James Bibby - Спасение Ронана (пер. М.Кондратьев)

– Жопа, – обронила она. Тарл на секунду засомневался, сказано это в отношении монетки или в отношении его самого, хотя на самом деле это было неважно. Монетка приземлилась на мокрую от пива столешницу, и оттуда ему улыбнулась пара увесистых грудей.

Официантка наблюдала, как Тарл с счастливой улыбкой на физиономии бросает ей монетку и, покачиваясь, идет к двери.

«Странный тип», – подумала она затем и принялась вытирать стол.

Осел стоял в тени проулка неподалеку от Костяной улицы. Методом проб и ошибок он выяснил, что это одно из лучших мест в городе для охоты на малолетних разносчиков пиццы, и где-то на отдалении он уже чуял «особую пряную». Ослиные ноздри деликатно раздувались, пока он старался отделить аппетитный аромат пиццы от бесчисленного множества других ароматов, что смешивались в вечернем воздухе. Затем все до одного запахи внезапно перебила знакомая смесь прокисшего пива, вина, дыма эльфийской травки и человеческого пота. Осел вздохнул.

– Нет, – произнес он, не оборачиваясь. – Какую бы идиотскую идею для добычи денег ты ни родил, меня она не интересует.

Тарл присел на корточки рядом с ослом и положил ему руку на спину.

– Слушай, Котик, извини, – просипел он. – Я совсем голову потерял. Но у меня, знаешь, проблема… Вечно она у меня. Все дело в моих ногах. Никак они мимо таверн не проходят.

– Какая жалость.

– И у меня скверно с чувством ответственности. Я вечно хочу сделать ноги и спрятаться.

– Вот несчастье.

– Я знаю, что я слабовольный и бесхарактерный…

– И это еще лучшие твои качества.

– …но я могу измениться.

– В самом деле?

Тарл встал и мрачно воззрился на Котика, но осел по-прежнему отказывался оглянуться. Ноздри его снова раздулись. Он почуял далекий запах приближающегося разносчика пиццы. Тарл попытался снова.

– Слушай, мне из-за всего этого правда очень-очень погано.

– Ах, какие мы чувствительные, – отозвался Котик. Примерно таким тоном пожилые психопатки обычно разговаривают с трехмесячными младенцами.

– Я понимаю, что я дерьмовый друг и что я вас всех капитально подвел…

– Разве все так скверно? Да быть не может!

– …и я слишком много пил…

– Ну-у, неужто мы такие клятские алкаши?

– Да заткнись же ты хоть на минуту!

Последовала краткая тишина, нарушаемая лишь стуком шагов, которые теперь уже раздавались совсем близко. Осел изготовился к броску, но прежде чем он успел двинуться с места, Тарл быстро вышел из проулка и приставил меч как раз под подбородок потрясенному разносчику пиццы. Когда острый кончик уткнулся ему в шею, лицо мальчугана приобрело нездоровый белый цвет. Трясущимися пальцами отстегнув с пояса кошелек, он уронил его к ногам Тарла. С раздраженным вздохом Тарл подобрал кошелек и, не открывая, вернул его владельцу, после чего выхватил из другой руки парнишки большую картонную коробку с пиццей.

– Этого будет достаточно, – объявил он. – А теперь клятуй отсюда. Ну, пшел!

Мальчуган попятился, а затем повернулся и побежал прочь с такой скоростью, какую только могли развить его дрожащие ноги. Тарл покачал головой и открыл коробку. Аромат свежевыпеченной пиццы ударил ему в лицо как натертая чесноком и помидорами бита для свистобола.

– Если не ошибаюсь, это «особая пряная» с добавочным стервеладом. – Тарл положил пиццу на землю под носом у осла, а затем схватил его за морду и уставился на него не мигая.

– Итак, – продолжил он, – пожрать я тебе добыл. А пока будешь есть, можешь послушать. И хоть раз обойдись без мудрых комментариев. Держи… свою… клятскую… пасть… на замке! Усек?

Осел тут же собрался поинтересоваться, как ему есть, не раскрывая пасти. Однако теперь перед ним был какой-то новый и более убедительный Тарл, так что серый оказался заинтригован. Посему Котик ограничился кивком и приступил к пожиранию пиццы.

– Ну вот, – продолжил Тарл. – Значит, мы пытаемся спасти нашего друга Ронана, верно? И мы не получили никаких вестей от Тусоны. Стало быть, она тоже не может его найти, иначе бы связалась с нами посредством заклинания, которое я для нее организовал.

– Если только ты опять не напортачил, – еле слышно пробормотал осел.

– Хотя Шикара и опасная тварь… Я так прикидываю, у нее совсем крыша слетела… Мне все-таки кажется, что Ронан жив. По-моему, если бы он был мертв, я бы как-то об этом узнал. Так что мы должны продолжать поиски. Но мы можем годы шататься по всему югу Среднеземья и так ничего и не выяснить. Это я к тому, что мир очень велик. Мы уже выяснили, что я не могу использовать магию, чтобы узнать, где Ронан, иначе эта сучара запустит такое противозаклинание, от которого у меня на месте мозгов останется бесполезная куча шлака.

– Да у тебя там и так уже…

– Заткнись. – Тарл сделал паузу, размышляя. – Ну вот. Я думаю, нам нужен кто-то, обладающий магическими силами, кто сможет сказать нам, куда идти, не используя при этом заклинания, как-то связанного с Ронаном. Тогда мы не получим в ответ противозаклинания.

– Это как?

– Понимаешь, я намерен рано или поздно найти нашего друга. Так что мы просто пойдем к гадалке, и она скажет мне, где я окажусь в будущем. Тогда мы туда отправимся, и именно там и будет Ронан. Ну как, хитроумно?

– Не то слово, – осторожно отозвался осел. – И где ты, если не секрет, собираешься такую гадалку найти?

– Получилось так, что несколько дней назад я как раз рядом с таким местечком в подворотне проснулся…

Подворотня вела к темному, заросшему мхом дворику за Разнуздяй-Бульваром. Там было навалом мятых и ржавых мусорных бачков, переполненных дурно пахнущими отбросами. Каменные плиты, заваленные гниющими овощами и фруктами, скользили под ногами, а единственным источником света служил тусклый и дымный факел, воткнутый в заплесневелое крепление рядом с открытой дверью.

К стене под факелом была привинчена пара помятых металлических табличек. На одной была выгравирована надпись: «Братья Грифф. Каму патрахацца. Канфиденциальнась гарантируецца». Надпись на второй гласила: «Мания Безмазовая. Истину говорит, судьбы предсказывает, пятна выводит. Второй этаж». Характерным образом эта вторая табличка уже еле-еле держалась на стене.

Тарл с Котиком вошли в мрачный коридор. Пахло там приблизительно равными количествами пыли, затхлой мочи и вареной рыбы. Справа располагалась единственная измочаленная дверь с еще одной табличкой: «Братья Грифф. Пастучи и падажди». За дверью кто-то, судя по всему, очень шумно трахался.

В конце коридора во тьму уходила шаткая деревянная лестница. Осторожно поднявшись по ней, Тарл с Котиком оказались на площадке, где дыр было больше, чем половиц. Горящая масляная лампада стояла на небольшой тумбочке в углу рядом с единственной дверью, покрытой шелушащейся розовой краской, поверх которой кое-как были намалеваны черные звезды и луны. На уровне глаз по трафарету золотой краской было выведено слово «Гадалка». Ниже кто-то красным карандашом нацарапал «и клятанутая старая крыса».