Терри Пратчетт - Стража! Стража!

— Немного странно собираться с ним сражаться! — сказал Валет.

— Думаю, что кому-то придется этим заниматься. — сказал Двоеточие. — Бедняга будет зажарен в собственной броне.

Это казалось мнением толпы, выстроившейся на площади.

Люди Анк-Морпорка обладали целенаправленным, изрядным стремлением к предприимчивости, и когда они смотрели вперед, чтобы увидеть убитого дракона, то были бы счастливы увидеть в качестве успокоения кого-нибудь, зажаренного заживо в своих доспехах. Не каждый день выпадает шанс увидеть кого-нибудь, зажаренного заживо в своих доспехах. Для детей это было бы воспоминание на всю жизнь.

Бодряк проталкивался и пробивался сквозь толпу, которая все больше и больше прибывала на площадь.

Рог протрубил в третий раз вызов. — Это же флюгельгорн. — тоном знатока сказал Двоеточие.

— Как набат, но только глубже звук.

— Вы уверены? — сказал Валет.

— Да-а.

— Это должно быть чертовски большой флюгер.

— Арахис! Фиггины! Колбаски! — послышался откуда-то сзади голос. — Привет, парни! Привет, капитан Бодряк! При смерти, а? Скушайте колбаску. Как дома.

— Что происходит, Глотка? — спросил Бодряк, цепляясь за лоток торговца, так как море людей все больше разливалось вокруг. — Какой-то мальчишка прискакал в город и говорит, что он убьет дракона. — сказал Вырви-Мне-Глотку. — Он говорит, что у него есть волшебный меч.

— А у него есть волшебная шкура?

— У вас в душе нет романтики, капитан. — сказал Глотка, вынимая горячую сервировочную вилку из металлической жаровни на лотке и аккуратно располагая ее на заднице большой женщины, стоявшей перед ним. — Станьте в сторонку, мадам, торговля — это кровь жизни города, благодарю покорно.

Разумеется. — продолжал он. — согласно правилам должна быть дева, прикованная к скале. Только тетя сказала «нет».

Всегда незадача с некоторыми людьми. Никакого представления о традиции. Этот парень утверждает, что у него правильный вид.

Бодряк потряс головой. Мир вокруг него казалось сошел с ума. — Вы меня совершенно сбили с толку. — сказал он.

— Вид. — терпеливо повторил Глотка. — Сами знаете. Вид на трон.

— Какой трон?

— Трон Анк-Морпорка.

— Какой трон Анк-Морпорка?

— Сами знаете. Короли и прочее. — задумался Глотка. Думаю, что знаю его имя. — сказал он. — Я заказал в гончарной мастерской гнома Огненного три гросса коронационных кружек и это доставит много забот написать все имена в последовательности. Я оставлю для вас парочку, капитан? Для вас девяносто пенсов, капитан, или вырви мне глотку.

Бодряк сдался и проложил обратный путь сквозь толпу, используя Морковку в качестве маяка. Младший констебль проложил дорогу через толпу, а остальные как якорь прицепились к нему.

— Все посходили с ума. — кричал он. — Что происходит, Морковка?

— Да это парень на лошади посреди площади. — сказал Морковка. — У него в руках блестящий меч. Хотя, кажется, сейчас он ничего особенного не делает.

Бодряк пробился в убежище леди Рэмкин.

— Короли. — запыхавшись, прохрипел он. — Анка. И троны.

Они существуют?

— Что? Ах, да. Должны были существовать. — сказала леди Рэмкин. — Сотни лет тому назад. А что?

— Какой-то парень говорит, что он — наследник трона!

— Верно. — сказал Глотка, следовавший по пятам за Бодряком, в надежде совершить сделку. — Он произнес большую речь о том, что он собирается убить дракона, свергнуть узурпаторов и восстановить справедливость. Все кричали ура. Горячие колбаски, за доллар пара, сделаны из настоящей свиньи, почему бы вам не купить одну для леди?

— Вы имеете в виду свинину, сэр? — осторожно спросил Морковка, вглядываясь в блестевшие трубки.

— Манера говорить, всего лишь. — быстро сказал Глотка.

— Без сомнения настоящие свиные продукты. Настоящая свинья.

— В этом городе приветствуют любую произнесенную речь.

— прорычал Бодряк. — Это вообще ничего не значит!

— Берите свиные колбаски, пять за два доллара! — сказал Глотка, никогда не прекращавший разговора во имя торговли.

— Хороши для всех дел, и для монархии тоже. Свиные колбаски! В булочке! И восстанавливает справедливость. По мне так прекрасная мысль. С луком!

— Могу ли я предложить вам горячую колбаску, мадам? сказал Валет.

Леди Рэмкин посмотрела на лоток, висевший на шее у Глотки. Тысячелетия хорошего воспитания пришли ей на помощь, и в ее голосе была слышна лишь слабая нотка страха, когда она произнесла. — Они выглядят чудесно. Какие прекрасные пищевые отходы.

— Они сделаны обезьянами на мистической горе? — спросил Морковка.

Глотка недоуменно посмотрел на него. — Нет. — терпеливо сказал он. — Из свиней.

— Какую несправедливость? — настойчиво спросил Бодряк.

— Давай, скажи мне. Какую несправедливость он собирается исправить?

— Ну-у. — сказал Глотка. — Да-а, есть же налоги. Вот и несправедливость, для начала. — Он принял немного недоуменный вид. В мире Глотки платить налоги было чем-то случавшимся с другими людьми.

— Правильно. — сказала старушка, стоявшая рядом с ним.

— А из водостока в моем доме льется что-то ужасное, а домовладелец не желает ничего делать. Это несправедливо.

— А преждевременная лысина. — сказал мужчина, стоявший перед ней. — Это тоже несправедливо. У Бодряка отвисла челюсть.

— Да. И короли должны об этом позаботиться, непременно.

— со знающим видом сказал еще один протомонархист.

— Именно так. — сказал Глотка, роясь в свертке. — У меня есть одна бутылка, осталась с этой удивительной мазью, которая сделана… — он посмотрел на Морковку. — … древними обезьянами, живущими на горе…

— А они, знаете ли, не могут ответить. — продолжал монархист. — Вот почему вы можете сказать, что они королевские. Совершенно на это неспособные. Вот что нужно делать, чтобы быть любезным.

— Воображаю. — сказала женщина с протекающим водостоком.

— И деньги тоже. — сказал монархист, наслаждаясь вниманием. — Они не могут их носить. Вот так вы всегда можете отличить короля.

— Почему? Это не так уж тяжело. — сказал мужчина, чьи остатки волос располагались у него на макушке, как остатки разбитой армии. — Я могу унести сотни долларов, о чем речь.

— У вас могут устать руки, пребывая королем. — глубокомысленно сказала женщина. — Из-за того, что машете руками.

— Я всегда думал. — сказал монархист, вытаскивая трубку и набивая ее с тяжелым видом человека, который собирается преподать лекцию. — что одна из важнейших проблем быть королем — это риск, что ваша дочь уколет палец.

Настала глубокомысленная тишина.

— И упадет спящей на сотни лет. — бесстрастно продолжал монархист.

— Ах. — с необъяснимым облегчением сказали присутствующие.