Терри Пратчетт - Стража! Стража!

— Но мы все видели, как его убили!

— Я не знаю, что мы видели! — сказал Бодряк. — Но я знаю, что я видел!

Он отклонился назад, закачавшись на ходу. Внезапно он ощутил себя чрезвычайно усталым.

— Так или иначе. — сказал он нормальным голосом. — Дракон сжег дом на улице Постирушки. Впрочем и другие тоже.

— Никто из них не убежал?

Бодряк уронил голову на колени и обхватил ее руками. Он удивился, как много времени прошло с тех пор, как он спал, спал в последний раз, на простынях и соответствующим образом. Или еда, как с этим. Ел ли он прошлой ночью, или предыдущей? И спал ли он вообще в жизни, задумаемся над этим?

Ничего подобного. Руки Морфея, засучив рукава, вновь принялись дубасить ему в голову, но сознание сопротивлялось накатывавшему сну. Никто из них… ?

— Кто именно? — спросил он.

— Разумеется люди в здании. — сказал Обычный. — Полагаю, что в здании находились люди. Ночью, как я полагаю.

— А? Да. Это было необычное здание. Полагаю, что это был дом, принадлежавший тайному обществу. — продолжал Бодряк. В голове у него что-то щелкнуло, но он слишком устал, чтобы понять что.

— Вы полагаете, волшебство?

— Не знаю. — сказал Бодряк. — Вполне может быть. Парнишки в капюшонах.

Он собирается сказать мне, что я перетрудился, подумал он. И будет прав. — Послушайте. — любезно сказал Обычный. — Люди, которые возятся с волшебством и не знают как управлять им, да-да, они могут взорваться и…

— Взорвать самих себя?

— А у вас было много забот в эти дни. — мягко сказал Обычный. — Если бы меня сбил с ног дракон и чуть не спалил заживо, то разумно предположить, что я буду непрестанно видеть их вокруг. Разинув рот, Бодряк посмотрел на него. Он не мог придумать, что сказать. Некая тугая скрученная пружина приводила его в движение в течение последних нескольких дней, но сейчас она полностью ослабла.

— Вы не думаете, что перетрудились, усердствуя на службе? — сказал Обычный.

Да, подумал Бодряк. Чертовски забавно.

Он рухнул, лицом вперед.

Библиотекарь осторожно наклонился над крышкой книжного шкафа и разжал руку в темноте.

Она была там.

Его толстые ногти нащупали корешок книги, осторожно вытащили ее из полки и приподняли. Он аккуратно приподнял фонарь.

Ни малейшего сомнения. Вызывание Драконов. Единственная копия, первое издание, слегка пожелтевшая и чрезвычайно драконистая.

Он поставил фонарь сзади и принялся читать первую страницу.

— Гм-м? — сказал Бодряк, просыпаясь.

— Принести вам чашечку чая, капитан? — сказал сержант Двоеточие. — и фиггин.

Бодряк посмотрел на него невидящим взглядом.

— Вы спали. — пояснил Двоеточие. — Вы были бездыханный, когда Морковка принес вас домой.

Бодряк огляделся, осматривая непривычное окружение Подворья. — А-а. — сказал он.

— Мы с Валетом провели кое-какое расследование. — сказал Двоеточие. — Вы помните тот дом, который был расплавлен? Там никто не живет. Это просто комнаты, которые сдаются внаем. Потому мы отыскали, кто их сдает. Это дворник, который приходит каждую ночь убрать стулья и замкнуть помещения. Он так толком и не понял, почему был сожжен дом.

Сами знаете, каковы эти дворники.

Он встал в стороне, ожидая аплодисментов. — Отличная работа. — сказал Бодряк, макая фиггин в чай.

— Его использовали три общества. — сказал Двоеточие. Он извлек свой блокнот. — А именно, Анк-Морпоркское Общество Ценителей Изящных Искусств, так сказать, Морпоркский Клуб Народных Танцев и Песен, а также Освещающие Братия Эбеновой Ночи.

— Почему так сказать? — спросил Бодряк.

— Сами знаете. Изящные искусства. Это же просто мужчины собираются, чтобы рисовать женщин в обнаженном виде. Все вместе. — пояснил ценитель искусств Двоеточие. — Дворник мне рассказал. Представляете, некоторые из них не сделали кистью ни единого мазка. Постыдно.

Подобных историй миллион в этом обнаженном городе, подумал Бодряк. И почему я всегда обязан выслушивать подобные бредни?

— Когда они встречаются? — спросил он.

— По понедельникам, 7.30, вход десять пенсов. — сразу же сказал Двоеточие. — Что касается народных танцоров… что ж, там нет никаких вопросов. Знаете, вы всегда удивлялись, чем занимается на их вечерах капрал Валет в свои выходные?

Лицо Двоеточия расплылось в широкой ухмылке, как арбуз.

— Нет! — сказал Валет. — Валет?

— Да! — сказал Двоеточие, восхищаясь результатом.

— Что, прыгать с колокольчиками и размахивать — Он говорит, что это очень важно для сохранения старинных народных обычаев. — сказал Двоеточие.

— Валет? Мистер Укради-головки-от-сапог-из-трусов, ятолько-потрогал-дверную-ручку-а-оно-само-все-открылось?

— Да! Забавный старый мир, не так ли? Он очень из-за этого застенчивый.

— Бог мой. — сказал Бодряк.

Это должно было обнаружиться, даже если об этом никогда не рассказывать. — сказал Двоеточие. — Как бы то ни было, дворник рассказал, что Освещающие Братья всегда оставляли помещение в беспорядке. Царапины и пометки мелом на полу, сказал он. И они никогда не расставляли правильно стулья и не полоскали за собой чайник. Они встречались очень поздно, так он сказал. Рисовальщики обнаженных женщин встречались на прошлой неделе где-то в другом месте.

— Что вы сделали с нашим подозреваемым? — сказал Бодряк.

— С ним? Он задал стрекача, капитан. — сказал сержант, выглядя обескураженным.

— Почему? Он был совсем не похож на беглеца.

— Ну, когда мы вернулись сюда, то усадили его у камина и укутали, потому что он продолжал трястись. — сказал Двоеточие, пока Бодряк застегивал свои доспехи.

— Надеюсь, что вы не ели его пиццу.

— Эррол их слопал. Это все сыр, понимаете, он становится…

— Продолжайте.

— Ну. — неуклюже рассказывал Двоеточие. — он продолжал трястись и стонать, все о драконах и тому подобное. Мы чувствовали себя виноватыми перед ним, за сказанную правду. А затем он подпрыгивает и выбегает в дверь, вообще безо всякой причины.

Бодряк взглянул в большое, открытое, честное лицо сержанта.

— Без причины? — переспросил он.

— Ну, мы решили немного перекусить, а потому я послал Валета в булочную, ну, понимаете, мы поспорили, что заключенный должен что-нибудь скушать…

— Да? — сказал сбитый с толку Бодряк.

— А когда Валет спросил его, не желает ли он пожаренный фиггин, тот просто завизжал и выбежал прочь.

— Только это? — сказал Бодряк. — Вы никоим образом ему не угрожали?

— Провалиться на месте, капитан. Полная загадка, если вы меня спросите. Он все бормотал о некоем Верховном Великом Магистре.

— Гм-м. — Бодряк выглянул в окно. Тусклый свет, пробиваясь сквозь серый туман, со опозданием пролился на мир. Который час? — спросил он.

— Пять часов, сэр.