Лоуренс Уотт-Эванс - Ночь Безумия

– Очень надеюсь, – ответил Берн. – Но даже если так, как мне добираться до рынков – и возвращаться целым?

Ханнер задумчиво смотрел на него. Пришла пора чародеям рассчитываться за кров и стол.

– Думаю, это можно устроить, – проговорил он. – Мы можем летать на рынки. Да и деньги вряд ли станут проблемой. – Он был уверен, что у дядюшки где-то в доме припрятаны деньги, а если нет – можно будет продать что-нибудь из обстановки.

Или чародеи просто потребуют, чтобы им предоставили кредит. Прямых угроз вполне можно избежать. Осведомляться о возможности кредита, стоя перед фургоном фермера и небрежно жонглируя, ну, скажем... кинжалом – без помощи рук, разумеется, – что ж, это окажется достаточно устрашающим, размышлял Ханнер, чтобы большинство торговцев оказались сговорчивыми.

Большинство. Купцы, которые вообще не захотят торговать с чародеями – ни в кредит, ни за наличные, – несомненно, станут проблемой, но с такими можно будет разобраться – даже и силой, если придется.

Ханнер вдруг осознал, что совершенно спокойно обдумывает, как совершить преступление, – вещь, всего несколько дней назад для него немыслимая.

Но несколько дней назад он и не подозревал, что его дядя вот уже много лет незаконно занимается магией; он не был изгнан правителем из долгу; не видел приказа, обрекающего на изгнание дядю Фарана и всех остальных из города только потому, что они те, кем не по своей воле стали.

Несколько дней назад он не был чародеем – и другие тоже не были ими. Ночь Безумия изменила все.

– Благодарю, милорд, – поклонился Берн.

– Нам нужен список всего, что тебе потребно, – сказал Ханнер.

– Да-да, милорд, конечно. Я составлю его, как только все позавтракают.

– Хорошо. – Ханнер подцепил наконец одну из сосисок, откусил изрядный кусок, улыбнулся от удовольствия и повторил – совсем по-другому: – Хорошо!..

Жаркое полуденное солнце озаряло выстроившихся в саду людей. Лорд Ханнер затенил глаза рукой.

Лорд Фаран снова сортировал чародеев. Он пришел к заключению, объяснил он Ханнеру, что возможности чародея ограничивает только одно: сила. Всему, что могут другие маги – целительству, способности летать, колдовскому зрению, – можно обучиться; а обученный чародей тем лучше управится со своими умениями, чем более он могуч. Для него невозможно быть хорошим целителем, но плохим летуном, или быстрым летуном, который не в состоянии поднимать тяжести: подобное разделение попросту не свойственно чародейской силе.

Лучший тому пример – Рудира: ей доступно все, и во всем она одинаково сильна, стоит ей только понять, как что-то делается. Никому другому не сравниться с ней. У нее просто больше силы, чем у любого из остальных.

А потому Фаран решил распределить их, пользуясь очень простой меркой: какой вес сможет каждый поднять на высоту собственного роста? Он принес с четвертого этажа разновесы – от крохотных блестящих латунных цилиндров до громадных свинцовых гарь – и убедил чародеев измерить и сравнить свои возможности, чтобы знать, кому из них что поручать.

Самым слабым оказался кузен Кирши Илвин: он не смог ни поднять, ни передвинуть больше четверти фунта, не говоря уж о том, чтобы заставить этот грузик летать, и оказался не в силах залечить простую царапину, хотя и сумел немного остановить кровь, а его чародейское зрение оказалось настолько слабым и зависимым от расстояния, что другие, да и он сам, не были уверены, не мерещится ли ему то, что он будто бы видит.

Второй по счету была Хинда: она сумела поднять полтора фунта на уровень глаз и страшно гордилась результатом.

– Я стала сильнее! – радостно сообщила она. – Прежде я могла поднять только пару ложек!

Ханнер неискренне улыбнулся ей; лучше бы она становилась слабее, подумал он, но, разумеется, вслух ничего не сказал и стал следить за попытками остальных.

Проверку прошли тридцать восемь чародеев, и Ханнер чувствовал себя весьма неуютно: он-то знал, что должен был бы быть тридцать девятым. Тайком он проверил себя на ненужных в тот момент гирьках и обнаружил, что легко справляется с весом в пять фунтов; случая попытать счастья с большей тяжестью ему не выдалось.

Это значило, что он по крайней мере был не самым слабым и даже не в пятерке слабейших: его место было бы как минимум шестым от конца.

Двадцать девять чародеев выяснили, каков для них предельный вес, хотя для этого им пришлось потрудиться: Отисен, двадцать девятый, сумел поднять все гири – общим весом примерно в полтонны – на уровень плеч, но потом утратил над грузом контроль, и несколько разновесов с шумом свалилось.

Манрин, поднявший сто сорок фунтов, оказался где-то в середине. Сам лорд Фаран поднял около шести сотен фунтов. Девять чародеев тем не менее сумели поднять все имеющиеся гири. Одним из них, ко всеобщему – и своему собственному – удивлению, оказался Ульпен. Получилось это и у Кирши, и – само собой – у Варрина, Рудиры и Дессет. Теперь эта девятка стояла в саду и слушала лорда Фарана: он объяснял, как собирается проверять их дальше. Ханнер тоже подошел – посмотреть.

– Все вы можете летать, – начал Фаран. – Кстати, лучше меня.

Этого, учитывая выводы самого Фарана о чародействе, можно было и не говорить. Все девятеро были куда сильнее Фарана.

– Я предлагаю, – продолжал Фаран, – полететь в гавань и посмотреть, сколько воды мы сможем поднять. Это поможет нам определить пределы наших возможностей – думаю, весь Восточный залив будет тяжеловат для любого из нас. – Он многозначительно улыбнулся Рудире.

Чародеи с улыбками закивали в ответ – хотя и не все: Рудира тревожно смотрела в конец сада, словно ожидая, будто там кто-то появится, и явно не поняла, что лорд Фаран обращается к ней.

Все утро она была сама не своя; Ханнер не знал, были ли причиной тому ночные кошмары или что-то иное. Он перекинулся с ней парой слов, пока другие проходили проверку; она сказала, что все время будто слышит за спиной голоса, – но такие далекие, что не может ничего разобрать. Еще, призналась она Ханнеру, ее не покидает ощущение, что она должна что-то сделать, и скорее всего – используя чародейскую силу.

И она продолжала смотреть на север.

Это тревожило Ханнера.

– За мной! – крикнул Фаран, взмывая в воздух. Дессет, Кирша, Варрин и все остальные сделали то же – кроме Рудиры. Когда другие поднялись, Ханнер подбежал к ней и тронул за плечо.

Она моргнула и повернулась к нему.

– Мне пора.

– Как и всем, – кивнул Ханнер. – Пора лететь с дядей Фараном и остальными проверять вашу силу.

Голова Рудиры уже снова поворачивалась на север, но тут женщина взяла себя в руки.

– С лордом Фараном?.. – О взглянула вверх и охнула: – Ах да!.. – С минуту она смотрела на других летунов, потом взвилась в воздух.