Александр Трошин - Выбор альтернатора

— Нет, — помотал он головой. — И что это такое?

— А, — отмахнулся я, — одна из загадок человеческой глупости.

Негромко переговариваясь, мы брели, не видя не единого, даже самого узкого, прохода. Ныла спина, нагруженная порядочным мешком с запасами, который пришлось тащить, впрочем, как и Сеферу. Именно он предположил, что в горах с дровами может быть напряженка. Вот мы и навалили большие вязанки на недовольных таким обращением лошадей, лишив себя тем самым средств передвижения.

Откровенно говоря, о дровах Сефер вспомнил, когда я приказал ему сжечь книгу Лейруса, не желая больше иметь никаких дел с так называемой магией. Расставаться с подарком ему совсем не хотелось, и он выискивал различные предлоги для отмены аутодафе, но я упорно требовал уничтожения дьявольского артефакта. В конце концов он нашел отмазку: в книге совершенно случайно есть хорошее и безобидное заклинание, касающееся как раз разведения огня на пустом месте…

— Да, — как бы про себя проговорил Сефер, — сейчас бы не помешало заклинание, раздвигающее скалы.

Я игнорировал его намек.

— Пешком, — чуть погромче сказал он, — идти трудновато.

— Сефер, — огрызнулся я, — скажи спасибо, что от того урода избавились!

Он принялся с жаром доказывать, что демона приказал вызвать я. Мне оставалось только отрицать все и напоминать, что демон должен был сожрать именно его, Ссфера, а повел себя не по книжному предписанию, следовательно, моей вины в случившемся нет по определению…

Вот так, незлобно поругиваясь, мы и брели в поисках прохода… Впрочем, счастье улыбнулось нам довольно быстро: не прошло и двух часов, как я заприметил узкую, заваленную камнями тропку, уходившую в расщелину между скал.

— Сефер, ответь, ты согласен с утверждением: «Fortunafavet fatuis»? — спросил я, указывая на тропку.

— Чего?

— Просто скажи: да или нет?

— Нет, — на всякий случай ответил он.

— А на дураков мы похожи?

Сефер уклончиво пробормотал, что в себе-то он уверен полностью, а вот за других ручаться не может.

— Значит, пошли, — не стал я великодушно вдаваться в подробности.

Чтобы представить, что такое издевательство над собственной личностью, вам надо оказаться на месте.

Проклиная все и вся, мы медленно двигались между скал, преодолевая невообразимые завалы. Неоднократно приходилось разгружать лошадей, перетаскивать груз через особо тяжелые препятствия и возвращаться за взмыленными животными, чтобы заставить их двигаться дальше. В результате прошли за весь день всего ничего.

Едва завал закончился, я рухнул на землю, понимая, что при такой дороге горы мы пройдем не через один месяц.

Измученный не меньше, чем я, Сефер нашел в себе силы развести огонь и разогреть куски копченого мяса.

— Надо поесть, — заявил он, растирая ушибы на ногах.

— Пошел ты, — слабо отреагировал я.

Даже пошевелить рукой было трудно, а чтобы жевать жесткое мясо, непременно потребуется сесть, чего я и вовсе представить себе не мог.

— Подкрепиться все равно надо. Еще идти неизвестно сколько. Тащить твою издыхающую тушу мне не улыбается.

— Пошел ты, — повторил я, не собираясь шевелиться раньше, чем наступит утро.

Но запах истекающего соком копченого мяса, заполонивший крохотный клочок земли, где мы остановились, разбудил жуткий голод.

Охая и кряхтя, кое-как поднялся на ноги и добрел до костра.

— Ты садист, Сефер, — сказал я, усаживаясь.

Через пару минут все-таки решился протянуть с трудом двигавшуюся руку к пище. Горячее мясо, черный хлеб и холодное вино… Чего еще желать измученному человеку? Разве только крепкого сна!

Едва голова моя коснулась земли, как я провалился в забытье.

Сефер облил меня холодной водой, отчаявшись разбудить другими методами. Я открыл глаза и попытался вскочить на ноги…

А вот хрена!

Тело упорно не желало подчиняться. Нет, я не был парализован и при очень большом усилии мог даже пошевелить рукой. Или, допустим, ногой. А то и подергать шеей… Но каждое движение больно отдавалось в затекших мышцах, напоминая о вчерашнем.

— Знаешь, Сефер, — слабо произнес я, — пожалуй, сегодня мне не ходить. Ступай сам.

— Как это — сам?! — не понял он.

— Ну, очень просто: я останусь здесь и буду лежать весь день тихо и спокойно. А потом догоню тебя.

— Не понимаю, о чем ты… — упорствовал он.

— Объясняю, Сефер: не хочу вставать и шкандыбать по этим драным горам! Только не сегодня!

Абсолютно молча он склонился надо мной и, схватив за грудь, резко поднял… С наслаждением размяв нывшие кости, я потянулся и почувствовал себя почти человеком.

Наскоро перекусив грудинкой, погрузили дрова на лошадей и повели их по узкой стежке, постепенно уходившей вверх. Так мы и брели час за часом, стараясь не смотреть на удалявшуюся землю. Мало-помалу я стал замерзать, наконец осознав, что уже давно стряхиваю с волос снег. Сефер тоже зябко кутался в плащ, но молчал.

«Что я, обитатель городских трущоб, — пронеслось в моей голове, — делаю в этом покинутом богами месте?»

Взглянув на бесконечную тропу, вновь отключил сознание, автоматически передвигая ноги…

Вдруг впереди раздались довольно странные завывания. Мы переглянулись. Оставалось надеяться, что это не очередное порождение ада загородило нам путь.

— Если там опять какая-то тварь, то ты будешь прикрывать меня, а я попытаюсь смыться, идет? — взял я инициативу в свои руки.

Сефер, взвесив в уме все за и против, предложил действовать с точностью до наоборот.

Постояв на месте и отогрев дыханием занемевшие на холоде кулаки, двинулись дальше, понимая, что назад все равно дороги нет.

Через пару миль завывания приблизились вплотную, и мы распознали в них обычный вой ветра. Сефер, шедший впереди, резко остановился и поднял руку.

— Что там? — встревожился я, схватившись сгоряча за обледеневшую рукоятку меча.

— Посмотри сам.

Я подошел к нему и узрел, что тропа закончилась обрывом. Впереди на много миль простиралось безжизненное каменное плато, а за ним — горы и снова горы.

— Пришли? — недоумевая, глянул я вниз.

Я и представить себе не мог, как нам спуститься с обрыва высотой метров пятьдесят.

— Не, вот там есть проход, — радостно сообщил Сефер.

Я оттолкнул его назад и пригляделся к тому, что он назвал проходом. То была узкая, резко уходившая вниз пародия на предыдущую тропинку шириной едва ли сантиметров двадцать пять.

— Сефер, даже если сами мы здесь сможем спуститься, то как заставить сделать это лошадей? Да еще с вязанками дров?

Не слыша ответа, я оглянулся. Сефер, непринужденно насвистывая, снимал с лошадей вязанки и осторожно клал их на землю.

— Хорошо, — согласился я, — допустим, без поклажи они как-то пройдут. А потом мы сдохнем от холода, да?