Марина Ефиминюк - Как все начиналось

– К примеру? – заинтересовалась я.

Лукинична что-то долго высматривала на пожелтевших страницах, водя пальцем по строчкам.

– Ах, вот оно: «Известны случаи, когда вылечиваемый переносил свою страсть с привораживающего на ведьму, исцелившую его», – зачитала Марфа.

Я хмыкнула:

– Мне, почему-то, кажется, что «перенос страсти с одного объекта на другой» – это не про Властителя Фатии!

– А что хорош собой этот Властитель? – тётка хитро посмотрела на меня через стёклышки очков.

– Так себе, – передёрнула я плечами, стараясь не пересекаться с ней взглядом.

– Ну, тебе лучше знать, – улыбнулась Марфа, – ведь этот стыдливый румянец и глаза-блюдца ничего не значат?

Я удивлённо уставилась на неё:

– Какие глаза блюдца? Я терпеть Фатиа не могу, он делает мою жизнь невыносимой одним своим присутствием! Да, вообще, кому он нужен? – разошлась я, подогревая себя праведным гневом. – Никому он не нужен!

– Конечно, – согласилась тётка, улыбаясь как-то особенно ласково и сочувственно. – Сварю я тебе зелье, спасёшь того, «кто никому не нужен».

Марфа закрылась в коморке-мастерской, а я улеглась в её огромную кровать, моментально засыпая.

«Зачем ты ушла? Вернись ко мне! Я жду тебя!» Я открыла глаза, охваченная слабостью и сладкой истомой. Мне было жарко в большой Марфиной кровати, тяжёлое одеяло давило, я сбросила на пол горячую подушку. Что же со мной происходит? Кто ты? Кто мне поёт? «Вернись, вернись, вернись».

Я подскочила, комнату затопил серый свет мартовского рассвета. Ночная сорочка прилипла к телу, я скинула её. Ужасно хотелось пить и спать.

Когда я проснулась под утро, то долго не могла понять, где нахожусь. Это не была моя комнатка в Гильдии, не была комнатка на постоялом дворе в Фатии. «В лавке, я в лавке у Марфы», – вспомнила я и довольно улыбнулась. Я сладко потянулась, широко зевнула, и тут в голове мелькнула мысль: «Али!»

Я вскочила с кровати, натянула порты и рубаху, и ласточкой слетела на первый этаж.

– Доброе утро, Асенька! – кивнула тётка, стоящая за кассой. В лавке толпились покупатели, мой взлохмаченный вид и бешеный взгляд заставил некоторых шарахнуться в сторону, другие с интересом и любопытством рассматривали меня, очевидно, знакомые с историей о маленьком данийском Наследнике.

– Али! – заорала я, как чокнутая, выскакивая на улицу в сандалиях и так же быстро возвращаясь обратно в лавку за сапогами и тулупом.

– Кто такой Али? – забыв про клиентов, и поддавшись моей панике, взвизгнула тётка.

– Мой дракон! – отозвалась я, снова скатываясь с лестницы уже в Марфиных старых валенках и в её же потрёпанном тулупе.

– Твой, что? – не поняла тётка.

Но я уже выскочила за дверь.

Картина, представшая моим глазам рядом с конюшнями Совета Магов, повергла меня сначала в шок, а потом в бесшабашное веселье. Али с самым затравленным видом озирался по сторонам и крутил хвостом, сбивая с ног окруживших его, и не менее перепуганных, адептов. Те в свою очередь, трясясь от страха, что чудище проглотит каждого по очереди, пытались накинуть на шею дракона верёвки, дабы связать несговорчивую тварь, и с падали, сбитые с ног хвостом неповоротливого Али.

Вокруг стоял гомон и шум; рядом с конюшнями собралась гудящая толпа любопытных и сочувствующих. Али от отчаянья выпустил в воздух облачко дыма, громыхнул дружный женский визг. Похмельный взлохмаченный конюх в стареньком тулупчике маялся в дверях конюшни и заламывал руки, не зная, как поступить.

Один адепт смог-таки закинуть аркан на Али, но дракон неуклюже махнул шеей, и несчастный отлетел к забору, сбив сидящих на самом верху мальчишек. Дети от испуга зашлись воем и плачем.

Наверное, царящий на конском дворе хаос закончился бы ещё не скоро, но тут Али заметил своего единственного друга в этом неприветливом холодном городе, то есть меня.

– Аська! – пробасил он по-человечески. – Скажи им, что я с тобой!

Над конюшнями повисла оглушающая тишина, чей-то тонкий визг сошёл на нет, даже собаки перестали лаять. Никто из присутствующих и не подозревал, что драконы умеют говорить; новость, сея, стала пренеприятнейшим сюрпризом. Ко мне обернулась добрая полусотня голов, а я стояла в сторонке, в огромных дырявых валенках, тулупчике с чужого плеча, и старалась не расхохотаться, судорожно прикусив губу.

– Али, ты сожрал-таки лошадь? – проглатывая неприличный в такой трагической ситуации хохот, спросила я.

– Она сама в рот лезла, – всхлипнул дракон. – Она и не вкусная была, и ещё копыта в горле застряли.

Я понимающе кивнула головой и прошла во двор. Ошарашенные адепты пропустили меня к дракону, а сами стояли на вытяжку, боясь пошевелиться.

– Али, я тебе разве не говорила, чтобы ты не трогал лошадей? – я внимательно посмотрела в испуганную морду дракона с горестно поникшими усами.

Окружающие затаили дыхание, и, очевидно, пытались распознать во мне мага, как минимум второй степени, раз «зеленобокая тварь» так меня боится. Ну, не объяснишь же всем, что это дракон, возможно, только делает вид, что боится.

– Я не ел лошадь, – продолжал Али, – только ма-а-аленькую коняшку. Ну, не мог же я сидеть сирый, голодный и холодный. А где ты этот тулуп откапала, у тебя тонкая шея так смешно торчит из ворота!

В этот самый момент во дворе конюшен появился Магистр Ануфрий. Завидев рядом с драконом меня, он сначала остолбенел, а потом весь затрясся от злости. Затряслась его длинная седая борода, затряслись руки, и даже высокая беличья шапка затряслась. Очевидно, моего присутствия в Стольном граде он никак не ожидал.

– Магистр Ануфрий, здрасьте! – пролепетала я, чувствуя себя полной и круглой дурой. «Да, уж конюшня Совета – одна из самых гнусных моих идей!» – мелькнуло в голове.

Уже знакомый кабинет Главы Совета Магов радовал глаз новой мебелью и шикарным столом из красного дерева гномьего производства. В маленькой комнатке пахло свежевыделанной кожей и краской. Мне отчего-то показалось, что, вероятно, диванчик-то приобрели, как раз, на причитающиеся мне за Анука 750 золотых.

Магистр Ануфрий ходил из стороны в сторону и высказывал всё, что думал обо мне прежде, что думает сейчас и что подумает в будущем. Я сложила руки на коленях, уставилась в начищенный до блеска паркетный пол и пыталась почувствовать раскаянье и страх перед самым сильным магом Словении, но кроме наглости и странного веселья от воспоминания испуганной драконьей морды ничего больше не ощущала.

Со слов Ануфрия я была виновницей всех бед, нечаянно свалившихся на его седую голову, и если меня уничтожить, то реки потекут в другом направлении. Уже позже выяснилось: из всего разнообразия лошадок, предоставленных Али на прокорм, он отчего-то выбрал лошадь Магистра Ануфрия, купленную на деньги, взятые в долг из казны. Он на ней и покататься не успел, как дракон её сожрал. Вот такой канделябр, понимаете.