Андрей Валентинов - Даймон

Развёл руками Игорь — что ж непонятного? Особенно когда разъяснили.

— Концлагеря охранят будем? «S.A. marschiert mit ruhig festem Schritt»?

— Поэтому когда «бандеры» сюда припрутся, ты со своей группой кое-что сделаешь… Да, спросить хотел. У Ивана Ивановича бумаги с собой были?

— Ева! Женя…

— Ты… Значит, тебе Профессор доверяет, диски даёт с программами, а мне — нет? Ты его во всем слушаешься, на задних лапках ходишь! Любимчик!..

— Ева!

— Друг называется! Ничего, сама разберусь. Я уже кое-что нашла — такое, что тебе и во сне не приснится. И отцу… Профессору тоже. Теперь я уже сама, без вас. Копии дисков Монро у меня есть и… Не звони мне больше — и Хорсту скажи, чтобы не звонил! Все вы, все!..

— Женя!..

Музыка Вангелиса.

(2`53).

Из альбома «1492 Conquest Of Paradise». Может быть, не лучшая вещь греческого композитора, но послушать все равно стоит. Есть в ней что-то… вечное. Каравеллы плывут в Рай…

Среда, 3 сентября 1851 AD. Восход солнца — 6.48,

заход — 17.56. Луна — II фаза, возраст в полдень — 8,2 дня.

Странное дело, но привычки цивилизованного человека (правильнее сказать — привычки европейского племени) все ещё дают о себе знать. Очень трудно обходиться без мыла. Им я не запасался, считая, как мне казалось, справедливо, что обычное мытьё тёплой водой будет вполне достаточным. Увы, ощущение грязной кожи остаётся даже при самом тщательном растирании. По совету Мбомо я смешал имеющийся запас касторового масла с древесной золой (!). Результатом стала жутко пахнущая густая масса, которую мы скатали в шаровидные куски. Как ни странно, сей состав отчасти производит желаемое действие.

Негры вполне обходятся без касторки. В случае необходимости добавляют в воду растворы трав, не только очищающие, но и смягчающие кожу. Мбомо предложил выведать рецепт для все тех же гипотетических читателей моей будущей книги. Кажется, он до сих пор верит в возможность её появления на свет.

Утром, ещё до завтрака, мы вступили в бой. На этот раз противник был весьма опасен, а главное, многочисленен. Нас атаковали красные муравьи. Подобное зрелище приходилось наблюдать, однако на этот раз пришлось иметь дело с истинным нашествием. Муравьи шли длинными, густыми, непрерывными рядами, имея на флангах сторожевых воинов. Ничто не служило им препятствием, ямы и канавы преодолевались в том же ровном строю, деревья же практически мгновенно оккупировались от корней до макушки.

Нелегко сказать, что послужило причиной нападения — обычное весеннее возбуждение, заставляющее муравьёв покидать обжитые места, или наши припасы. В любом случае, всем стало не до шуток. Горе той необутой ноге, которая отважилась бы наступить на одного из захватчиков. Укус крапивы ничто по сравнению с болью, вызываемой острыми крепкими челюстями. Единственный верный способ борьбы — огонь, в идеале, горящие угли. К счастью, костры ещё не были затушены, и мы отделались сравнительно легко. Ни маленькая Викири, ни Курджур не пострадали. Досталось лишь лентяю Чипри, не пожелавшему поначалу даже вынырнуть из привычной дрёмы и укрыться за одним из костров. Раскаивался в этом он долго, с громким подвыванием, сопровождаемым клацаньем челюстей.

Муравьи исчезли внезапно, как и появились. Их войско двинулось дальше, предоставив нашему поступить аналогично. Во всем этом присутствует некий символизм.

Истинный противник сегодня нас не беспокоил. Армия двигалась столь же быстро, несмотря на весьма жаркий день. По слухам, какое-то воинственное племя, живущее в близких горах, готовит засаду. Против него будет выслан отдельный отряд.

Продолжив осмотр трофеев, ещё раз убедился, что противник возлагает все надежды на огнестрельное оружие, ибо захваченные копья чрезвычайно легки и ненадёжны, некоторые даже не имеют наконечников, но лишь обожжены на огне. Щиты невелики и пробиваются обычной стрелой. Столь же малонадежны луки. Создаётся впечатление, вероятно правильное, что здешние племена не воинственны и едва ли способны себя защитить. Отсюда и успехи «гостей» с мушкетами.

Слабость вооружения может компенсироваться «могуществом» здешних колдунов, но в подобное трудно поверить даже не будучи цивилизованным европейцем. Самые страшные африканские колдуны способны наслать порчу и болезнь, но никак не победить врага на поле боя.

Леди Ньямоана поинтересовалась у меня, каково положение женщин в Европе и Америке. Вопрос застал врасплох, и я не без труда смог собрать воедино все, что вспомнил. Рассказывая, сообразил, что затрудняюсь сделать какое-либо обобщение. Забитая неграмотная жена ирландского арендатора и королева Виктория — что между ними общего? А если вспомнить негритянок, продаваемых на аукционах в «цитадели цивилизации» — Северо-Американских штатах?

Обобщение было сделано без меня. Леди Ньямоана рассудила, что европейцы по своим привычкам куда ближе к африканцам, чем к арабам. Вместе с тем, её удивило царящее в Европе ханжество, и в отношении женских одежд, и в отношении обычаев. По её выражению, европейцы пытаются «надеть чадру» на человеческую природу (!). Африканцы в этом отношении куда более естественны и, как следствие, более счастливы. Трудно не согласиться — особенно когда беседуешь с красивой женщиной, вся одежда которой состоит из нескольких фунтов золотых украшений!

Между прочим, моя Леди далека от восхищения африканскими традициями. Она считает, что женщина-негритянка слишком вольна в семье и угнетена в общественной жизни. Трудно сказать, насколько сие замечание справедливо в общем плане, но для женщины, решившей поднять мятеж против мужа-правителя, оно вполне соответствует действительности.

Я рискнул спросить то, о чем уже неоднократно думал. Если наше предприятия потерпит неудачу (и мы оба останемся живы), согласится ли она уехать со мною в Европу или в английские колонии. Для меня она всегда останется королевой.

Ответ леди Ньямоаны был короток и твёрд. Она никуда не уедет. Её судьба — править или умереть.

Из иных происшествий этого дня, не могу не упомянуть случай, оставивший самое тяжёлое воспоминание. Я возвращался к нашему костру после небольшой прогулки возле лагеря (меня заинтересовал большой термитник необычной формы). Внезапно я увидел Мбомо, беседующего (!!!) с маленькой Викири. Они именно беседовали, обменивались репликами, причём было заметно, что оба достаточно взволнованы. При моем приближении разговор стих. Когда же я, заранее обрадовавшись разговорчивости нашей вечной молчальницы, поинтересовался случившимся, Мбомо заявил, что действительно пытался говорить с девочкой, но ничего, как и прежде бывало, не услышал в ответ.