Андрей Валентинов - Даймон

Лгут мои чувства — либо мой друг. Хотелось бы верить в первое. Увы…

Непростое впечатление оставила и моя беседа с даймоном Евгенией. Её вопросы были странны. Мне даже показалось, будто она тщится выведать у меня некую тайну (?!), относящуюся к N-контактам. Я бы с удовольствием поделился оной, если бы знал. На мои же расспросы по поводу Даймона, её батюшки, Евгения заявила, что видеться с ним более не собирается (!). Кажется, они в изрядной ссоре. Нечего и говорить, насколько это обстоятельство меня расстроило.

Прощаясь, Евгения сказала, что собирается в некое трудное путешествие (?). Я успел лишь пожелать ей удачи и счастливого пути.

Только что узнал, что назначен командиром завтрашней военной экспедиции (!!!). Надеюсь, это всего лишь шутка.

Исполняет группа «Neoton Familia», запись 1980.

(5`27).

Хороши были «Неотоны»! В конце 70-х приезжали к нам на гастроли, зрители от энтузиазма прямо на сцену лезли. «Marathon» — их самая «ударная» композиция. Жаль, слов не разберёшь, венгерский все-таки. Нем тудом!

Как по небу летать? Если ни крыльев, ни пропеллера, ни турбины реактивной? Никак, в общем. Учёные, люди суровые, крылья — и те под сомнение взяли. Не соответствуют они научным расчётам. Птицы ещё ладно, а майскому жуку ползать положено, не летать, потому что полёты его науку уже который век компрометируют. Про левитацию и говорить нечего. Факиры индийские её выдумали — с доверчивых туристов мзду брать. Подпрыгнут на батуте, а камера их — «щёлк»! Не бывает ни левитации, ни майских жуков, ни метеоритов, ни «тарелок» с маленькими и зелёненькими. Значит, тупые они, учёные, если даже в майских жуков не верят? Тупые, конечно, зато науке преданы. А наука…

Улыбнулся Алёша, руки повыше поднял, сцепил пальцы. Наука у каждого своя. Как летать здесь, где ни верха, ни низа, он давно наловчился. Руки поднять — и «рыбкой» вверх, в невидимый омут — тот, что где-то за облаками. Говорил Профессор: не бесконечно небо, даже в нем есть граница, но в какой стороне, не угадаешь…

Выше, выше, выше!.. Свистит воздух в ушах, по лицу гладит, давно не стриженные волосы ерошит. Без парашюта, без пропеллера, без карты, без плана — в никуда, в синее пространство, в белые облака…

Выше!

— Алёша! Не убегай, Алёша!.

Джемина! Догнала, заскользила рядом — лёгкая, в синем скафандре-трико, с короткой стрижкой. Совсем девчонка, без очков, без морщинок на лбу. Милосердно Небо — самое лучшее дарит. Молодость, красота, полет…

Рядом, совсем близко. У Алёши руки сцепленные надо головой, у Джемины-подпольщицы — к телу прижаты. У каждого своя наука!

Выше, выше!..

— Позовём, Алёша? Я готова. «Джемина, Джемина, выхожу на связь!»

— А тебе хочется? Профессор опыты ставит, понимаешь, сталкеров из нас воспитывает. Успеется! Просто полетаем, может, встретим кого — вне программы?

— Полетаем!

Выше! Облако рядом, совсем близко. Пахнуло сыростью, ударил морозом по коже… Отпустило. Нет облака, внизу осталось, снова небо вокруг. А Солнце ещё высоко, далека ночь, можно не спешить, не считать минуты.

— Здорово, что мы здесь встретились, Алёша! Я — в Тростянце, дочку только что спать уложила, ты…

— Такое уже делалось, Профессор рассказывал. Программа на дисках у нас одинаковое, наушники синхронно надели… А вообще, здорово!..

Солнце ближе стало, больше. Другое оно, на настоящее не слишком похожее. На то не посмотришь без тёмных очков, без закопчённого стёклышка. А тут гляди вволю, только глаза прищурить не забудь.

А кто сказал, что наше земное, Солнце — настоящее?

Выше!

— Ничего, что я на «ты», Алёша? Оно как-то само…

— Не смеши, партизанка. Ты ещё с «благородием» меня поименуй!

Легко с нею, с Джеминой-баскетболисткой! Слова подыскивать не надо, смущаться нечего. Правильно, что не стал он, Алёша, события торопить, в друзьях порою лучше, чем в любовниках…

Хмыкнул товарищ Север, на ту, что рядом с ним скользит, покосился. Улыбается, глаза прикрыла. Красивая. Живая… Сука же ты, Иван Иванович, не тем будь помянут! Привык людей, как семечки, лущить, мент поганый! И ты, Юрий Владимирович, товарищ Юго-Восток, хорош. Самых головастых в АГ-3 собрал — для чего? Неужели после 26-го не пригодятся?

А вдруг и это не зря? Может, Юрий Владимирович испытание товарищу Северу устроил? Твоя группа, твоя власть, что хочешь, то делай. Хочешь, Джемину, математичку очкатую, бетоном залей, хочешь, в небо с собой возьми?

Диск с новой программой, Алексей сразу скопировал, словно чувствовал. Копию в бумажный пакетик уложил и в сумку спрятал. Вовремя — чтобы Джемине перед ночной дорогой передать. А ноутбук со всей начинкой баскетболистка сама захватила, догадалась.

Созвонились, время назначили.

Встретились сразу, даже звать не пришлось.

Выше, выше!..

— …Насчёт прожекторов мы, возможно, правы. Ты заметила, что они в темноте появились? Некробиотика — излучение смерти. Уходит свет — уходит жизнь…

— Алёша, здесь вокруг люди: миллионы, миллиарды. Это же Ноосфера, отпечаток человечества. Мысли, воспоминания, чувства, боль радость… Мы ничего не видим, не слышим, но все это рядом, здесь… Я тебе не успела рассказать, перед самым отъездом раскопала. Кажется, твой Профессор и его друзья изобрели какой-то чип, приборчик в мозгу, чтобы в небе не летать, а сразу — по нужному адресу. Телефонная станция… Я собрала все опровержения, разложила по хронологии. Старый способ — утопить информации в ерунде, потом дать слово дюжине академиков…

Прикрыл глаза товарищ Север, поморщился. Опять тайны Бургундского двора, конспирация, заговоры, комплоты! Кому они нужны? Лететь бы по небу, ни о чем не думать…

А зря! Неужели не понял? До сих пор не понял? «N-контакты» и товарищ Юго-Восток — два бочка у яблочка. Катится яблочко аккурат в 26 апреля.

Понято-то понял… И приказы, между прочим, выполнять положено.

— Джемина! Слушай боевой приказ: скорость сбавить, к сеансу связи приготовиться!..

Не свистит в ушах воздух, не гладит лицо ветер. Тихо вокруг, лишь вдали — лёгкий звон, словно льдинки ломаются. Лицо Джемины рядом. Протянула подпольщица руку в синей перчатке, Алёшиных пальцев коснулась.

Исчезла улыбка с губ.

— Все-таки рискнём, Алёша? Я… Погоди минутку, я… Как тот профессор из анекдота, не смешно даже. Хотела совсем другое сказать, хотела… Я знаю, кто такой товарищ Север, Алёша. Давно догадывалась, почти сразу, с первой нашей встречи. А той ночью поняла, что права. Вот так! Лгать больше не хочу, Алёша, дорогой мой товарищ Север, так и знай.

Прямо в глаза смотрела Джемина-подпольщица. Ждала.

— Вот как?

Улыбнулся товарищ Север, Джемину-подпольщицу за руку взял.