Патрик Несс - Вопрос и ответ [litres]

Первый удар мазнул мне слегка по макушке. Спаклы, они тонкие, легкие, так што силы в ударе было немного.

Зато их пятнадцать сотен.

И все пятнадцать пришли валом, так густо, што тебя словно под воду затянуло…

Кулаки, тумаки, ногти царапают по лицу, по загривку, и меня уже сшибли на землю и навалились всем миром сверху хватаясь за руки за ноги за одежду за волосы и я орал и визжал и кто-то уже выдернул у меня инструмент из пальцев и заехал со всей дури в локоть и больно было так што в глазах потемнело…

А единственная мысль, единственная идиотская мысль в голове была…

На меня -то они за што накинулись? Я же пытался спасти 0038…

(но они же знают они знают…)

(они в курсе што я убийца…)

Дэйви што-то крикнул, со стены затрещали выстрелы.

Еще тумаки, царапины, но и выстрелы тоже, и спаклы посыпались в стороны, хотя я это больше слышал, чем видел, потому што от локтя было дико больно.

На меня все еще наседал один, драл мне шею сзади, потому што я валялся мордой в траву, но как-то сумел перевернуться, и хотя ружья все так же палили, и в воздухе стоял крепкий дух кордита, и спаклы бежали… бежали, этот так и сидел на мне, царапался, лупил руками…

Тут до меня дошло, што это 0001, самая первая в очереди, первая, кого я коснулся, а потом што-то шлепнуло, она крутанулась и упала рядом со мной в траву. Мертвая.

Дэйви снова стоял над нами: в руке пистолет, дуло курится. Нос и губа в крови, тоже весь исцарапанный не хуже моего и как-то весь кренится набок.

Но улыбается.

– Я те жизнь спас, видал?

Пальба так и продолжалась. Спаклы бежали, но бежать-то было некуда. И они падали. Падали. Падали.

Я посмотрел на локоть.

– У меня, кажется, рука сломана.

– У меня, кажется, нога сломана, – парировал Дэйви. – Давай, двигай живо к па, скажи ему, што случилось. Скажешь, што я жизнь тебе спас .

На меня он не смотрел – целился, стрелял, вес держал кособоко.

– Дэйви…

– Пошел! – Он был весь – жуткая, мрачная радость. – У меня тут работку закончить надо.

Выстрел. Спакл упал.

Они падали повсюду.

Я сделал шаг в сторону ворот. И еще один шаг.

И потом побежал.

У меня руку дергало буквально на каждом шагу, но Ангаррад сказала мальчик-жеребенок и ткнулась мне в лицо влажным носом. Она даже колени подогнула, штобы я смог мешком плюхнуться в седло. Встала, затрусила мерно по дороге, дожидаясь, пока я усядусь как следует, и только тогда припустила самым стремительным галопом, какой я только у нее видел. Я лежал, одной рукой вцепившись ей в гриву, другую свернув под собой, и пытался не стошнить от боли прямо на ходу.

Время от времени я подымал голову и видел женщин: они провожали нас глазами из окон, безмолвные и далекие. Мужчины тоже провожали, вблизи, глядели на мое лицо, все в крови и избитое.

Кого они, интересно, видят?..

Такого же, как они?

Или врага?

Кто я такой, по-ихнему?

Я закрыл глаза, но чуть не вылетел из седла и поскорее снова их открыл.

Ангаррад подлетела к собору сбоку, высекая копытами искры из мостовой, обогнула угол, нацелилась на лестницу. На площади армия выделывала маневры. У большинства так и не было Шума, но от топота всех этих ног и так воздух в трубку сворачивало.

Я поморщился на это вот все, кое-как поднял голову, посмотрел туда, куда мы, собственно, и неслись – на соборные двери…

И мой Шум выдал такой взрыв, што Ангаррад встала как вкопанная, скребя по брусчатке, роняя пену с боков – очень уж быстро мы с ней доскакали.

Но я этого не заметил…

Потомуш у меня сердце тоже встало, вот прямо прекратило биться…

потомуш там была она.

Впереди, у меня перед глазами, поднималась по ступеням собора…

Она .

И сердце подскочило… чуть из груди не выпрыгнуло… дальше забилось, и Шум уже был готов кричать ее имя, и боль вся куда-то ушла…

Потомуш она жива…

Жива она!

Но тут я увидел…

Как она идет вверх по ступеням…

А там стоит мэр Прентисс…

который раскрывает руки навстречу…

и обнимает ее…

и она ему позволяет…

и в голове у меня только…

а сказать я могу….

што…

кто…

– Виола?!

Мэр Прентисс стоял передо мной – вождь этого города, этого мира.

Руки раскрыты.

Объятия ждут.

Словно это и есть цена.

И я… буду платить?

Один раз , думаю я, всего один раз .

(правда же?)

Один раз обняться и потом увидеть Тодда.

Я шагнула вперед…

(только один раз)

…и он меня обнял.

Я постаралась не одеревенеть от прикосновения.

– Я еще не говорил тебе, – сказал он мне в самое ухо. – Но по дороге сюда мы нашли твой корабль там, на болотах. Мы нашли твоих родителей.

Я судорожно вздохнула и попыталась поскорей проглотить слезы.

– Мы достойно похоронили их. Мне так жаль, Виола. Я знаю, как одиноко тебе должно быть сейчас. И ничто, ничто не доставит мне большего удовольствия, чем… если когда-нибудь, в один прекрасный день, ты смогла бы увидеть во мне твоего…

Внезапный звук прошил насквозь этот РЕВ…

Клочок Шума взлетел выше всего остального, чистый и звонкий, как стрела…

Нацеленная прямо в меня…

Виола ! – вскрикнул он, затолкав недоговоренную фразу мэру обратно в рот…

Я попятилась, его руки опали с меня, как…

Я о-бер-ну-лась…

На площади, весь в солнечном свете, верхом на коне, всего в каком-то десятке метров…

Был он.

Он!

Он .

– ТОДД!

Я уже бежала к нему.

Он так там и стоял, возле коня, почти упав с седла, держал руку под каким-то нехорошим углом, и весь его Шум рычал: Виола! – а еще там была боль от руки и смятение – насквозь всего вообще, – но мой собственный разум мчался к нему на всех парах, а сердце колотилось таким оглушительным барабаном, что ничего толком расслышать не получалось.

– ТОДД!

Я добежала. И его Шум распахнулся еще шире, и обволок меня, окутал, как одеяло, и я вцепилась в него и прижала к себе, словно никогда, никогда больше не собиралась отпускать, а он закричал, потому что ему стало больно, но все равно схватил меня другой, здоровой рукой, схватил, схватил, прижал к себе, к себе…

– Я думал, ты умерла, – шептал он мне в шею. – Я думал, ты умерла.

– Тодд, – твердила я и плакала, и единственное, что я еще могла твердить, было его имя – Тодд .

Он вдруг резко втянул воздух, и боль в Шуме полыхнула так громко, что я чуть не ослепла.

– Твоя рука…

– Сломана, – выдохнул сквозь зубы он. – Ее сломали…

– Тодд? – Мэр очень пристально смотрел на него. – Ты что-то рановато вернулся.

– У меня рука. Спаклы…

– Спаклы ?! – ахнула я.