Татьяна Млынчик - Ловля молний на живца [litres]

– Что, девушка… – Один из мужиков встревоженно разглядывал ее испачканное в песке лицо, – кошелек потеряла?

Маша мотнула головой как лошадь.

– Давай-ка мы тебе организуем… – Он поднял над столом и потряс пузатым графинчиком с водкой.

– Обидел кто? – спросил второй дядечка. Вид у обоих был вполне мирный.

– Экзамены, – выдавила из себя Маша, – нервы.

Ей протянули стопку.

– Это ничего… В Ленинграде своих не бросают. Давай, чтобы твои дела разрешились благополучно. Маша заглотила водку, поставила стопку на стол, кивнула дядечкам и выбралась обратно на душную набережную. Перешла проезжую часть. Смотрела на сгущенную воду в реке. Будущего не существовало. Петербург обесцветился, полинял. Все, чем она жила последнее время, оказалось фальшивкой. Она обняла себя за плечи. Ее дергало током. Хотелось упасть в черную воду и закутаться в нее навсегда.

Из небытия Машу вырвал монотонный механический гул. Рот вязал привкус ацетона. Язык приклеился к небу. Она пошевелила рукой и нащупала источник гула: вибрировал телефон.

– Где ты? Алло! Ты слышишь меня? – визжал, срываясь на ультразвук, мамин голос в трубке. – Мы в милицию звонили!

– Мам, все в порядке… – Маша с трудом оторвала голову от бархатной диванной подушки. – Я у Юли…

– Что ты врешь? Нет тебя там! Я звонила Юлиной маме! Быстро говори, где ты! У тебя сегодня списки вывешивают, ты хоть в курсе? – Яростные слова сыпались из трубки с таким напором, словно параллельно с ними мама громила мебель вокруг себя.

– Уже на пути туда… Тихо. – Маша скосила вниз глаза и тут же натянула на себя одеяло: под ним она была абсолютно голая.

– Где ты? Говори, не то я в милицию пойду!

Маше хотелось ответить: «Ну и иди, черт с тобой».

– У Вани. Мы на метро опоздали.

– А вчера почему телефон отключила, а? И он выключил! Его родители тоже уже билеты меняют в Турции… А ну дай мне его! Быстро!

Маша ткнула лежавшее рядом тело локтем.

– Чееееее, – заворчал явно находившийся в глубокой стадии сна Ваня.

Маша закрыла рукой трубку и прошептала прямо ему в ухо:

– Мама тебя просит. Подтверди, что мы у тебя. Твоим звонила.

– Да. – Ванечка сел и, утирая ладонью щеку с розовым отпечатком подушки, прижал трубку к уху. – Мы у нас. Телефоны сели… Хорошо… Да… Сейчас позвоню. Да, господи, все под контролем. Понял. – И он протянул трубку обратно Маше.

– Сейчас же езжай в политех, и чтобы результаты были у нас с папой незамедлительно. Поняла?

– Мам, это ведь даже не поступление… Всего лишь олимпиады… – Маша хотела укрыться под одеялом, чтобы не обнажаться, но, как только залезла под него глубже, поняла, что неумолимо соприкасается с телом Вани. Ее передернуло.

– Хочешь, чтобы я приехала и за шкирку тебя туда отволокла? Собирайся и дуй в университет. Мы ждем. У тебя час!

Маша повесила трубку. Она сидела на бархатной поверхности дивана. Ванечка плюхнулся в подушки. На нем была красная баскетбольная футболка. И никаких трусов.

– Приехали, – пробормотал он, – дурку устроили.

– На, – Маша сунула ему телефон, – будешь своим звонить?

– Блин, я сыт этим дерьмом по горло, – он, не глядя на Машу, стал пикать кнопочками, – дождаться не могу, когда в общагу съеду…

У Маши вертолетом кружилась голова, она по-прежнему была сильно пьяна. Надо было встать и поискать одежду, хотя бы трусы с лифчиком, но где взять на это сил? В комнате ощутимо пахло перегаром. На паркете елочкой, рядом с диваном Маша увидела две открытые, блестящие, как конфеты, упаковки из-под презервативов.

– Где мои шмотки? – произнесла она, когда Ванечка поговорил с кем-то из своих родителей и стал стягивать покрывало, чтобы потуже в него завернуться.

– Может, в ванной…

Маша резко сдернула с него плед, неловко обмоталась им, проползла по дивану и поднялась на ноги. Ее качнуло.

– Я в душ.

– Ээээээ… А покрывало?

– Не видишь, я без одежды?

Возле входа на кухню об Машину ногу стал тереться и громко протяжно выть огромный черный кот Венька.

– Венька есть просит! – крикнула она в сторону комнаты и закрылась в ванной. В углу на небольшом подиуме высилась душевая кабина, а в другой части находилась наполовину заполненная мутной водой ванна. По ее стоячей поверхности в жирных разводах плыли два распухших, как утопленники, хабарика. На бортике мостилась открытая бутылка «Советского шампанского». Фольга от бутылки тоже плавала в воде, которая приобрела коричневатый оттенок. Пахло вином и пустынной сухостью. Маша включила воду и набрала полный рот зубной пасты. Выплюнула и посмотрела на себя в зеркало. Лицо жутко оплыло: раздувшиеся веки наплывали на глаза, как у бомжихи с Обводного канала. Тушь образовала вокруг глаз угольные ореолы, делавшие Машу похожей на толстую больную панду. Щеки были бледны, как грим мима. Она несколько раз умылась ледяной водой. После этого сделала шаг в душевую кабину и на дне увидела свои джинсы и кофту. Ткань обеих вещей темнела от влаги. Она приподняла кофту за капюшон: от воды та набухла и стала неестественно тяжеленной. А еще от нее несло тухлятиной. Маша запихнула вещи в стиральную машинку. В чем, блин, теперь ехать в политех? Высушить феном? Так ведь вонять будет еще сильнее. Благо на крышке машинки Маша увидела свои трусы, обернутые лифчиком. Рядом стоял порошок, и она без труда запустила стирку. Сама залезла в душ. Из-за работы машинки вода в душе постоянно менялась с холодной на горячую, и Машу чуть не вырвало от этих перепадов. После тщательного тройного мытья головы и пропаривания тела ей стало капельку легче. Она обернула волосы полотенцем и еще раз почистила пальцем зубы. Потом взяла с полки под зеркалом крем Ваниной мамы и густо намазала лицо. Высушила волосы феном. Сняла с гвоздика вафельный халат и вышла в коридор. На кухне шебуршали. Наверное, Ваня кормит Веню. Ваня кормит Веню – Маша засмеялась такому сочетанию и с глупой ухмылкой вошла в кухню. Дверь холодильника захлопнулась, и перед Машей вдруг предстала долговязая седая дама с волосами, убранными в высокую прическу-ракушку, – бабушка Вани, Клавдия Никитична. Знаменитый на весь Петербург акушер-гинеколог.

– Добрый вечер! – Бабушка презрительно скривила губы, разглядывая Машу. Очков она не носила. В этот момент у нее из рук выскользнула и шмякнулась об пол открытая коробка молока. Клавдия Никитична досадливо крякнула и ринулась к раковине.

– Вечер? – только и выпалила Маша, мысленно благодаря пакет за провал этой неловкой сцены. – Давайте я уберу!

– А сколько времени, вы хоть смотрели? – Бабушка Вани открыла воду и принялась отжимать в раковину фиолетовую губку.

– Извините. – Маша ринулась в коридор и влетела к Ванечке. По пути у нее мелькнула мысль, что нужно бы закрыться в ванной и спустить там эту гадкую воду, уничтожить улики, но молоко дало ей кое-какую фору.