Татьяна Млынчик - Ловля молний на живца [litres]

– Ты чего свалила-то? – рядом с ней стоял Родион.

Маша нажала на отмену звонка.

– Мне надоело! Они же мне ничего не рассказывают… Ты видел, что они из меня крысу какую-то сделали?

– А ты не знаешь почему?

– Я только догадываюсь, – можно ли было доверить Родиону всю эту информацию, было неясно, – а что они теперь?

– Они спорят. – Он сел рядом с ней.

Помолчали.

– Я, кажется, – Родион достал сигарету, – догадываюсь, что тут происходит.

– Да?

– А ты мне объяснишь, что вы делали? Ну… что знаешь?

Маша поморщилась на солнце и не ответила.

– Брось ты, я ведь его сын. Куда я, по-твоему, это дену? У меня тоже есть одна инфа, но я… Не врубаюсь, знаешь ли это ты… – он рассмеялся, – черт, да мы как в шпионских фильмах!

– Могу рассказать, – выдохнула Маша, – дашь сигу?

– Только давай сначала ты. Все как есть. Точнее, то, что сама успела понять. Папа потом мне точно все объяснит.

– Ты в этом уверен?

– А что?

– Они там так ожесточенно спорят. Как будто судьба Нобелевки решается.

– Давай, колись уже!

– Как-то раз я много дней тусовался у отца в коммуналке. Мать из дома выставила. Не спрашивай. Значит, он утром уходит на лекции, у меня каникулы, делать нефиг. Они на меня вроде как арест наложили. Ну, я и валялся в комнате с его котярой, целыми днями читал старые журнальчики. А потом, когда очередная стопка подошла к концу, полез в горку и наткнулся на толстенную картонную папку. Решил, это могут быть мои детские фотки или письма матери, я довольно любопытен. Первое, что я там увидел, – вырезка из журнала «Электричество» за 1979 год. Притом не просто бумажка: она была оформлена, аккуратно наклеена на плотную бумагу; многие места выделены маркером. Заголовок: «Природное электричество. Серебряная пуля энергетики». Яркий, да? Я поэтому и запомнил. Статья на полунаучном языке, не все до конца понял. Но речь идет о выработке электричества из электромагнитного поля в пространстве. Знаешь про электромагнитное поле? Нет? Так ты куда поступаешь-то, Маш? Короче, если по-простому, это о том, что электричество уже есть вокруг нас. Везде. Поле. В этом направлении, по-моему, еще Тесла работал, эфир… Серьезно, ничего об этом не слышала? И вот, если понять, как его получать прямо из пространства, вся мировая система генерации окажется ненужной. Полетит в тартарары… Заметка, значит, о том, что Советский Союз находится на пороге прорывного открытия и прочее. Приведены куски из других статей, малопонятные… Окей. Заметку пролистнул. А дальше несколько листов исписаны отцовским почерком. Похоже на дневник работы. Пишет, что они с коллегой (видимо, твой батя) нашли такой вот материал и начали подробное изучение тамошних гипотез. У заметки четыре автора, в газете (я проверил) реально четыре имени. Из записей следует, что они искали их в надежде встретиться вживую. И понял… Смотри, папаши выходят… В общем, они обнаружили, что авторов таких не существует. Или больше не существует. А тему, судя по всему, засекретили… Холодная война, там… – с этими словами Родион вскочил, потому что Машин папа и профессор Кьяница подошли вплотную к скамейке.

– Вы ничего не хотите нам рассказать? – дерзко обратился к ним Родион.

– Едем домой. – Папа, как копье, метнул в Машу недобрый взгляд, не обратив на слова Родиона никакого внимания. Она неохотно поднялась. – Уходим, – повторил папа.

– Пока, – неуверенно сказала Маша Родиону, – до свидания, Александр Феликсович. – Профессор курил, отвернувшись от всей компании, и не обернулся. Родион молчал.

И не прощаясь, не пожав руку профессору и Родиону, не проронив больше ни слова, папа пропустил Машу вперед, проследовал за ней по направлению к машине и заговорил вновь лишь только тогда, когда она опустилась на сиденье и с яростной силой захлопнула дверцу.

– Осторожно! – воскликнула Маша.

Их автомобиль чуть не влетел в бок мусорного грузовика во время поворота на площадь Мужества: папа словно отключился и не видел, как грузовик бесцеремонно пересекает полосу в каких-то сантиметрах от капота.

– Прости, – он часто моргал, продолжая крутить руль, – задумался…

– О чем? Можешь уже объяснить? – Маша заерзала на сиденье. – Родион сказал про заметку об электромагнитном поле, которую нашел у Кьяницы. О том, что вы стали работать над этой темой… Это связано со мной, да? – Она, встрепенувшись, смотрела на папу.

– Никак. – Папа поглядел на нее с тоской.

– Почему?

– Не спрашивай. Уже поздно, пора домой. Мама волнуется.

– То есть ты мне опять ничего не скажешь?

– Погоди чуть-чуть, Мань. Ты как, голодная?

– Пап, ты меня забрал от врачей, – Маша не собиралась затыкаться, – подключал ко мне провода, и спрашиваешь, голодная ли я?! Да я по горло сыта всем этим! Ты выманил из меня все, что я знаю, а теперь провел свои опыты – и собираешься чинно обедать?

– Ужинать. – Папа покрутил запястьем, поправляя часы.

– А если я к врачу вернусь в больницу и скажу, что мне нужна помощь?

– Мань, успокойся. – Он нахмурил брови. – Поверь, и мне тяжело. Потерпи. Надо кое-что решить. Обещаю, что все очень скоро объясню.

– А мама в курсе?

– Да. Мама в курсе.

Так, в молчании, ехали в сторону дома. Летний город заглядывал в окна автомобиля, и Маше не верилось, что эти маленькие уличные детали, работник бензоколонки в красной кепке, заправлявший чей-то драндулет, девочка с лопнувшим шариком, который теперь багровой тушкой волочился за ней на нитке, тысячи зеленых ладошек на деревьях, такое четкое, трезвое соотносится с обстановкой лаборатории, событиями в соборе и в больнице, словами Родиона… Казалось, это какой-то грандиозный розыгрыш, из багажника вылезет кинооператор и ей объявят, что ее облапошили, будут хлопать в ладоши, голосить, а она закроет лицо руками и будет смеяться от облегчения.

– Понимаю, что тебе не терпится все узнать… – Папа словно прочел ее мысли. – Просто я тоже понял лишь в больнице, а теперь в лаборатории увидел… Подтверждение нашел, можно так сказать. Вещи, над которыми мы тогда бились не один год, теперь разъяснились. Как будто старую фотопленку проявили. Их надо сложить в логическую мозаику…

– Меня теперь заберут на опыты, да? – спросила Маша. Мимо пронесся тонированный джип, из приоткрытых окон которого грохотала музыка.

– Никто тебя не заберет, Мань. Но знать об этом никто посторонний пока не должен, договорились? Вот этот мальчик, которого ты упоминала, он кто, собственно… такой?

– Знакомый один… Ну как знакомый, гуляли вместе… Потом рассорились. Рассказывала ему про приступы с током. И про телефон руками. Что оно проявляется в моменты, когда я сильно нервничаю…