Альберт Беренцев - Грибификация: Легенды Ледовласого

Зал молчал.

В глазах старухи вдруг на секунду мелькнул страх. Генерал Бидонов удивился, до этого момента он полагал, что это чувство Плазмидовой неизвестно.

— Ладно. Хрен с вами, товарищи, — прокаркала Плазмидова, — Это слишком жутко, но я скажу. Это мой долг. Я искренне надеюсь, что ошибаюсь. Но я не вижу иного объяснения. Итак. Вам знакомы фамилии Чалмерс, Нагель или, скажем, Левин?

Плазмидова сделала паузу. Ученые в недоумении смотрели то на нее, то друг на друга.

— Левина знаем, — сказал наконец Топтыгин, — Это же персонаж «Войны и мира» Толстого. А остальные из каких книжек? Нагель вроде бы из «Мистерий» Кнута Гамсуна...

— Это не персонажи, — неожиданно смущенно пискнул маленький очкарик, сидевший в самом последнем ряду, — Это философы. Теория сознания.

— Именно так, — кивнула Плазмидова, — Дело в том, что если Гриб не относится ни к одному из элементов нашей вселенной, значит наша картина реальности неправильная. Это неизбежный и единственно возможный вывод. Значит, для объяснения сущности Гриба мы вынуждены ввести дополнительную базовую субстанцию.

Но нет нужды множить сущности. Это субстанция, к которой относится Гриб, уже давно существует. Просто мы ее не разглядели и не систематизировали. И мы ни разу еще не наблюдали ее в том состоянии, в котором находится Гриб.

Итак, кроме пространства, времени, вещества, волн и гравитации, есть еще один базовый элемент. И этот элемент — сознание. Я утверждаю, что Гриб представляет собой наблюдаемое напрямую сознание. Я не знаю, чье это сознание, откуда оно взялось, и каким образом приняло столь странную форму. Однако других объяснений я не вижу.

Зал мрачно молчал. Ощущение близящегося взрыва негодования было столь явственным, что генералу Бидонову захотелось перевернуть стол и спрятаться за ним. И это ощущение оказалось верным, несколько секунд спустя зал действительно взорвался криками:

— Да что она несет...

— Сознание?

— Сознание — всего лишь функция мозга...

— Это не по Марксу! Идеализм!

— Да ей самой нужен доктор по сознанию, ее собственному...

— То есть эти серые кусочки, плещущиеся в банке — сознание?

— А как мы видим, ломаем и режем Гриб? Сознание же должно быть невидимым и неосязаемым...

— Тишина, товарищи, — потребовал генерал, но бешеная интеллигенция все не унималась.

Плазмидова терпеливо дождалась, пока все успокоятся, и лишь потом заговорила:

— Ваша критика, справедлива, товарищи. Однако мне есть, что на нее ответить. Итак, вы удивлены тем, что Гриб представляется нам материальным объектом, тем, что он плещется, как вы выразились, в своей банке, а еще тем, что мы можем ломать, взвешивать и резать его. Но я могу это объяснить. Точнее, могу сделать единственно возможное в рамках моей теории предположение. Но, сперва, я задам вопрос. Чем по-вашему характеризуется любое сознание? Чем сознание отличается от несознания?

— Эм... Пониманием того факта, что оно является сознанием? — предположил усатый биолог, — Самосознанием?

— Нет, — прокаркала Плазмидова, — У дрозофил или амебы нет самосознания, хотя сознанием они определенно обладают. Собственно, я предполагаю, что у Гриба самосознания тоже нет. Любое сознание характеризуется двумя свойствами — общением и желаниями.

— Какие же желания у амебы? — изобразил удивление Топтыгин, — И с кем она, позвольте спросить, общается? Вы беседуете с амебами, товарищ Плазмидова? Вы же сама только что сказали, что у амебы есть сознание. А значит, она желает и общается. Я правильно понял?

— Правильно, — согласилась старуха, — Но следует понимать, что характер общения и желаний у иных биологических видов может сильно отличаться от нашего. Именно поэтому, кстати, нас всех так удивляет Гриб. Он — другой. И амеба тоже другая. Но амеба питается и размножается, и это не чисто механический процесс, как в химических реакциях неживых веществ. Амеба желает питаться и размножаться, это ее желания и ее способ общения с окружающим миром. Он отличается от нашего, и тем не менее, когда дизентерийная амеба внедряется в стенки кишечника больного — это общение.

И в этом смысле Гриб безусловно имеет те же свойства, что и любое сознание. Он общается. То, что мы можем взвешивать его, видеть, трогать, ломать и резать — его способ общения с нами. Это не физика и не химия, это психология. Это общение. И то, что он лечит детей, — тоже способ общения.

Кстати, в отчете профессора Топтыгина сообщается, что первый владелец Гриба Цветметов по собственным словам говорил с Грибом. В буквальном смысле. Вы все наверняка проигнорировали этот факт, решив, что этот таинственный Цветметов просто сумасшедший алкоголик. Но я обратила на это внимание. И это полностью подтверждает мою теорию.

Гриб не имеет структуры, потому что он — не вещество и не материя. Гриб — сознание. Проблема только в том, что любое сознание, как я уже сказала, обладает не только способностью к общению, но и желаниями. И я не знаю, чего желает Гриб. И это меня пугает. Вот это нужно обсуждать, а не котяток и детишек профессора Топтыгина.

Зал снова загудел, еще громче прежнего. Ученые метались и орали, как болельщики «Спартака» на трибуне, увидевшие, что Рудаков вдруг промазал мимо ворот.

— Бред шизофреника! — вскочил с места профессор Топтыгин, — Шизофреники всегда интересуются сознанием и строят по его поводу разнообразные теории! Это общеизвестный факт, коллеги! Не верю ни единому слову!

— Конечно, не верите! — заорала в микрофон, впервые за все время собрания выйдя из себя, Плазмидова, — Вам же неприятно, невыгодно верить мне, Топтыгин! Вы уже видели себя спасителем человечества и лауреатом Нобелевской премии по медицине, спасшим миллионы детишек. А выяснилось, что вы просто шарлатан, и неизвестно еще кто кого использовал, вы Гриб или Гриб вас.

Первое, что нам нужно было сделать, когда мы обнаружили Гриб, и я сразу же об этом говорила, — запереть Гриб в полностью изолированном бункере. И не доставать его оттуда, пока мы не убедимся, что он безопасен. А поскольку природа Гриба не поддается исследованию, то мы не убедимся в его безопасности никогда! А значит, он и должен вечно лежать в своей банке, в бункере, под охраной спецслужб.

Я говорила, но меня не слушали! Вместо этого Гриб зачем-то выдали Топтыгину и он начал пичкать им крысят, зеков и детей! И он хочет и дальше продолжать это делать, он не успокоится, пока не засунет Гриб в палату каждому больному ребенку на Земле! Вы же сами слышали! Он сам сказал, что хочет продолжить свои эксперименты, теперь уже над детьми-инвалидами.

Может быть, конечно, эти дети и поправятся. Но вот только мы не знаем, к чему это приведем в будущем. Мы вообще ничего не знаем, и не узнаем никогда, если конечно Гриб сам не соизволит нам сказать. Но он не соизволит!