Альберт Беренцев - Грибификация: Легенды Ледовласого

— Это еще откуда? — спросил участковый.

— А, это... Я же говорил вам, — обрадовался смене темы Цветметов, — Это я дрессурой занимаюсь. Его Мухтар зовут.

Участковый вздохнул:

— Мда. Дурдом на колесиках. На прошлой неделе видел пса по кличке Суслов. А теперь котенок Мухтар. Граждане совсем ополоумели.

— Да вы сами взгляните, гражданин начальник. Настоящий Мухтар, — заспорил Цветметов, — Вот, смотрите. Мухтар, ко мне!

К крайнему удивлению участкового котенок действительно перестал лакать молоко, подошел к Цветметову и выжидательно посмотрел на того.

— Мухтар, сидеть! — скомандовал Цветметов.

Котенок сел.

— Мухтар, голос!

Котенок мило мяукнул.

— Мухтар, лежать!

Участковый не верил своим глазам, котенок лег на пол.

— Ну вы прямо Юрий Куклачев, — участковый впервые за эту неделю, а может быть и за весь год, улыбнулся, — Но как? Он же совсем маленький и глупый.

— И ничего не глупый, — заспорил Цветметов, — Подход надо знать, гражданин начальник. Доброта нужна, любовь, уважение. Мягче надо быть к людям и зверям, тогда они слушаться будут. А если дела шить и обвинять честных граждан в ограблениях гастрономов — тут конечно никакой дрессуры не выйдет. Тут даже котенок анисовую пить начнет, а команды выполнять не будет. Добрее надо быть, доверять надо...

— Ну ладно, ладно, — участковый открыл сумку, достал пачку бумаг, нашел нужную и протянул Цветметову, — Подпишите.

— За дурака держите, гражданин начальник? — Цветметов подозрительно взглянул на участкового и бумагу не взял, — Не буду подписывать, не могу. Руку повредил, когда ремонт в квартире делал. Не могу писать физически, гражданин начальник.

— Да это не то, что вы подумали, Цветметов. Это стандартная форма из КГБ, рекомендовано подписать всем жителям города. Обязательство о неразглашении, что не было никакой аварии, а если и была — вы никому о ней не расскажете. Ваши паспортные данные там уже вписаны, просто подпишите.

— А... Из КГБ? — выдохнул Цветметов, — Что же вы сразу не сказали? Это я всегда готов. Помочь органам государственной безопасности — мой долг, и как гражданина, и как человека. Раз органы сказали, что не было аварии — значит, не было. Какая авария, гражданин начальник? Нет никакой аварии, и не было никогда. Не дадим американской военщине ни единого шанса, выразим своим молчанием по поводу аварии глубочайшее презрение к капиталистическим акулам. Покажем президенту Рейгану наш большой советский...

— Подписывайте уже, — участковый протянул Цветметову ручку, и тот изобразил на документе невразумительную галочку, отдаленно напоминавшую букву Ц.

— Спасибо, — сказал участковый, пряча подписанную бумагу в сумку, — Подойдете через полтора часа к городской больнице. Найдете там лейтенанта Шпалову, она скажет вам, что делать.

— Ого! — Цветметов аж задохнулся от восторга, — Значит, вербуете, гражданин начальник? Я теперь буду работать на КГБ? Да-да, я знал с самого начала. Я знал, что эту бумажку о неразглашении вы мне сунули неспроста. Но, как вы видели, я ее подмахнул храбро и без колебаний. Заявляю, что я полностью готов сотрудничать. А ствол дадут? А доллары? А за границу пустят? А лейтенант Шпалова — моя связная? А она красивая?

— Лейтенант Шпалова очень красивая, — ответил участковый, — Только она работает совсем не в КГБ, а у нас в милиции. Она проследит, чтобы вы не отлынивали от работы, и примет меры, если врачи будут на вас жаловаться. Военные уходят из больницы, почти все пострадавшие уже... в общем выписаны. Больницу нужно привести в порядок перед тем, как она вернется к обычному режиму работу. Помыть полы, вынести специальное оборудование, мусор и лишние койки, убрать за военными, которые там стояли в оцеплении. Военные не смогут этим заниматься сами, потому что сейчас готовятся к работам непосредственно в пораженной зоне. Как мне сообщили, завтра туда уже будут пускать, пока что только военных для ликвидации последствий аварии. А мне приказано собрать весь асоциальный элемент и отправить сегодня же на работы в больницу. Начальство и врачи заверили меня, что никакой опасности для жизни или здоровья этого асоциального элемента там нет. Вы ведь асоциальный элемент, Цветметов?

— Да... А как же... — Цветметов весь завял и посерел, — А как же бумага о неразглашении?

— Ну, я же вам объяснил. Эту бумагу рекомендовано подписать всем жителям города. Не вам одному, Цветметов. И ее подпись не означает, что вы теперь будете работать в КГБ, увы.

— Не пойду на работы, гражданин начальник, — заныл Цветметов, — Я болен. Спина больная, нельзя койки таскать. И полы мыть нельзя, строжайше запрещено нагибаться по медицинским показаниям. И температура еще, и алкоголизм...

— Так что же вы молчали? Если у вас алкоголизм — могу выписать бесплатную путевку в соответствующее лечебное учреждение...

— Не пойду в дурку, не хочу. И в больницу не пойду койки таскать. Знаем мы это ваше «никакой опасности».

— Ну как хотите, — участковый пожал плечами, — Это дело добровольное.

— Добровольное? — удивился Цветметов.

— Ну конечно. Официально на эти работы я собираю не алкашей и хулиганов, а добровольцев. Так что, если не хотите идти на работы — воля ваша. Сидите дома, пейте самогон, ждите следователя.

— Это еще зачем? Почему следователя? — перепугался Цветметов.

— Ну как почему. Тунеядство, кража самогона из гаража, кража анисовой из гастронома, и возможно даже убийство гражданина Сурикатова в процессе дележки украденного...

— Что? Это типа я Коляна убил? Да вы что, гражданин начальник? Чтобы я лучшего друга, из-за водки...

— Да вы не переживайте, Цветметов. Суд и следствие разберутся. А за проникновение в оцепленную зону с вами еще побеседуют сотрудники КГБ. Может быть, даже завербуют вас, как вы мечтаете. Хотя вряд ли, скорее добавят еще лет пять.

— А если я пойду койки таскать, гражданин начальник?

— Идите, попробуйте. Сделайте хоть раз в жизни что-то полезное. А потом мы уже посмотрим, Цветметов.

11 октября 1996 года

Балтикштадтская губерния

— А, плевать, — сказал себе самому Хрулеев и выстрелил, целясь филину в крыло.

Сверху полетели перья, тварь громко зажужжала, как гигантский шмель, заглушив на несколько секунд даже звуки боя на картофельном поле. Филин, все еще сжимая в когтях Любу, завертелся на месте и начал медленно вертикально снижаться, как терпящий крушение вертолет.

Хрулеев подождал, пока птица окажется в десятке метров над землей, и выстрелил еще раз, в другое крыло. На этот раз сверху обрушился целый водопад окровавленных перьев, ветер, поднятый могучими крыльями твари, перемешал их с палой листвой и швырнул Хрулееву в лицо.