Б Истон - Молиться за Рэйн

— Вот оно, твою мать! Рэйн, ты просто чертов гений! — Уэс встает и ерошит мне волосы, затем поднимает рюкзак с земли и расстегивает ремни, чтобы я смогла надеть его. — Где тут ближайший хозяйственный магазин?

Я откидываю с лица спутанные волосы и указываю в сторону шоссе.

— Поехали!

— Ладно, ладно, — ворчу я, вставая и поворачиваясь к нему спиной, чтобы он закрепил на моих плечах этого пятидесятифунтового гиганта. — Но, если и там окажется деревенщина с автоматом, мы придумаем план «Б».

Уэс смеется и разворачивает меня лицом к себе, держа за плечи, иначе рюкзак перевесит меня. И то, как он смотрит на меня, как его сильные руки ощущаются на моем теле и как на его лице сияет обнадеживающая улыбка, все это заставляет целый рой бабочек порхать в моем животе. Думаю, я бы, наверное, добровольно столкнулась лицом к лицу с пятью мудаками в красных банданах с татуировками и автоматами, если бы от этого Уэс чувствовал себя счастливым. Но я ему этого не говорю.

В конце концов, девушка должна казаться труднодоступной.

Чтобы быстрее добраться до шоссе, мне приходится срезать путь через парковку «Бургер Паласа». Вокруг здания тянется очередь из людей, огибая его, по меньшей мере, дважды, но из-за кулачных боев, устроенных этими людьми, трудно сказать точно. Его королевское высочество — «Король Бургер» улыбается, глядя вниз на кричащую, толкающуюся и пинающуюся толпу со своего трона на рекламной электронной вывеске «Бургер Паласа». Я всегда ненавидел этого ублюдка, даже в детстве. Помню, как его довольная морда смеялась надо мной, когда я рылся в его мусорных баках.

Богатенький мудак.

Я резко дёргаю руль вправо, чтобы не сбить маленького голого мальчика, стоящего посреди парковки.

Подъезжая к шоссе, я притормаживаю перед поворотом и замечаю, что выбито одно из панорамных окон библиотеки, здание которой расположено по другую сторону улицы. Техно-бит, доносящийся оттуда, настолько громкий, что я слышу его через рев двигателя, а разноцветные огни мелькают вокруг здания, как на рейве. Я представляю себе, как внутри кучка подростков жадно глотают сироп от кашля и передают друг другу ЗППП. Но когда выруливаю на шоссе, замечаю, как из главного входа, спотыкаясь, выходит какая-то бабуля топлесс, держа в руках то, что, клянусь Богом, выглядит как…

— Дилдо! — кричит Рэйн, указывая прямо на пожилую леди, когда мы проезжаем мимо.

Я смеюсь и качаю головой.

— Кажется это самый неожиданный «плюс один» на вечеринке, который я видел.

Не думаю, что я произнес это достаточно громко, чтобы через мой шлем Рэйн могла меня услышать, но она хихикает и хлопает ладошкой по здоровому плечу.

— Плюс один! — визжит она. — О Боже, эта штука была длиной примерно в фут!

Я выкручиваю ручку на себя, прибавляя газ, и мотоцикл взлетает, от чего она снова оборачивает свои руки вокруг моего тела, впиваясь пальцами в бока. Знаю, это чертовски глупо, но мне не нравится, когда Рэйн обращает внимание на чей-то другой член. Даже если этот член сделан из резины и принадлежит ровеснице Авраама Линкольна.

Становится все труднее и труднее ориентироваться на шоссе, не только из-за того, что через каждые десять футов стоят брошенные и разбитые автомобили, но и потому, что благодаря переполненным мусорным контейнерам и бакам по всему городу, дорога теперь тоже покрыта мусором. Мне действительно необходимо сбавить скорость и сосредоточиться на дороге, чтобы не врезаться во что-нибудь, но вместо этого я поворачиваю голову и смотрю вверх, когда мы проезжаем мимо дома Рэйн.

Он выглядит точно так же, как и вчера вечером, за исключением того, что теперь в центре окна на входной двери есть дыра размером с бейсбольный мяч.

«Сумасшедшая сука», — ухмыляюсь я.

Когда мы проезжаем мимо, я размышляю о том, что же, черт возьми, произошло там прошлой ночью. Рэйн выглядела такой расстроенной, когда вернулась из дома с вещами, но пока я спал, она туда вернулась. Может быть, она ждала, пока ее отец, наконец, окажется в отключке? А может, ее мать действительно вернулась домой? Или она просто…

БАМ!

Взрыв под колесами байка снова привлекает мое внимание к дороге, и внезапно мне кажется, что мы едем сквозь зыбучие пески. Зад мотоцикла тянет в сторону, и мне приходится крепче сжимать руль, чтобы эта чертова штука не сбилась с пути.

— Вот дерьмо!

Я съезжаю на обочину и хочу врезать кулаком себе в лицо. Именно этого я и боялся! Я знал, что рано или поздно это произойдет. Я позволил себе отвлечься на одну гребаную секунду, и теперь у меня спустило колесо. Даже не знаю, на что я наехал; вот как я был сосредоточен не на том, что важно.

Я ставлю байк на подножку, снимаю шлем и разворачиваюсь, чтобы сказать Рэйн о том, чтобы она убиралась к чертовой матери. Нет, мне хочется накричать на нее! Я хочу ткнуть пальцем в ее прекрасное маленькое личико и заставить ее плакать, чтобы слезы смыли весь этот гребаный макияж. Может быть тогда она перестанет таскаться за мной, как потерявшийся щенок, и наконец я смогу снова сосредоточиться.

Но когда я резко поднимаюсь, Рэйн теряет свою хватку на моем теле. Ее глаза широко распахиваются, а руки описывают огромные круги, в то время как она падает с сиденья моего мотоцикла, приземляясь на свой гигантский рюкзак, как перевернутая черепаха.

— Какого хрена, Уэс? — кричит она, перекатываясь с боку на бок в жалкой попытке встать.

Смех из недр моей потускневшей черной души вырывается наружу, когда я наблюдаю за тем, как она корячится на земле. Она бросает на меня «да пошел ты» взгляд, который длится всего секунду, затем тоже начинает смеяться. Когда она случайно хрюкает, как поросенок, ее покрытые толстовкой руки взлетают ко рту от унижения.

— Просто сними рюкзак! — я плачу сквозь смех, наблюдая, как она попеременно пытается встать с каждой стороны и снова поддается собственному приступу смеха.

Рэйн вынимает руки из ремней, и я наклоняюсь, чтобы поднять ее дрожащее тело с земли. Как только она встает, то прижимается к моей груди, фыркая и икая, и прячет свое свекольно-красное лицо в мою недавно постиранную рубашку.

И, как в том кошмаре, ее прикосновение — это все, что мне требуется, чтобы полностью потерять контроль над ситуацией, над моей силой воли, над моим собственным телом. Вместо того чтобы дать ей подзатыльник и отправить домой, как я должен поступить, я смотрю, запертый в своем собственном сознании, как мои руки обнимают ее крошечные плечи и притягивают ближе.