Софи Макинтош - Синий билет [litres]

– А я уже три проглотил, – сообщил он, чем и объяснялись его помутненные зрачки и потное лицо. – Только так и можно ездить на автобусе, – добавил он и захохотал, словно гиена. Он был моложе, чем мне показалось сначала: лет восемнадцать-девятнадцать. Со своим беззубым ртом он смахивал на ребенка-переростка, фута на три выше, чем следовало.

– Расскажи мне, что ты видишь, – попросила я.

Он указал пальцем на бурое сиденье перед ним.

– Корни прорастают на поверхность. Цветы распускаются во всех садах и тянутся к небу. Танцуют весело, всем на радость. – Он прижался лицом к окну. – И еще смотри. Там мироздание, и все автомобили летают по воздуху. Они как птицы в небе.

Когда он оторвал лицо от стекла, там осталось жирное пятно от его потной кожи.

Я выглянула в окно. Мне хотелось увидеть то же, что и он: судя по описанию, его мир был куда интереснее моего, но я не собиралась сосать его фиолетовую бумажку, пропитанную наркотой, – даже мне было известно, что никакая мать так бы не поступила. А белобилетница и подавно сошла бы с этого автобуса.

– Твоя голова – подсолнух. Но это ничего, – успокоил он меня. – Ты будешь жить. Тебе это подходит.

Он вытянул ноги и некоторое время изучал свою обувь. На нем были грязные белые кроссовки с красными носами. Я наблюдала, как меняется выражение его лица: страх – приятие – и снова милая улыбка. Потом он повернулся ко мне:

– Давай сыграем в «камень, ножницы, бумага»!

Но мы продвинулись не слишком далеко, потому что он все время замирал, глядя то на свои руки, то на мои.

– Куда ты едешь? – спросила я, когда он взял меня за запястье и стал разглядывать мои пальцы. Он приблизил их вплотную к глазам и внимательно изучал каждую кутикулу, каждую крупицу грязи под ногтями.

– Домой! – ответил он. – Домой!

– А это где?

– Недалеко.

Он уснул. Его щеки запунцовели. А ведь он чей-то сын. Кто-то о нем заботился, оберегал. Пошел дождь, струйки воды побежали по окнам. У наших с ним путешествий были разные маршруты, но вот эти маршруты ненадолго пересеклись. Мысленно я пожелала ему всего хорошего. Мне тоже хотелось кого-то оберегать.

Автобус сделал остановку на АЗС. Мы вышли. Народу в это время было немного. Я осмотрелась, пошла в туалет и села в кабинке. Из-за стенки раздался легкий вздох. Я смотрела на движущиеся тени от ног. В кабинке я чувствовала себя в безопасности. Мне не хотелось отсюда выходить и возвращаться в большой мир. Мне хватало этого белого пластикового пространства с отделкой из линолеума, тесного и чистого местечка.

Когда же я собралась с духом и вышла из кабинки, то увидела длинноволосую брюнетку, которая стояла у раковины и мыла руки. Она методично намыливала ладони, тыльные стороны ладоней, запястья, словно смывала слой грязи. Потом она споласкивала руки под струей и снова их намыливала. Я могла бы так наблюдать за ней весь день. Я встала рядом с ней и постаралась так же тщательно вымыть руки. Наши глаза встретились в зеркале, и я сразу позабыла о мытье.

– Марисоль!

На виске у нее виднелось грязное пятно. На ее лице возникло мимолетное выражение изумления. Она в последний раз ополоснула руки, наклонилась над раковиной и аккуратно вымыла лицо.

– Ты запомнила мое имя, – сказала она.

– А ты что, преследуешь меня? – спросила я.

Я попыталась состроить угрожающую гримасу, но вышло не очень.

– Могу задать тебе тот же вопрос, – парировала она. – Кто тебя преследует? У тебя даже нормальной карты нет.

– Теперь есть, – возразила я.

Она улыбнулась:

– Ну молодец, молодец. Ты заслужила золотую звезду.

Не сговариваясь, мы отправились в душевую. Бросили монетки в турникет, вошли, разделись и встали под горячий душ. Наши тела разделяла тонкая ламинированная перегородка. Но от ее близости у меня закружилась голова. Мы не разговаривали. Под перегородкой ко мне от нее залетали водяные брызги, и я нагнулась, чтобы их ловить. У меня даже возникло безумное желание попить эту воду. А потом я подумала: «Ну, узнаю это ощущение. Как странно чувствовать нечто, непохожее на страх и отчаяние, и знать, что другие ощущения все еще возможны».

Я прислонилась к перегородке и представила себе, что и ее тело сделало то же самое. Рука прижалась к руке, бедро к бедру.

Стоя под душем, я довольно энергично почистила зубы, сплюнула на пол и заметила кровь в белой пене, а еще во рту возникло странное ощущение: там был то ли камешек, то ли грязь, то или обломок кости. Я в панике сунула руку в рот и провела пальцами внутри.

– Зуб! – крикнула я Марисоль. – У меня что-то с зубом!

Мы оделись и встретились перед душевыми кабинками. Марисоль, как была, босая, с мокрыми волосами, заглянула мне в рот.

– Его придется вытащить. Хочешь, я это сейчас сделаю? Я смогу его вырвать. Будет больно, но не слишком. Люблю выдирать зубы.

– Нет, – сказала я и, выдернув из диспенсера бумажную салфетку, приложила ко рту, чтобы остановить кровь.

– Это нормально, – сказала она. – Новая норма. Новорожденный забирает у матери зуб. Тебя разве никто не предупреждал?

– Никто меня ни о чем не предупреждал, – сказала я, чувствуя, как салфетка постепенно пропитывается моей кровью. – Ни одна сволочь мне ничего не сказала! – Я вдруг разозлилась.

– Смотри! – Она широко разинула рот, обнажив десны, розовые, без зубов в глубине.

Мы вышли из душевой и вошли в зал ожидания, где стояли игровые автоматы, мигая разноцветными огнями. Я подошла к одному из них, наклонилась над зеркальной поверхностью и языком нащупала шатающийся зуб.

– Я опоздаю на свой автобус, – сказала я, когда Марисоль бросила в прорезь несколько монеток и дернула за рычаг. – А может быть, он уже ушел.

– Останься со мной, – попросила она. На ее лице играли отблески желтых и красных огоньков игрового автомата, глаза зорко следили за выскакивающими в окошках картинками.

– У тебя кто-то есть? – спросила я как бы невзначай.

– О, она ушла очень скоро после нашего знакомства, – ответила Марисоль. – У нас были разные представления о жизни. Может быть, и у нас с тобой так. Но в любом случае две головы лучше, чем одна.

– Похоже на то, – согласилась я, обдумав ее слова.

– Тебе стоило бы подольше сомневаться, – усмехнулась она. – Я же могу тебя убить.

– А я могу за себя постоять.

Она вдруг сильно прижала меня лицом к стене, заломив мне за спину руку. Меня охватил не страх, а восторг, и сердце чуть не выпрыгнуло из груди.

– Ну, докажи!

Нас никто не видел. Ее тело прижималось к моей спине.

Ее рот приблизился к моей шее, на коже ощущалось ее горячее дыхание. Я не видела, есть ли у нее в руке нож. Я инстинктивно лягнула ее, высвободила руку, выхватила из кармана нож и развернулась лицом к ней.