Крэйг Дилуи - Один из нас [litres]

– М-м! – протянул он. – Лучший пирог в штате! С тобой все в порядке, Дэйв? Ты выглядишь так, словно съел что-то не то.

– Плечо болит.

– Да, этот парень тебя сильно порвал.

– Арчи стрелял в него, – сказал Гейнс. – Может быть, несколько дробин и угодило в бедняжку, лежащую на земле, я не знаю.

Шериф окинул его пристальным взглядом.

– Угу.

– Почему вы так на меня смотрите?

– Просто проверяю, какого цвета у тебя глаза. Твой парень стрелял мелкой дробью на птицу.

– Короче, что там случилось, то случилось. Больше я насчет этого ничего не могу сказать без своего адвоката!

– Ты правда хочешь играть в эти игры?

– Так точно, сэр.

– Интересно, что мне скажет Арчи, если я еще раз его вызову?

– Эй, оставьте моего парнишку в покое! Как я слышал, Енох убил Рэя. И Салли тоже он убил, это я знаю точно. Я там был, а вас не было.

– Ну хорошо, – проговорил шериф. – В таком случае послушай, Дэйв, что я тебе скажу. Салли мертва, и здесь ты ничего не можешь изменить. Мы не можем вернуть то, что сделано. Иногда человек совершает ошибку в состоянии аффекта. Он наломал дров, испугался и от испуга может наломать еще больше. У него не всегда есть возможность исправить ситуацию. Ему хотелось бы повернуть время вспять, но это невозможно, и теперь ему придется жить с тем, что он сделал, весь остаток своей жизни. Я так говорю, потому что знаю об этом по собственному опыту. Но иногда человеку дается шанс. Например, сейчас передо мной случай, когда человек знает, что если он не воспользуется этим шансом, то ни в чем не повинный парнишка закончит свою жизнь на электрическом стуле. Потом какой-нибудь озабоченный житель отправится ночью патрулировать улицы и пристрелит другого жителя, решившего вынести мусор. Потом убьют еще нескольких чумных детей. Словно круги на поверхности пруда, если бросить туда камень… Этот единственный человек мог бы признаться, что накосячил, согласиться немного пострадать, исправляя свою ошибку. Но вместо этого будут страдать другие люди, все новые и новые. Такое случается не так уж редко, просто мы не хотим этого замечать. Итак, мой вопрос в том, к какому типу людей относишься ты?

Какую бы игру ни вел шериф, его приемы работали. Гейнс действительно хотел сознаться. Хотел, чтобы его поняли. Мысленно он уже почти ответил: «Салли все равно была при смерти» – и удержался в последний момент, когда слова готовы были сорваться с губ.

Ну уж нет. Что сделано, то сделано. Салли Элбод уже не вернуть. Нет никакой необходимости, чтобы и его жизнь заканчивалась тоже. И жизнь его сына, который станет сиротой, когда папу посадят в тюрьму. Круги на воде? Очень хорошо. Пускай лучше в них попадет Енох, а не Арчи.

Гейнс отодвинул от себя тарелку с недоеденной зубаткой, вытащил из держателя стопку бумажных платков и обтер лицо.

– Я не могу больше разговаривать. Что-то нездоровится. Идите поиграйте в кошки-мышки с кем-нибудь другим. Мой разговор закончен.

Шериф допил кофе, бросил на стол несколько долларовых купюр и водрузил шляпу на свой череп, заросший седой щетиной.

– Что ж, тогда я тебя оставлю. Иди домой, поспи немного. А завтра приходи в контору, и мы попробуем еще раз.

Бертон грузно направился к двери. Поравнявшись с Лореттой, он приостановился и приподнял край шляпы; она в ответ захихикала. Гейнс взглянул на дверь мужского туалета, прикидывая, пойти проблеваться здесь или дотерпеть до дома. В желудке у него было очень нехорошо. Бертон встал на его след! Загнал его в угол, как крысу!

– Шериф! – окликнул он.

Тот обернулся.

– Ну что еще?

– Я не знаю, где мой грузовик. Должно быть, остался у Реджи во дворе.

– Его перегнали к тебе. Мы на нем перевезли туда Арчи.

– Мне не на чем добраться до дома. Вы не могли бы меня подбросить?

Бертон вздохнул.

– Ладно. Пойдем, я тебя довезу.

Болван ждал, когда появится Офицер Малютка, чтобы его сопроводить. Впереди был новый рабочий день в качестве правительственного агента, а пока у него имелась куча разнообразных занятий. Его комната больше не ограничивалась кроватью, туалетом и белыми стенами. Теперь у него была игровая приставка Atari, цветной телевизор, видеокассеты с фильмами, комиксы, музыка.

Шеклтон потворствовал любому его капризу. Однажды Болван мимоходом пожаловался ему на то, что не выносит вида голых стен. Сказал, что когда ему не на что смотреть, это мешает проявлению его шпионских способностей. В тот же день, вернувшись с работы, он обнаружил, что стены его комнаты сплошь оклеены постерами – Мадонна, Майкл Джексон, «Дюран Дюран». После того как он сказал, что постеры ничего для него не значат, потому что он понятия не имеет, что за люди на них изображены, Болван обнаружил у себя стереомагнитофон и подборку кассет с музыкой.

В другой раз он заявил, что не хочет работать, потому что у него болит живот. Спустя час в его комнату ворвалась бригада докторов. Они померили у него температуру, взяли образец крови, заставили его кашлять. Даже попросили его сходить в туалет, чтобы изучить кал на предмет паразитов. В конце концов его накормили «Пепто-бисмолом».

Несмотря на все эти игрушки и хлопоты вокруг себя, Болван смертельно скучал.

Он любил быть с людьми. Ему ужасно не хватало его друзей. Пса с его солнечной натурой, доброго старого Мозга с его безнадежной революцией, Уолли с его детским смехом, даже молчаливой простушки Мэри.

Единственная компания, которая была у него в Особом Учреждении, состояла из угрюмого агента и здоровенного лысого копа. Коп никогда не говорил. Шеклтон никогда не смеялся. Вызвать у них раздражение было так легко, что в этом не было никакого удовольствия. Единственным человеческим контактом, который у него случился в этом стерильном месте, была понимающая улыбка, которой они обменялись с Заком, – но это произошло лишь однажды, и с тех пор он ни разу не видел ученого.

Взяв книжку комиксов, Болван принялся ее листать. «Удивительный Человек-паук» № 252. Человек-паук возвращается с планеты Тайных Войн и приобретает новый костюм. Болван обожал истории о людях, которых нормалы считали супергероями, и об их удивительных способностях. Там, в Доме, было множество детей с удивительными способностями. Детей, страшных как смертный грех, одетых в поношенные комбинезоны с заплатками на коленях. Интересно, если бы у Супермена были рога, как у Крохи, считался бы он по-прежнему Суперменом?

Впрочем, какой смысл слишком долго раздумывать над книжкой комиксов? Это всего лишь сборник несбыточных желаний. В реальном мире супергерои работают на правительство, их переправляют в секретные учреждения, где они ходят в пижамах и резиновых шлепанцах.

Болван навострил уши: в коридоре послышались тяжелые шаги. Офицер Малютка сотрясал поступью землю.