Дмитрий Быков - Эвакуатор [litres]

– Ничего, – сказала Катька. – Главное – все вместе.

Он отключил автопилот и медленно, плавно стал переводить какие-то рычажки и нажимать кнопки; спуск сначала замедлился, потом вдруг ускорился, и у Катьки закружилась голова.

– Терпи, терпи, – повторял Игорь. – Сейчас немножко уши заложит… перегрузка, но это слегка. Не волнуйся, я ее плавно воткну…

Откинулся люк, и в кабину всосался дядя Боря.

– Вы тут сидите? – спросил он и сладко зевнул. – А я гляжу в иллюминатор – красиво у вас! Прямо как у нас. Такие, эт-самое, пейзажи… Ухожено все…

Игорь поднял на него глаза, но промолчал.

– Я чего, отвлекаю? – испуганно спросил дядя Боря. – Ты это… ты внимания не обращай. Давай приземляйся, я подстрахую, если что.

– Да я сам, – сказал Игорь.

– О, какой вид-то от вас! – Дядя Боря подошел прямо к иллюминатору. – Красотишша! Ты смотри осторожно, Игорь, ты тормози! Чего-то мы ускорились, нет?

– Штатно все, – буркнул Игорь.

Катьке тоже показалось, что они падают. Мимо пронеслись последние облака, какое-то время за окном не было ничего, кроме бледной синевы, а секунд через пять они вошли в слой густого, красно-бурого дыма и последние метров триста косо неслись сквозь него. Наконец раздался хруст, лейка вздрогнула и закрутилась вокруг оси. Дядя Боря рухнул на пол, Катьку вжало в кресло, Игорь изо всех сил давил обеими ногами на тормоза.

Прошло около минуты, прежде чем лейка, как «Музыкальный экспресс» в Парке культуры, медленно остановилась. В ту же секунду снова ожила рация, и радушный женский голос принялся повторять новую фразу, длинней предыдущей.

– Приветствуют, – сказал дядя Боря, силясь улыбнуться посеревшими губами. Его хорошо помотало по полу. – Ну, с мягкой посадочкой, с приятным прибытием.

– Что там? – спросила Катька.

– Всем выйти и двигаться на восьмой путь, соблюдая полное спокойствие, – перевел Игорь. – Руководство планеты приносит вам свои извинения за временные неудобства.

– А в чем они заключаются?

– Я знаю не больше твоего. Ладно, выпускай всех.

Катька пролезла в спальный отсек. Бабушка уже проснулась и терла руками глаза, Сереженька, как всегда, закрывал лицо рукой и не хотел вставать, Подуша хныкала, Майнат сидела неподвижно, обхватив себя за плечи и мрачно уставившись в угол. Беспокойней всех вел себя Лынгун. Он явно понимал в происходящем больше Игоря и Катьки, делал странные жесты – то обозначал как бы высокий купол над головой, то изображал крест, то надувал щеки и хлопал себя по ним.

– Ты все понимаешь? – спросила Катька.

Он яростно закивал.

– Тут – всё? – тихо проговорила она.

Закивал снова.

– Всё как у нас?

Он завыл и замахал руками: хуже, хуже!

– Ну чего? – хрипло спросила бабушка. – Прилетели к Богу в рай?

– Всё нормально, – сказала Катька. – Можно выходить. Нас уже ждут.

Створки раздвинулись, и они вышли в горячий, дрожащий красный воздух, в едкий дым и кирпичную пыль своего нового пристанища.

– Жарко у вас тут, – сказал дядя Боря.

– У нас вообще всегда тепло, – невпопад отвечал Игорь.

Земля была усыпана осколками, обломками, прутьями, похожими на использованные стержни от электросварки; в воздухе висела густая пыль, и земля ощутимо вздрагивала.

– Неудачно сели, да? – понимающе спросил Сереженька. – Сломали чего-то?

– Нормально все, – тихо ответил Игорь.

– А чего… разрушений вокруг столько?

– Пока неизвестно, – ответила Катька. – Ты, Сереж, подожди. Ему надо все узнать, он потом обязательно расскажет.

Игорь бросил на нее быстрый благодарный взгляд.

– Ну и где восьмой путь? – бодро спросила Катька.

– Налево, – сказал Игорь. – Только идите осторожно, видимость плохая.

– Оно и видно, – кивнул дядя Боря. – Там чего, таможня, на восьмом-то?

– Раньше пересадка была, – чуть слышно ответил Игорь. – На Альфу Центавра.

Не успели они сделать пяти шагов, как со всех сторон к ним устремились странные коричневые шары – Катька сначала приняла их за местную растительность вроде перекати-поля, но всмотрелась и узнала зверьков. Крупные, маленькие и самые мелкие, дылыны, тыгыны и еще какие-то, названия которых она не знала, – они ползли к ним, жалобно переваливаясь на коротких ножках, испуганно вытаращив круглые глазки, виляя толстыми хвостами. Зверьков было очень много, они копошились вокруг, насколько хватало глаз; некоторые жалобно пищали. В красноватом тумане виднелись раскиданные повсюду кофры и опрокинутые чемоданы, очень похожие на земные.

Катька нагнулась и взяла на руки одного зверька. Он блаженно зажмурился, прижал короткие ушки-рожки и облизал ей руки.

– Брось, Кать, – тихо сказал Игорь. – Зачем это теперь? Это же деньги.

– Это не деньги, – ласково ответила Катька. – Это не деньги, Игорек. Это ценности.

Она нагибалась, брала новых и новых зверьков – они лизали ей туфли, карабкались вверх по ногам и умильно смотрели снизу вверх.

– Ишь, животные, – радостно сказал дядя Боря. – Это какие, Игорь?

– Так, – сказал Игорь, – грызуны.

– Голодные, что ль?

– Ничего, они могут долго не есть.

До Сереженьки, кажется, начало наконец доходить.

– Тут чего? – спросил он Катьку вполголоса. – Тут тоже, что ли?

– Похоже на то, – сказала Катька.

– Ну да, – согласился он. – Штык впереди – назад осади, но, бога ради, что ж это сзади?!

Такими частушками и прибаутками он был набит под завязку, и прежде Катьку разозлила бы эта невинная хохма, но теперь она испытывала к мужу странную нежность, приступ солидарности. Ничего, он правильно реагировал. С чего она взяла, что Сереженька обязательно будет ныть? Сереженька был невыносим, когда вокруг все было нормально, но, когда у всех все было плохо, он был стопроцентно в своей тарелке.

– Всё в порядке, бабушка, – сказала Катька. – Ты как сама-то?

Бабушка молча кивнула, и по лицу ее Катька догадалась, что она тоже все поняла. Почему-то никого особенно не удивил именно такой оборот событий – все словно были к нему готовы заранее; только дядя Боря до сих пор ничего не понимал, да ему, кажется, было в самом деле без разницы – он был одинаково готов функционировать в любых обстоятельствах. Игорь почти без слов, жестами и невразумительным мычанием о чем-то договаривался с Лынгуном; тот успокоился и вполне разумно кивал.

Далеко впереди, метрах в двухстах, сквозь дымку вырисовывался мощный колонноподобный силуэт: огромная лейка, уходящая в невидимую высоту, стояла в конце платформы, и к ней, толкаясь, теряя вещи, распихивая нерасторопных, бежала монолитная толпа. Катька не могла разглядеть отдельных существ – кажется, они были в самом деле похожи на землян, но попадались среди них и совсем необычные, похожие то на сгустки дыма, то на стоящую вертикально змею, то на чернильную кляксу; все это шло, бежало, катилось, толкалось, прилипало к земле, отдиралось, снова волоклось в общем потоке, и от жалкого шествия шли физически осязаемые волны ужаса. Земля вибрировала от топота, и неслышный, ультразвуковой вой плыл над руинами вокзала – Игорь и Лынгун болезненно морщились, им-то он был внятен.