Лоис Лоури - Сын [litres]

– И… как ты попал к нему в голову?

– Я сосредоточился на нем так сильно, как только мог. Ты показывала, как складывать кубики. Когда это получается, то сперва наступает тишина. И она наступила: ты объясняла, что кубики разной формы, а потом я перестал тебя слышать. И я как бы стал частью переживаний Мэтью. Я все чувствовал так, будто это я переживаю, а не он…

– Выходит, твой дар – понимать переживания других?

– Можно так сказать, но я перенимаю эти переживания, а не просто наблюдаю. Как бы становлюсь тем, кто переживает. И, оказавшись в сознании Мэтью, я увидел, что он чувствует себя очень любимым.

– Да, Мэтью очень любимый ребенок, – улыбнулась Кира.

– И он знает это. Как я про ту женщину – тоже знал .

Оба замолчали и какое-то время просто наблюдали, как играют дети. Потом Гейб помог убрать со стола, и Кира стала собирать малышей на прогулку.

– Хочешь с нами? Или здесь побудешь? – спросила она. – Ума не приложу, почему Джонаса нет так долго.

Гейб выглянул в окно. Жители Деревни спешили по своим делам. В глубине фруктового сада располагалась библиотека; кажется, она была закрыта. На игровой площадке поблизости дети, вереща, пинали мяч. Обычный день в тихом и благополучном поселении. Только вот кто-то посреди этого благополучия болел настолько тяжело, что Джонас был там и никак не шел домой. Гейб решил, что все-таки хочет не дожидаться его, а найти прямо сейчас.

– Ты не знаешь, кто именно заболел? – спросил он Киру. Та помогала Аннабель просунуть пухлую ручку в рукав.

– Ее зовут Клэр, – ответила Кира. – Ты ее наверняка видел. Такая тихая, сгорбленная, очень-очень старая.

– Да… – нахмурился Гейб. – Я часто ее вижу.

– Есть вероятность, что больше не увидишь. В таком возрасте тяжелые болезни, как правило, проходят уже вместе с жизнью.

Дети были, наконец, готовы к прогулке. Держа Аннабель на одной руке и протянув Мэтью вторую, Кира направилась к выходу.

– Можно я оставлю у вас здесь весло? – спросил Гейб, открывая перед ней дверь.

Весло стояло в углу прихожей. Солнце играло на древесине золотистыми бликами.

– Конечно. Дети его не испортят, не бойся.

Гейб помог Кире спуститься с крыльца.

– Где живет Клэр?

– Где-то в той стороне, – Кира показала подбородком в направлении библиотеки. За ней в тени деревьев виднелись небольшие домики. Гейб поблагодарил ее за еду и ночлег и побрел в сторону этих домиков, надеясь найти там Джонаса. Ему не терпелось продолжить вчерашний разговор, который сейчас не укладывался в голове: неужели Джонас действительно говорил, что ему надо убить какого-то торговца? Почему этого неприятного человека нельзя просто не пускать в Деревню, зачем убивать? И почему об убийстве вдруг говорит Джонас – всегда такой добрый и понимающий?

Домик Клэр был наполовину скрыт за деревьями, но Гейб без труда его нашел, потому что рядом судачили несколько пожилых женщин.

– Так неожиданно, – услышал он. – На ровном месте! Еще вчера была здорова.

– Возраст такой, – изрекла высокая седая старуха, и остальные закивали.

Приблизившись, Гейб вежливо спросил:

– Скажите, Джонас там?

Одна из женщин кивнула и тут же обратилась к товарке:

– Кстати, странно: зачем ей понадобился Джонас? Я даже не знала, что они знакомы…

Старухи тут же потеряли всякий интерес к Гейбу, и он пошел к двери. Постучав и не получив ответа, он дернул за ручку. Дверь открылась.

Внутри царил полумрак. После ночного дождя сиял ясный день, но окна в домике были занавешены. Пахло прелыми фруктами, старостью, сушеными травами и пылью.

В гостиной сидел задумчивый Травник.

– А где Джонас? – спросил Гейб.

– Я здесь! – послышался голос из спальни. – Иди к нам.

Джонас сидел у кровати, на которой лежала та самая старуха, что приходила посмотреть, как Гейб строит свою лодку. Гейб не понимал, почему она вдруг оказалась важнее разговора про Торговца.

– Мы не договорили вчера, – напомнил Гейб, заходя в спальню. – И мне тоже есть что тебе…

– Тсс, – перебил Джонас.

Глаза постепенно привыкли к полумраку, и Гейб смог лучше разглядеть и Джонаса, и Клэр. Ее глаза были открыты; худые пальцы перебирали ткань одеяла. Джонас склонился к ней очень близко, прислушиваясь. Пересохшие старческие губы что-то еле заметно шептали. Джонас кивал. Гейб расслышал только два слова:

– Расскажи ему.

– Прости, мне что-то не верится.

Они сидели на скамье позади библиотеки – той же самой, где Джонас недавно разговаривал с Клэр. Гейб качал головой. Устало потерев лицо руками, Джонас сказал:

– Вчера я то же самое подумал: старушка спятила или просто фантазерка.

Гейбу хотелось вскочить и убежать. Быть где угодно, только не здесь. Рыбачить с Натаном. Заново строить лодку. Заново ее утопить. Делать что угодно, только не слышать, как человек, который всегда был для него важен, бредит как сумасшедший. То говорит, что нужно кого-то убить, то несет что-то про украденную молодость…

Он повернулся к Джонасу и постарался говорить спокойно:

– Знаешь… Мне кажется, ты слишком много работаешь. И слишком много читаешь. Тебе бы почаще гулять вдоль реки. Она успокаивает…

– Гейб, послушай меня! – перебил Джонас, повышая голос, потому что его начало накрывать отчаянье. – У нас мало времени. Клэр не выдумывает. Ты был слишком мал, когда мы сбежали, поэтому все это звучит небылицей, но я многое помню. Помню вещи, которые нельзя придумать, если ты не жил в коммуне. И Клэр я тоже помню. Она работала в рыбном Инкубатории, но приходила помогать в Воспитательный Центр, хотя это было против правил. Она приходила, потому что там был ты, Гейб. Она твоя мать. Там это называлось – Роженица. Эти девушки вынашивали и рожали младенцев, которых у них затем навсегда отбирали. Никто из них не знал, где их дети, но Клэр умудрилась тебя найти. И там, и теперь здесь.

Гейб наклонился, снял с ноги сандалию и вытряхнул камушек, коловший палец.

Посмотрел на птицу, порхавшую в кроне ближайшего дерева. Разглядел, что она держит в клюве веточку.

Изучил царапину на руке.

Зевнул, потянулся.

Расстегнул и застегнул воротничок рубашки.

Джонас наблюдал, как тот мается.

– Знаешь, – произнес он, наконец, – я не помню коммуну, но помню, что какая-то женщина меня любила. И детали совпадают. Поэтому, конечно, все это звучит как правда…

– Это правда, Гейб.

– Джонас, но как какой-то человек может отбирать у других людей молодость?! Или часть души, как ты вчера рассказывал?

Джонас задумчиво посмотрел на тропинку, пересекавшую большую зеленую лужайку. По ней неспешно шел Ментор. К удивлению Гейба, Джонас его окликнул и помахал рукой, а потом поднялся и жестом предложил Гейбу подойти к нему.