Кассандра Монтег - После потопа [litres]

Больше она не кричала, только тихо плакала, когда мужчина ее уносил.

Не прошло и часа, а деревню снова заполнил народ. С горных тропинок доносился топот ног, весело перекрикивались дети. Соседка напротив высунулась из открытого окна хижины и повесила сушиться кухонное полотенце. Все продолжали заниматься своими делами, будто ничего не произошло. Будто на их глазах ребенка не отняли у родителей.

– Скорее всего, это дело частное, – проговорила Беатрис. – Отец влез в долги и не смог расплатиться. Его проблемы никого не касаются, вот никто и не вмешался. Пираты здесь не хозяева, и все же девочку они забрали.

Мы обе замерли. Крючки у нас на коленях сверкали на солнце. Беатрис задумалась, подбирая слова.

– У меня на душе неспокойно, – поделилась она. – У нас тут организуют движение сопротивления. Хочешь – присоединяйся. Поможешь нам бороться с пиратами.

– Ни в какие движения я не вступаю, а до сопротивления мне дела нет. Предлагаешь сидеть на суше и дожидаться, пока кто-нибудь заберет ее? – Я кивнула на Перл.

Дочка поймала змею и посадила в одну из наших корзин. Потом подошла к нам, села рядом и внимательно уставилась на траву. В руке она держала вторую змею.

– Они библиотеку построили, – тихо, с болью в голосе произнесла Беатрис.

– Кто? – спросила я.

– Потерянные монахи. В одной из своих колоний в Андах, Аргали. Даже стеклянные окна вставили и полки повесили. Собрали все старые книги, какие нашли, а еще там от руки пишут новые. Люди издалека туда приплывают. Друзья рассказывают, Потерянные монахи построили библиотеку, чтобы показать: они люди культурные и думают о будущем.

Губы Беатрис сжались в тонкую нитку. До потопа она работала учительницей. Книги и знания для нее самое главное. Беатрис была сама не своя, когда местная школа закрылась, а ученики разбрелись по всей стране. А за три года до того ее любимый мужчина вышел рыбачить в море, и там его убили пираты. Беатрис и раньше воды побаивалась, а теперь прячет свой страх, изображая любовь к сухопутной жизни.

– Нет худа без добра, – задумчиво прибавила Беатрис.

Я вспомнила, как тот пират на берегу рассуждал о новых нациях и о том, что людей надо организовать. Я и раньше слышала подобные речи – и в салунах, и в портах. Говорят, пиратские богатства помогут быстрее восстановить общество. А все остальное можно и потерпеть, лишь бы прежняя жизнь поскорее вернулась.

Я объяснила Перл, что такое библиотека.

– Ты бы хотела туда? – спросила я.

– Это еще зачем? – буркнула Перл, пытаясь обернуть сопротивлявшуюся змею вокруг запястья.

– Чтобы учиться, – ответила я.

Перл нахмурилась, пытаясь представить себе библиотеку.

– Там? В этой… как ее?..

Разговаривая с Перл, я то и дело упираюсь в один и тот же тупик. То, по чему я так отчаянно скучаю, не вызывает у нее ни малейшего интереса. Впрочем, Перл понять можно – трудно хотеть того, о чем не имеешь представления.

Потерять что-то – одно дело, но лишиться даже желания это обрести – вот что особенно печально. Стремление должно быть всегда, подумала я. А может, так уж Перл на роду написано. После всего, что она повидала в новом мире, то, что принадлежит миру прежнему, для нее чуждо и непонятно.

Беатрис больше ничего не сказала. Мы закончили мастерить наживки, и я пошла в палатку собирать вещи. Положила зерно в льняной мешок, а мешок – в ведро. Помидорный куст посадила в корзину и обернула одеялом. Одеяло мне подарила Беатрис. Я представила Роу на месте той девочки, которую забрали: руки стянуты веревкой, на ее крики не обращают внимания или бьют, чтобы замолчала. Меня передернуло.

Беатрис протянула мне карту, свернутую в трубочку.

– Дала бы и компас, но где ж я его возьму?

– Ты мне и так много дала. Я на такие богатства и не надеялась, – ответила я.

– Возьми еще вот что.

Беатрис достала из кармана фотографию и положила мне на ладонь. Это снимок Джейкоба и Роу. Тот день, когда она будет звать меня из уносящейся прочь лодки, наступит только через год. Мы с дедом дали Беатрис фотографию Джейкоба и Роу, чтобы она поспрашивала торговцев из Яблоневого сада, не видел ли кто этого мужчину или эту девочку. На снимке медные волосы Джейкоба золотятся на солнце. Лицо выглядит угловатым: ямка на подбородке, кривой нос – сломали в драке на школьном дворе. Роу, наоборот, хрупкая и изящная: узкие покатые плечики, сияющие серо-голубые, цвета моря глаза – мои глаза: миндалевидной формы, с тяжелыми веками. На лбу шрам в форме лезвия косы: изгибается над бровью и пересекает висок. Когда Роу было два года, она упала и поранилась о металлический ящик с инструментами.

Я погладила лицо Роу большим пальцем. Интересно, построил ли Джейкоб для них дом в Долине? Много лет назад он только об этом и твердил – что хочет выстроить для меня дом. Джейкоб работал плотником, как дед. Нашу лодку они начинали строить вместе, но потом работу продолжал один дед. Неделями они орали друг на друга и спорили, а потом вдруг стало тихо. Через два месяца Джейкоб забрал Роу и уплыл.

Беатрис заправила мне за ухо выбившуюся прядь волос и обняла меня.

– Возвращайся, – шепнула она.

Это слово Беатрис повторяет каждый раз, когда я уплываю. Но в этот раз Беатрис обнимала меня дольше, чем обычно. Не надеялась увидеть снова.

Мы с Перл поплыли на юг, двигаясь вдоль неровной береговой линии. Ходили слухи, что ле́са для кораблестроения больше всего на юге, в Харджо. Это торговый порт в горах Сьерра-Невада. Я решила: дерево куплю в кредит, а с мастерами, которые будут строить новую лодку, расплачусь выловленной рыбой. Моя утлая лодчонка в бурных северных морях развалится на куски.

Ну хорошо, построю я большую лодку. Но справлюсь ли я с управлением? А как насчет навигации? Всегда найдутся горячие головы, готовые вступить в команду любого судна, но сама мысль о том, что придется путешествовать с чужими людьми, невыносима. Да и кто знает, можно ли им доверять?

Я насадила крючок на леску и завязала узелок. Потом проделала то же самое с другой удочкой. Вечером мы с Перл будем ловить с лодки рыбу. Может быть, даже попробуем поймать лосося. Перл сидела рядом со мной, раскладывая снасти и наживку. Рассортировала крючки по размеру и убрала в разные отделения ящика для рыболовных снастей.

– Кто это на фотографии? – спросила Перл, указывая на снимок Джейкоба и Роу. Я положила его в корзину с веревками.

– Да так, друг семьи, – ответила я.

Много лет назад, когда Перл спросила, где ее отец, я ответила, что он умер еще до ее рождения.

– Почему ты спрашивала того мужчину про моего отца?

– Какого мужчину? – удивилась я.

– Которого убила.

Мои руки застыли над корзиной с наживкой.