Нагару Танигава - Разочарование Харухи Судзумии

О чем, черт побери, мы тут говорим?

Как всегда, когда я слушал речи Сасаки, мои мысли затуманились, и у меня появилось ощущение, что меня сейчас облапошат и разговор закончится. Нежная улыбка озарила благородные черты Сасаки, когда она посмотрела на меня.

— И вот еще что, Кён. Если бы ты был брошен в измерение, в котором существовали бы миры этих нереальных историй, вопрос в том, смог бы ты действовать настолько успешно и свободно, как протагонисты? Это представляется чрезвычайно сомнительным. А если ты спросишь, почему они настолько свободно распоряжаются интеллектом, храбростью, скрытой силой и особыми способностями чтобы победить невзгоды, то ответ прост — так сочинил автор. Так где же автор твоей истории, Кён?

И что-то я не припоминаю никакого ответа.

Этот наш разговор с Сасаки произошел в июне два года назад, в классе, на третьем году нашего обучения в средней школе. Первый раз мы встретились с Сасаки в начале весны, когда она стала моей одноклассницей, но мы с ней хорошо поладили, и наши отношения стали такими, что мы запросто разговаривали друг с другом обо всем, что нам нравилось.

Сасаки, насколько я знаю, была единственной в школе, кто прочел всю длиннющую серию детективных романов Эллери Куин.

Между прочим, сам я их даже и не открывал.

Не было такой темы, обсуждая которую Сасаки не могла бы поделиться чем-то поразительным.

Судьба была в том, что Сасаки даже ходила на те же самые вечерние подготовительные курсы, которые силком заставили посещать меня. И если я скажу, что уровень нашей близости был на уровне совместных обедов в время перерыва, то, видимо, это даст вам общую картину. Вообще-то я из тех людей, что за едой больше всего любят полистать журнальчик с мангой в одиночестве, но обедать вместе с этим человеком мне было вполне комфортно.

Однако, у нас не было ни единой точки соприкосновения за пределами школы или подготовительных курсов. И если бы меня спросили, считаю ли я ее своим близким другом, то, скорее всего, я ответил бы "нет".

Сасаки поставила локоть на мою парту и склонилась над ней. Ее черные красиво мерцавшие глаза особенно выделялись на фоне прочих весьма приятных черт ее лица. Если она могла бы избавиться от вечного хождения вокруг да около и сомнительной терминологии, она была бы привлекательна, я полагаю.

Ну, просто в качестве теста, я сказал ей об этом.

— О, это интересный вопрос! — Сасаки выглядела так, как будто подавилась смехом. — Я никогда не могла понять причин, стоящих за приданием вопросу о том, является ли кто-нибудь привлекательным или нет, смысла всей жизни. Полагаю, я хочу быть рациональной и логичной вне зависимости от времени, места или обстоятельств. Если принимать действительность так, как она есть, эмоциональные или сентиментальные мысли являются не более чем отвлекающим шумом. Я не могу думать об эмоциях иначе, как о грубом убежище, которое препятствует человеческой эволюции на пути к автономии. Особенно чувство любви — оно вообще походит на своего рода психическое заболевание!

Так ли это?

— Давным-давно жил человек, который сказал эти слова. Это было очень обдуманное и провокационное заявление, так что я до сих пор помню его. Ты, наверное, хочешь сказать какие безумные вещи, типа: "хорошо, но если любви не существует, тогда не будет и брака, и дети не смогут появиться на свет!"

Я сохранял молчание. Та что я там хотел сказать?

— Просто взгляни на диких животных. Среди них определенно имеются виды, которые любят своих детенышей, заботятся о них и воспитывают. Но это происходит не из-за любви.

Мостик губ Сасаки изменил форму. Теперь это была улыбка, претендующая на то, чтобы быть злой.

Кажется, она хотела, чтобы я задал ей вопрос, и я так и сделал:

— Хорошо, но тогда из-за чего это происходит?

Сасаки сказала вот что:

— Инстинкт.

Мне пришлось выслушать ее рассуждения о том, являются ли эмоции или любовь различными вещами, могут ли они быть объединены вместе или не могут, а если они объединены, то можно ли их разделить, и в тот момент, когда она уже переходила к риторическому анализу проблемы, является ли человеческая натура доброй или злой, тень третьего человека упала на мою парту.

Это был Окамото, учившийся вместе с нами, который принес анкеты о наших будущих планах.

………………….

…………………..

Мягко прозвенел звонок, и этот звук прослужил окончанием моего рефрена.

Я проснулся как раз в тот момент, когда смог вспомнить черты лица Окамото. Я тут же подтвердил свои текущие координаты — это была комната класса 2–5 в Северной Высшей. Время перемены наступило незаметно. Харухи, казалось, еще была в мире снов. Ее мягкое, ритмичное дыхание звенело недалеко от моих ушей.

Два человека, дрыхнущие прямо на уроке без того, чтобы им сделали замечание — случай редкий, почти что чудо. И если это потому, что наш здравомыслящий учитель уже поместил нас в черный список как безнадежные случаи… Хм… Харухи-то счастье, а вот для такого человека как я, чья успеваемость оставляет желать лучшего, все это далеко не причина расслабляться. В конце-концов, я пришел сюда для того, чтобы получить высшее образование. Во всяком случае, именно это и запланировали мои родители.

Посколько я сложил свои учебники стопкой, и только что использовал их в качестве подушки, я потер лицо рукой, проверяя, не остались ли на нем какие-то следы. Несмотря на то, что я буквально секунду назад проснулся, все это время, пока я спал, казалось выпавшим из памяти. Уф. И почему у меня такое чувство, что я пропустил какую-то важную фразу? Я помню, что мне снилась Сасаки, но совершенно не могу вспомнить, о чем именно мы говорили. Я щелкнул себя пальцами по виску, и это было больно. Значит, это реальность. А что бы только что не произошло — это был лишь сон.

Легко сказать "этого и следовало ожидать", но я должен был убедиться в реальности ра, в котором я сейчас нахожусь, ведь иногда, когда я просыпаюсь, мое упрямое подсознание продолжает дрейфовать в прошлых воспоминаниях.

Сасаки, Куё и Тачибана Кёко смотрелись достаточно реальными, но сторона, на которой стою, не там, а здесь. Здесь, где нашего бригадного лидера срубило в сон прямо у меня за спиной.

Если эта реальность когда-нибудь окажется перед лицом уничтожения, я изменю ее обратно на старую несмотря ни на что. Это то, что я решил делать.

И решил я это не потому, что меня об этом кто-то просил, и вообще не для кого бы то ни было. В конце-концов, я не хочу присоединяться к сонму супергероев или гуманитариев, которые обладают совершенно иными моральными качествами, чем я. На самом деле я сделал это для себя.

И я принял это решение уже давно, во время Рождества в прошлом году.