Майкл Бишоп - Сказки о воображаемых чудесах [сборник]

И вот она материализовалась. Стоя на привычно мягких подушечках, она огляделась вокруг. Место было чрезвычайно странное. Всякий раз после долгого сна мир менялся все больше, и после каждого воплощения следующая жизнь казалась все чуднее. В последний раз это была норвежская крестьянка, которая, спасаясь от «священных» войн, уплыла в края, что зовутся Новым Светом. А теперь все казалось таким новым, что она едва узнавала саму Землю. Под ее лапами лежала большая серая плита, на ощупь напоминавшая камень, но пахла она не тем старым добрым каменным запахом. Мимо нее с визгом проносились на какой-то совершенно невероятной скорости раскаленные колесницы из стекла и металла, и от них ужасно воняло. Повсюду высились чудовищные строения, и она чувствовала, что там живут люди, и людей было больше, чем когда-либо вмещал мир. То были новые люди: они тревожили воздух своими страхами, своим ничтожеством, своими сомнениями в богах и в себе самих.

Как и всегда после пробуждения от долгого сна, она была очень голодна, но нужна ей была не еда. Место это, однако, совсем не подходило для охоты, оно приводило ее в ужас. Пустившись бегом, точно золотой ручеек (так умеют лишь кошки), она неслась прочь от колесниц с их невыносимым смрадом, от зданий, от носившихся в воздухе мелочных мыслей. Остановилась она лишь тогда, когда увидела нечто, напоминавшее деревню. За чертой города было место с деревьями и травой.

И на траве расположились люди, чьи мысли и чувства не зависали в воздухе, притягивая его к земле, но порхали и смеялись, точно сороки. Нам плевать, что думает мир, пели эти сороки. Среди нас есть воры, есть и проповедники. Есть чудаки, и есть звезды, у некоторых по три головы, а другие и с одной-то управиться не могут, но какая разница? Мы все хорошо ладим. Мы все — люди карнавала. Будь ты сутенером, будь ты шлюхой, будь ты странным, будь ты аферистом, если ты один из нас — у тебя есть дом, а мир пусть идет к чертям.

Кошка, конечно, гуляет сама по себе. Но, ох, карнавал! Да, подумала она, золотой карнавал. Вот так-то лучше. Здесь я, может, найду его. Ибо она была очень голодна, и запахи карнавала ей понравились. В конце концов, она была плотоядной, а карнавал весь сделан из мяса. День клонился к серебристым сумеркам, огни карнавала уже освещали небо, а рев его поднимался в воздух, словно сорочьи крики. Кошка резво пробежала в ворота и попала в парк развлечений, где траву уже втоптали в грязь.

— Зайдите посмотреть на окаменевшего карлика! — кричали зазывалы. — Зайдите посмотреть на ружье, которое убило Джесси Джеймса! Взгляните на гуттаперчевую женщину, на девочку с ослиной головой, на железного человека-тайпана!

Измерьте силу своего удара, прокатитесь на чертовом колесе, вот мотодром, а вот комната смеха. Все это было для нее так ново, и все же в воздухе разносилось знакомое ей, почтенное чувство: жадность. Карнавал — это карнавал, он оставался неизменным с тех времен, как появились похоть и праздники. Картошка фри, колбасные огрызки, крошки коричного пирога падали на землю, но она к ним и не притрагивалась. Вместо этого кошка прогуливалась по парку развлечений, мимо клоуна Бозо и электромобилей, мимо рулеток и кольцебросов, она выискивала мужчину, любого мужчину, который был бы молод, силен и не уродлив. Как только она соблазнит его и получит, что ей нужно, она прогонит его прочь. Таков был священный обряд, и ей необходимо было его исполнить. Несколько раз в предыдущих жизнях она была неверна себе, вышла замуж и оказалась в распоряжении человека, который пытался ею управлять. Она поклялась себе, что такого больше не повторится. Восемь из ее жизней прошли. Осталась лишь одна, и в этот раз она уж точно не сделает ничего, о чем смогла бы пожалеть.

Во время охоты ей оказалось сложно разобраться в людях, которые толпились на карнавале. И мужчины, и женщины носили брюки, хлопковые рубахи и бесформенные матерчатые ботинки. И кожаные пиджаки. Волосы их были либо короткими и торчали в разные стороны, либо вились длинными локонами. Она была сбита с толку и злилась. Да, в некоторых можно было опознать мужчин, и некоторые мужчины были молоды, но все они ходили обезьяньей походкой, и пахло от них чем-то странным, какой-то химией. Такой запах вовсе ее не привлекал.

— Эй, котенок! Хочешь, я угадаю твой возраст, твой вес и дату рождения?

Кошка вздрогнула и припала к земле. Хотя слова этого языка, на котором говорили в новом мире, для нее не значили ровным счетом ничего, обычно она понимала мысли, что стояли за ними, и на секунду ей показалось почему-то, что возглас прорицателя был обращен к ней. Сузив глаз и приготовившись бежать, она уставилась на него.

— Да, мамаша! Мои поздравления. — Он стоял лицом к пухлощекой женщине с большим животом. — Что прикажете мне угадать? Имя? Возраст? Дату свадьбы? Да? Хорошо. Пятьдесят центов, пожалуйста. Если я ошибусь, то вы получите одну из этих прекрасных фарфоровых кукол.

Он все-таки говорил не с кошкой. Да и с какой бы стати? — мысленно осадила она себя. Он обращался со своим предложением к десяткам прохожих, и многие останавливались. Может, потому, что в его голосе была какая-то ироническая поэзия, а возможно, потому, что он был молод и не уродлив. Стройный, одетый в джинсы и сапоги, он казался высоким, хотя на самом деле был среднего роста. Перед кабинкой, которая отмечала его место в парке, он стоял, точно бард во внутреннем дворе замка. В нем было что-то такое, что вызывало у нее желание взглянуть ему в глаза, но она не могла: на нем были темные очки. Его лицо было спокойным и невыразительным, но чувствовалось, что ему есть что предложить, помимо мускулов и мужественности.

Не то чтобы ей было нужно что-то еще… Было достаточно того, что он молод и не уродлив. Он вполне сгодится.

Она продолжила путь, ища укромного места. Чтобы обратиться, ей потребуется не больше минуты.

Через несколько шагов ее вибрисс коснулся знакомый мускусный запах: похоть. Тонкая губа обнажила крошечные острые зубки, и она скользнула под полог шатра. Она пришла в заведение «Богини в бикини: представления у Хинкльмана».

Сгодится.

Внутри все заполняла жара, москиты, тусклый свет и запах потеющих мужчин. Здесь их столпилось около сорока. Они наблюдали, как на крохотной сцене работает стриптизерша. Золотая посетительница вскочила на спинку стула и тоже стала смотреть. Никто ее не заметил. Она села, обернув длинный хвост вокруг стройных ног, и его кончик, покрытый нежным мехом, подрагивал от презрения к тому, что она видела.

Тупая деревенская корова. Она пользуется телом, словно дубинкой. Не знает, как ходить, как двигаться, как дразнить. Груди у нее размером с арбуз, а больше похвастаться и нечем.