Майкл Бишоп - Сказки о воображаемых чудесах [сборник]

Ей уже было безразлично, что он позволил ей победить. Это был его дар. Он предложил ей выбор. Он знал, чем она была. Она знала, что кошка должна гулять сама по себе.

И, возможно, он надеялся, что так она будет приходить снова и снова.

Но она еще не спешила его покидать. Она надела платье, но снова легла к нему на кровать. Умирающий цветок выпал из ее волос. Она переплела свои пальцы с пальцами Олли. Она тихо подумала ему: Угадай мое имя и возраст?

— Зачем, Кошка?

— Ты сказал, что когда-нибудь попробуешь угадать.

— Ну, ладно. Раз ты просишь. — Он сделал глубокий вдох. Или, может, вздохнул. — Тебя зовут Фрейя. Во всяком случае, это одно из твоих имен. Ты была великой богиней плодородия, и в разных странах тебе давали разные имена.

— Да.

— Твой возраст? Гораздо старше, чем я могу помыслить. Около четырех тысяч лет?

— Да. Хотя большую часть этого времени я спала.

— Урывками, как спят кошки.

Она почувствовала, что он мягко улыбается разумом, и поняла, что он никогда ее не предаст.

— Да.

Она молча полежала, а потом попросила его: А теперь ты расскажи. Кто ты такой?

— Кошка, — в его мыслях звучали одновременно горечь и веселье, — я должен отдать тебе приз, маленькую фарфоровую куколку. Это — единственный вопрос, на который у меня нет ответа.

Ну конечно. Иначе она нашла бы этот ответ в его разуме. Ты не знаешь?

— Миледи… Я чувствую, что мне снился сон, который я позабыл. Я пытаюсь найти слова песни, но они исчезли. Я правда не знаю.

Она лежала, положив голову ему на плечо и нежно поглаживая его щеку, висок и шею. Находясь в ее власти и в ее объятиях, он поддался прикосновениям и заснул, как ей и хотелось. И тогда она мягко отстранилась и обратилась кошкой. Ее платье лежало на кровати. Она, золотая кошка, стояла у подушки своего любовника.

Есть какая-то магия в мягком подергивающемся пушистом кончике кошачьего хвоста. Деревенские жители знают это и порой отрезают кошкам хвосты, чтобы использовать в своих заклинаниях. Но это кощунство. Мир, в котором больше не помнят о священных обычаях золотой богини, опасен для кошки.

Фрейя свернула кончик хвоста так, что он напоминал тяжелый и зрелый колос пшеницы. Ее символ. Она мягко провела им по глазам спящего мужчины.

Олли, мой милый вероломный любовник, когда ты проснешься, то снова сможешь видеть. Пусть мне не будет места в твоей песне, не надо вспоминать обо мне. И не надо больше тебе висеть на древе печали, о прекрасный мой. Будь счастлив.

Невдалеке, с карусели, раздался звук каллиопы. Кошка спрыгнула на пол и мягко приземлилась на подушечки лап.

Еще не поздно остаться. Буду ли я сожалеть, что покидаю его?

Но, может, не бывает жизни без сожалений. И странный новый мир ожидал ее странствий. Она протиснулась сквозь неплотные занавески на кухонном окне, тихо ступила на землю и заспешила прочь.

Этот мужчина, осененный ее благословением, проживет долгую жизнь. И — вот странно — теперь она наконец почувствовала, что довольна.

Она скользнула в серебряные сумерки, эта золотая тень, быстрая, словно мысль. Но, уходя, она ощущала, как за ее спиной в воздухе дрожит песня карнавала: шальная и пронзительная сорочья песня. Нам наплевать, что думает мир, пели разумы уродов, зазывал и продавцов. Мы стары, мы давно уже странствуем по миру, точно цыгане. Приходите посмотреть на щепку от Истинного Креста! Приходите посмотреть на маринованные мозги инеистого великана Имира! Приходите посмотреть на мизинец Наполеона! Приходите посмотреть на засушенный цветок из Эдемского сада, с самого Древа Жизни.

Прожив в Пенсильвании сорок шесть лет и попробовав себя в жанрах фэнтези, ужасов и детектива (она опубликовала пятьдесят романов для детей, взрослых и подростков), Нэнси Спрингер переехала в штат Флорида, где теперь наслаждается красотой нетронутой природы. Там она закончила детективный роман «Случай с цыганским прощанием» («The Case of the Gypsy Good-bye»), шестой по счету том ее серии о младшей сестре Шерлока Холмса. Два ее предыдущих детективных романа получили премию Эдгара Аллана По.

Нэнси Спрингер рассказывает о своих отношениях с кошками:

«В детстве у меня не было кошки, потому что мой отец их не любил, а когда я выросла, у меня не было кошки, потому что у мужа была на них аллергия. Глаза у него распухали до размера мячиков для гольфа. Когда я написала „Воплощенную“, у меня тоже не было кошек, но, возможно, тут вмешалась интуиция или предвидение, потому что, стоило мне избавиться от мужа с мячиками, я обзавелась сразу пятью кошками, и одной из первых стала девочка по имени Демоническая Амазонка, Принцесса-Воительница с Дальних Окраин Мрачнейшей Преисподней. Она все еще со мной и все еще властвует. Я умею распознавать богинь».

Старый Фосс наблюдал, как Старик, стоя под дождем, босиком и в ночной сорочке, что-то декламирует; ну что ж, по крайней мере, ливень разогнал мальчишек, что кидались камнями и грязью. У Старика вся спина была в черных пятнах, а на лбу красовался шрам. Сам он, правда, этого не замечал. Но ночь надвигалась на город, она росла из теней, что тянулись по ветхим крышам с красной черепицей, и тьма разливалась, словно чернильное пятно по столу. И Старый Фосс помнил: есть вещи пострашнее дождя и мальчишек с камнями. Вскоре из воды появятся джамбли, и они увезут Старика в море в решете. И, естественно, все, кто отправляются в море в решете, не возвращаются никогда. Они тонут и идут на дно.

Дождь плакал на стекло, а Старый Фосс безразлично смотрел в окно. Старик бегал туда-сюда по мощеной улице, его белая сорочка вся вымокла и облепила несуразное тело, раздавшееся брюшко и тонкие бледные ноги. С его грязной бороды текло ручьем, и целые потоки низвергались на землю, стоило ему потрясти головой и прореветь: «Где моя Дева джамблей?» Старик стучал во все двери, к которым подходил, но никто ему не отвечал: все они хорошо знали этого пожилого англичанина.

Поначалу, когда эти концерты только начинались, местные лишь качали головами, а затем спорили с ним на ломаном английском или слишком беглом итальянском, особенно если собирался дождь. Они толкали его к вилле, которую он снимал вместе со Старым Фоссом. Но, если на него находило замешательство, он просто смотрел на них, ничего не понимая, или смотрел на их давно захлопнутые двери с невероятно странным выражением неутоленного желания. А потом он уходил и снова стучался не в ту дверь. Ибо никто, кроме него и Старого Фосса, джамблей не видел. Никто не знал, что он проводит время со своей Девой джамблей, кроме Старого Фосса и его самого. Пусть бы все так и оставалось: только Старый Фосс да он сам, потому что Дева джамблей, что бы она там ни обещала, принесет ему лишь смерть. Почему же он этого не понимает, рассерженно подумал Старый Фосс, и забил хвостом. Зачем ему вообще любить эту Деву джамблей?