Фриц Лейбер - Корабль отплывает в полночь

Джо брел ссутулившись, но вовсе не к заставе. Эта разбитая дорога вела мимо Кипарисового Кладбища к Ночному Городу.

Ветерок метался, словно растревоженный воплями эльфов. За покосившейся кладбищенской оградой, смутно белеющей в свете звезд, он шелестел в кронах чахлых кипарисов, гладил их бороды из испанского мха. Джо чувствовал, что и призраки столь же беспокойны, что они мечутся, не в силах решить: то ли отправиться на поиски добычи, то ли просто скоротать эту ночку в своей печальной компании. А меж деревьев слабо мерцали красно-зеленые зловещие огоньки – не то больные светлячки, не то терпящий катастрофу космический флот. Джо еще больше затосковал; ему захотелось сойти с дороги и свернуться калачиком в любой уютной могилке или улечься в обнимку с полуразрушенным надгробием, чтобы обмануть и Жену, и всех остальных, избегнув предначертанной им общей судьбы.

«Иду размять косточки; разомнусь – и спать», – подумал он.

Но пока все это крутилось у него в голове, он миновал и распахнутые перекошенные кладбищенские ворота, и шаткую изгородь, и Город Лачуг.

Поначалу Ночной Город казался таким же вымершим, как и весь Айронмайн, но внезапно Джо заметил свечение, тоже тусклое, как зловещие огоньки в роще, но более лихорадочное. Этот свет мерцал в такт скачущей музыке, еле слышной, словно муравьи играли джаз на своих танцульках.

Джо зашагал по упругому тротуару, с тоской вспоминая деньки, когда в ногах кипела энергия молодости и он бросался в бой, точно рысь или марсианский скорпион. Господи, сколько же воды утекло с тех пор, как он дрался по-настоящему или ощущал в себе силу!

Постепенно муравьиный блюз перерос в хриплый медвежий фокстрот, и вот уже грохочет слоновья полька. А слабое свечение превратилось в калейдоскоп газовых фонарей, факелов, мертвенно-голубых ртутных ламп и розовых неоновых огней, и все они издевательски подмигивали звездам и пролетающим космическим кораблям.

Наконец Джо оказался перед фальшивым трехэтажным фасадом, сверкающим дьявольской радугой и увенчанным синеватыми огнями святого Эльма. В середине была широкая дверь, из нее тоже вовсю лился свет. Над дверью золотой огонь вновь и вновь выводил слова «Зал Костей», обрамляя каракули дикими завитушками, а мрачное красное пламя раз за разом изрыгало: «Игорный дом».

Значит, новое заведение, о котором все так долго судачили, наконец-то открылось! Впервые за этот вечер Джо Слатермилл ощутил нежную щекотку возбуждения.

– Ну что ж, пораскинем кости, – пробормотал он и, слегка отряхнув зелено-голубой комбинезон, похлопал по карманам, чтобы еще раз услышать звон монет.

Затем, расправив плечи и растянув губы в дерзкой ухмылке, толкнул дверь, словно нанося прямой удар невидимому врагу.

Зал Костей оказался огромным, прямо целый городок, а стойка бара бесконечной, как железная дорога. Круги света на зеленом сукне покерных столов и дразнящий полумрак вокруг, где белоногими юными ведьмами сновали кассирши и официантки, напоминали песочные часы. Вдали у эстрады белели песочные часы поменьше – там исполняли танец живота. Игроки все как на подбор сверкали лысинами, будто полученными в награду за терпеливое ожидание нужной карты, удачной комбинации костей или попадания бильярдного шара в лузу. Все они к тому же были толстые и приземистые, как грибы, и, словно заросли алых пионов, их окружали раскрашенные шлюхи. Реплики крупье и шелест раздаваемых карт слагались в мягкое, но неумолимое стаккато, соединяясь с ритмичным треском джазовых барабанов. Каждый невидимый атом здесь исполнял предназначенный ему напряженный, будоражащий танец. Даже частицы пыли отплясывали в лучах падающего света.

Джо почувствовал слабый озноб: бриз, предвещающий шторм. Он знал, что это легчайшее дуновение, захлестнув его, превратится в торнадо несокрушимой уверенности. Все мысли о доме, Жене и Матери испарились, один лишь Мистер Гатс в образе молодого мартовского кота крался по самому краю сознания и, подбирая лапы, готовился к прыжку. Его напряжение передалось Джо, и ноги налились былой силой.

Пока Джо бесстрастно изучал зал, его рука, проявив самостоятельность, сняла бокал с проплывавшего мимо, чуть дребезжа, подноса. Наконец взгляд остановился на игральном столе, который Джо мысленно назвал Главным Столом. Здесь собрались все Большие Грибы – тоже лысые, но длинноногие, как поганки. Среди них по другую сторону стола Джо увидел необычайно высокого субъекта. Он был в длинном черном плаще с поднятым воротником и в темной широкополой шляпе, надвинутой на глаза так, что издали можно было рассмотреть лишь белый треугольник лица.

Подозрение и надежда охватили Джо, и он устремился к незнакомцу, чтобы протиснуться меж Больших Грибов.

Стайка белоногих девиц с блестящими волосами рассыпалась перед ним, и чем ближе он подходил к незнакомцу, тем увереннее подтверждались подозрения и крепла надежда. На одном конце стола сидел необъятных размеров толстяк с длинной сигарой и в серебристой жилетке, а галстук был заколот золотой булавкой в восемь дюймов длиной, жирная гравировка на которой недвусмысленно сообщала: «Мистер Костинс». У другого конца стола красовалась совершенно обнаженная девица – кассирша с лотком, наполненным поблескивающими башенками золотых монет и черными как ночь фишками. К тому же лоток служил одновременно и ложем для ее пышной груди. А единственным предметом туалета девицы, разносившей кости (еще более тощей, высокой и долгорукой, чем его собственная Жена), была пара длинных белых перчаток. Разносчица была вполне привлекательна, но, что называется, на любителя: кости, обтянутые бледной кожей, и груди как лимончики.

У каждого игрока был круглый столик для фишек. Столик невдалеке от незнакомца был свободен. Щелчком пальцев подозвав ближайшую девицу-кассиршу, Джо превратил все свои засаленные доллары в светлые фишки и ущипнул ее за левый сосок – на счастье. Она игриво оскалилась, как бы намереваясь куснуть его за пальцы.

Не торопясь, но и не медля, он приблизился, небрежно бросил кучку своих дешевых фишек на пустой столик и занял место у прохода. Кости кидал Большой Гриб, сидящий через одного игрока от Джо. Скоро кости будут у Джо. Сердце на мгновение замерло. Потом он медленно поднял глаза и посмотрел прямо через стол, туда, где сидел высокий человек.

Плащ незнакомца возвышался изысканной мерцающей колонной из черного атласа, агатовые пуговицы поблескивали, поднятый воротник из тусклого тонкого плюша своей чернотой мог соперничать с мраком подземелья, как и широкая шляпа с опущенными полями и узкой тесемкой из конского волоса. Длинные атласные колонны поменьше, рукава, венчали изящные, с длинными пальцами кисти. Руки время от времени совершали молниеносное движение, а потом снова застывали в скульптурной неподвижности.