Фриц Лейбер - Корабль отплывает в полночь

Джо по-прежнему не мог как следует разглядеть лица незнакомца. Он видел лишь брови, похожие на кусочки тесьмы от шляпы, впалые аристократические щеки и тонкий, но несколько приплюснутый нос. Лоб сухой, ни капельки пота. Лицо не мертвенно-белое, как показалось издали. Оно чуть отдавало желтизной, как тронутая временем слоновая кость или мыльный камень с Венеры. Бросив взгляд на его руки еще раз, Джо убедился, что они того же оттенка.

За спиной у человека в черном толпилась шумная расфранченная публика. Джо в жизни не видал такой наглой своры.

Стоило лишь кинуть взгляд – и становилось ясно, что у каждого щеголяющего бриллиантами, напомаженного негодяя припрятана пушка под цветастым жилетом и кастет в заднем кармане, а каждая змееподобная профурсетка носит стилет в подвязке и серебряный дерринджер с перламутровой рукоятью за осыпанным блестками шелком пышного лифа.

Но Джо не сомневался, что они могут лишь пускать пыль в глаза, а вот их хозяин (которым, конечно, является джентльмен в черном) по-настоящему опасен. Ему человека убить – что муху пришлепнуть. Попробуй кто без спросу пальцем коснуться края его одежды, пусть даже случайно, – возмездие последует незамедлительно: или нож в живот, или пуля в лоб. А может, само прикосновение смертельно, – кажется, вся черная ткань заряжена электричеством, словно от трения о слоновую кость.

Если у Джо и было искушение удостовериться в этом, то оно исчезло, стоило еще раз взглянуть на незнакомца.

Ибо красноречивее всего были его глаза. У всех знаменитых игроков глаза темные, глубоко посаженные. Но у незнакомца они прямо-таки провалились в глазницы. Они были воплощением непроницаемости. Они были бездонны. Две черные дыры.

Джо изрядно струхнул, но куража не потерял. Напротив, он даже исполнился воодушевления. Ведь первое подозрение полностью подтвердилось, и цветок надежды расцвел в его душе.

Ибо это, по-видимому, один из тех настоящих игроков, которые лишь изредка удостаивают Айронмайн своим посещением. Быть может, не чаще чем раз в десятилетие. Они приплывают сюда на пароходах из Большого Города. Словно роскошные кометы, бороздят эти суда темную водную гладь, а за ними тянутся длинные хвосты искр, вылетающих из высоких, как секвойи, труб. Иногда пароходы казались Джо космическими лайнерами, а их иллюминаторы – шеренгами светящихся астероидов.

А может, и впрямь некоторые мастера прилетали с других планет, где ночная жизнь жарче, а игра – непрерывная горячка риска и наслаждений.

Ну конечно, напротив сидит тот самый игрок, в единоборстве с которым Джо всегда мечтал испытать свое умение. И он почувствовал, как приливающая энергия чуть запульсировала в пальцах.

Взгляд заскользил по игорному столу. Словно гроб великана, стоял перед Джо этот стол – огромный, с высокими бортиками и обитый, вопреки обыкновению, черным, а не зеленым сукном.

Стол тревожил смутными воспоминаниями, и темная поверхность мерцала, будто кто-то бросил на нее горсть крошечных алмазов. Взгляд провалился в эту мглу, и Джо внезапно ощутил себя стоящим над колодцем, что пронизывает планету насквозь. Алмазные блестки превратились в звезды, какими те виделись Джо из глубины шахты, где он вкалывал, – виделись даже тогда, когда на поверхности Земли царил день.

И его поразила безумная мысль, что какой-нибудь проигравшийся дотла бедолага может очертя голову ринуться в эту бездну, совершить свой Большой Прыжок. Но он будет вечно падать, так и не достигая желанного предела, каков бы ни был этот предел – геенна огненная или черная дыра.

Мысли смешались, в глазах потемнело, и страх холодными пальцами стиснул сердце. Рядом кто-то монотонно приговаривал:

– Ну давай, давай, десяточка, давай же!

Тут кости, которые уже перешли к Большому Грибу, соседу слева, застыли у середины стола, разрушая жутковатое видение. Но стоило Джо лишь взглянуть на них, как снова стало не по себе.

На больших желтовато-белых, будто из слоновой кости выточенных, с чрезмерно закругленными краями кубиках рубинами светились кроваво-красные точки. Их рисунки напоминали черепа. У двойки (а она выпала на одной из костей) точки стояли не наискосок, а вместе и были чуть сдвинуты от центра, наподобие глаз. На другой кости выпала пятерка. Кроме двух глаз, у нее к тому же красовался нос, а под ним два алых зуба. Большой Гриб проиграл – выпало семь, и он недобрал три очка до желанной десятки.

Длинная тонкая рука в белой перчатке коброй скользнула по сукну, и девица-крупье, подхватив кости, выложила их на край стола перед Джо. Сделав глубокий вдох, он взял со своей части стола светлую фишку и уже было положил рядом с костями, как вдруг спохватился, что здесь так не принято, и вернул ее на место. Но ему хотелось как следует разглядеть эту фишку. Была она цвета кофе с молоком, вернее, молока с кофе и слишком легкая. Что-то вытиснено на поверхности, но что именно, определить на ощупь не удалось.

Однако прикосновение было приятным, оно отозвалось легким покалыванием в пальцах, и энергия устремилась в уже готовую к броску руку.

Джо молниеносным взглядом обвел стоящих вокруг стола, в том числе и Великого Игрока напротив, и невозмутимо объявил: «Ставлю пенни», что на жаргоне игроков в кости означало доллар, то есть одну светлую фишку.

Большие Грибы возмущенно зафыркали, а толстопузый Мистер Костинс весь побагровел и уже было раскрыл рот, чтобы кликнуть вышибал, но…

Великий Игрок поднял черную атласную руку, махнул изящно вылепленной кистью. Мистер Костинс мгновенно остыл, а фырканье оборвалось, будто кто-то нажал на невидимую кнопку и дыра в корпусе ракеты затянулась сама собой. Тихий, хорошо поставленный голос, в котором не слышалось и тени насмешки, произнес:

– Продолжаем, господа.

Ну вот, подумал Джо, правильно я все понял про него. Настоящие мастера игры – безукоризненные джентльмены, они славятся своим великодушием к бедным.

– Ставка принята, – сдержанно хмыкнул кто-то из Больших Грибов.

Джо взял кости. На него глядели рубиновые черепа.

Сколько он себя помнил, его рука не знала промаха. В детстве Джо на спор ловил тарелкой сразу два яйца, с легкостью выигрывал все мраморные шарики у окрестных мальчишек и однажды поразил всех на школьном представлении, жонглируя шестеркой кубиков с буквами, так что в конце номера они легли рядком на ковер, выложив слово «Мамуля». Потом, когда он стал работать в шахте, его талант нашел себе новое применение. С расстояния в пятьдесят футов Джо убивал притаившуюся в темноте крысу – брошенный кусок породы рикошетом разбивал ей череп. Иногда он развлекался, закидывая отколовшиеся от стены камни обратно в щель, из которой они выпали. Быстро бросая их один за другим, он ухитрялся загнать на свои места семь камней подряд, и они, плотно прильнув друг к другу, как фрагменты пазла, какое-то время держались. Доведись ему стать астронавтом, он бы запросто мог управлять шестеркой лунных рейдеров или вслепую крутить восьмерки среди колец Сатурна.