Фриц Лейбер - Корабль отплывает в полночь

Все это заставляло выстроить очевидную последовательность вопросов.

– А где ваши родители? – спросил Элвин Корса.

– Родители?

Корс наморщил лоб.

– Ты говоришь о сверкающих? – вмешалась Тулия, словно бы чем-то опечаленная. – Они ушли.

– Сверкающие? – усмехнулся Элвин. – Такие же люди, как вы?

– О нет. Они из металла, с колесиками вместо ног и длинными умелыми руками, которые сгибаются в любом месте.

– Как бы мне хотелось быть сделанной из прекрасного яркого металла! – мечтательно произнесла Сефора. – С колесиками вместо уродливых ног, мелодичным, неизменным голосом. Как бы мне хотелось знать все на свете и никогда не сердиться!

– Перед уходом они объяснили нам, почему должны уйти, – продолжила Тулия. – Чтобы мы могли справляться своими силами, как должны поступать все живущие. Но мы их любили и поэтому очень огорчились.

«Видно, ничего не поделаешь», – подумал Элвин, воспользовавшись своей способностью к чтению мыслей, чтобы проверить правдивость сказанного. Этих людей действительно вырастили роботы. Но как такое случилось? Десятки фантастических недоказуемых версий родились в его голове. Он криво усмехнулся, вспомнив слова Федриса о тайнах Вселенной.

Затем настала его очередь отвечать на вопросы, робкие и благоговейные.

– Я темный ангел, прилетевший свыше, – без затей объяснил он. – Создавая Вселенную, Бог решил, что это место будет довольно скучным, если в нем не найдется ни одной души, готовой идти на любой риск и презирать любую опасность. Поэтому он скупо разбросал между бесчисленных стад прирученных ангелов дикую породу, чтобы в мире всегда было сколько-то беззаботных душ, готовых преодолевать любые преграды. И ломать тоже, чтобы уводить прирученные стада в ночь с ее неизведанными красотами и опасностями. – Он лукаво улыбнулся, и отблески пламени заиграли на его щеках и губах. – Так же, как я сломал ваш колючий барьер.

Снаружи давно уже стояла кромешная тьма. Бутыль с вином почти опустела. Элвин зевнул, и ему тут же приготовили постель. Кошка спрыгнула с печи, подошла к Элвину и потерлась о его ноги.

Элвин проснулся с первым бледным проблеском рассвета и поднялся с постели так тихо, что никого не разбудил, даже кошку. Он на мгновение задержался в темной комнате с тяжелым запахом тлеющих углей и остатков вина. Ему вдруг пришло в голову, что было бы по-своему приятно прожить здесь всю жизнь, изображая лесного бога, которому поклоняются нимфы и крестьяне.

Но потом он коснулся медальона на шее и покачал головой. В этой деревне он не сможет выполнить свою миссию – хотя бы потому, что здесь слишком мало людей. Ему нужен город. Он в последний раз посмотрел на свернувшихся под одеялами хозяев и хозяек – волосы Сефоры только начали краснеть в разгорающемся свете дня – и вышел из дома.

Как он и ожидал, колючий лес давно затянул проделанную им брешь возле ручья. Элвин повернул в противоположную сторону, обогнул холм и добрался до зеленой стены за ним. Сверившись с компасом, он наметил путь – прочь от поврежденного корабля. А затем включил распылитель.

К полудню – если судить по яркости света – он прошел уже не один десяток миль и задумался о том, что, возможно, ему следовало остаться на месте аварии и попытаться починить левитатор. Если бы он только мог подняться повыше и посмотреть, что произойдет – если что-нибудь произойдет – с этим нелепым лесом!

Дело в том, что лес перед ним не менялся, словно был посажен на его пути колдуном из сказки. Прозрачные шипы все так же изгибались, когда Элвин наклонялся к ним, а потом нападали. А позади него все так же пробивались сквозь серовато-синий пепел новые зеленые побеги.

Он размышлял о том, как все переменилось, – еще недавно он летел быстрее света на космическом корабле, а теперь ползает по земле, подобно червю. Этого достаточно, чтобы довести Дикого до отчаяния, заставить его пожалеть об отказе от простых радостей жизни лесного бога.

Но потом он открыл медальон и достал оттуда крохотную белую сферу. И с восхищенной улыбкой залюбовался тем, как она сверкает на ладони.

Федрис сказал, что только один из Диких ускользнул с осажденной планеты.

Да что он знает, этот Федрис!

Он знает, что Элвин сбежал на космическом корабле, проскользнув мимо надежных кордонов СОС. Что перед тем его дважды тщательно обыскивали и было бы чудом, если бы он сумел скрыть что-нибудь крупнее этого крошечного шарика.

Но и крошечного шарика достаточно.

В нем хранятся все Дикие.

Древних людей завораживала идея человека-невидимки. Но они не понимали, что такой человек уже существует, что каждый из нас поначалу был невидимкой – одной-единственной клеткой.

Здесь, в этом маленьком шарике, находились генетические элементы всех Диких, хромосомы и гены каждого из них. Здесь были и Влана с ее горящими глазами, и бесшабашный Нар, и Фортен с его мягким смехом – они и миллиарды других! Стопроцентные близнецы каждого из тех, кто погиб на планете Диких, ожидали момента, когда их поместят в подходящие безъядерные ростовые клетки и вырастят в теле подходящей матери. Все это перекатывалось теперь в ладони Элвина.

Это что касается материального наследства.

Если же говорить о духовном наследстве, то ради него Элвин и оказался здесь.

И тогда все сможет начаться заново. Дикие опять будут мечтать о стремительных полетах в космосе и встречах с прекрасными угрозами. И опять попытаются, если захотят, создать моноатомы, семена новых вселенных, из-за чего их и уничтожило СОС. Давно, в Эпоху рассвета, физики предложили идею моноатома, из которого выросла вся Вселенная, и теперь пришло время проверить, можно ли создать другие такие же атомы, используя энергию подпространства. Разве Федрис, или Элвин, или СОС способны сказать, могут ли – и должны ли – эти новые вселенные уничтожить прежнюю? Что за беда, если прирученное стадо страшится этих прекрасных субмикроскопических яиц творения? «Все должно начаться заново», – решил Элвин.

Однако его гнала вперед не только могучая решимость, но и ощущение того, как шипастые побеги прорастают под ногами.

Час спустя распылитель уничтожил очередное переплетение веток, за которым не оказалось ничего, кроме неба. Он вышел на чистое пространство, диаметром приблизительно в полмили. Впереди, по небольшой ложбине, протекал журчащий ручей, вокруг Элвина колыхалось пшеничное поле. За ложбиной виднелся небольшой холм, засаженный фруктовыми деревьями. На ближнем склоне стояла кучка невзрачных серых домов. Над одним из них поднималась струйка дыма. Из-за холма вышел мужчина, погонявший небольшое стадо.

Элвину пришла в голову вторая мысль: компас, вероятно, испортился, какая-то сила отклонила стрелку в сторону и вынудила его вернуться назад, описав полный круг.