Марина Дяченко - Ведьмин род [litres]

Полицейские патрулировали улицы, эвакуаторы растаскивали битые на улицах машины, в приемных госпиталей маялись окровавленные пациенты. Никто, кажется, не спал. Ридна мучилась страхом и неизвестностью. Чем дольше затягивалась пауза, тем муторнее становилось на душе у Мартина.

Существо, в которое превратилась Лара Заяц, не остановится, ему нужна кровь. Где будет следующая атака? Не переставая рыскать по городу, как обезумевшая ищейка, он взялся вспоминать все, что знал о Ларе Заяц, с той самой секунды, когда впервые почуял ее – в деревенском доме, где воняло омерзением и злобой, средством от моли, пылью, отчаянием…

И остановился посреди улицы. И проклял свою тупость. И понял, конечно, где сейчас Лара и что она будет делать. И понял, где Эгле – она пытается исправить то, что натворила, но Лара не сентиментальна и жизнь другой ведьмы для нее ничего не стоит…

Тогда Мартин бросился во Дворец и прибыл как раз вовремя – чтобы услышать, как Руфус провозглашает независимую Инквизицию Ридны.

– У меня есть основания полагать, что новая ведьма направилась в селение Тышка. – Вся выдержка Мартина расходовалась сейчас на то, чтобы игнорировать Руфуса. – Это мутантная ведьма огромной силы, со сложной структурой, ее надо остановить. Кто-то пойдет со мной?!

– Никто, господин Старж, – веско произнес Руфус в тишине многолюдного кабинета. – Вы проиграли.

– Я не играл. – Мартин не выдержал и посмотрел Руфусу в глаза. – Кто ваш враг, я или ведьма? Новая мутантная ведьма с колодцем под сотню?!

Кто-то тихо присвистнул, свист прозвучал оглушительно.

– Вы не враг. – Руфус смотрел очень серьезно. – Вы изменник, это хуже врага. Кто отвечает за все будущие атаки, за неизбежные смерти? Вы. Лично.

– Хорошо, я за все это отвечу, – сказал Мартин. – Но потом. Сейчас Лару Заяц надо остановить. Не хотите со мной работать – тогда ведите опергруппу сами!

– Не надо давать мне советов. – Голос Руфуса сделался елейным. – Вы пытаетесь показным геройством искупить преступление, это понятно. Но не всякий раз следует бросаться под танки: пусть эта ведьма выплеснет начальный импульс, стабилизируется, заляжет на дно, тогда ее можно будет вычислить, обложить и без лишнего риска спокойно ликвидировать. Вы так ничему и не научились, звезда вы наша, герой телеэкрана… Господа! – он снова оглядел собравшихся. – Инквизиторам, запятнавшим себя сотрудничеством с Мартином Старжем, я предписываю покинуть Ридну в двадцать четыре часа!

По комнате пронесся короткий выдох. Сигаретный дым сгустился.

– Сейчас каждый человек на счету, – сказал Мартин. – Каждая минута обойдется очень дорого. Ну подумайте же о тех, кто сегодня умрет! А не только о собственном статусе!

– Рыцарь в белых одеждах, – проговорил Руфус, издевательски растягивая слова. И добавил совсем другим тоном: – Пошел вон, ублюдок.

Эгле почти не помнила, как выбралась из города; в ее памяти остался, будто фотоснимок с магниевой вспышкой, тот момент, когда Мартин оказался рядом на крыше. Поразительно, но от него не тянуло холодом, хотя он был в оперативном модусе и рабочем ритме восприятия. Эгле не решилась посмотреть на него – не потому, что боялась. Не могла посмотреть ему в глаза.

Она шагнула с крыши импульсивно, просто затем, чтобы не встречаться с ним взглядом. Но флаг-ведьма, живущая в ее душе, рассудила по-другому; флаг-ведьмы не убивают себя из раскаяния. Они рациональны и деятельны. И бывают настолько скоры, что не дают себе труда запоминать происходящее, – они текут в пространстве и во времени, так что огни по сторонам размазываются, а волосы, расстелившись по ветру, остаются в прошедших секундах. Только что ведьма была здесь – и вот она уже за много километров…

Второй раз Эгле пришла в себя в лесу. Горы все-таки ее дождались; обступив, как старшие подруги, они молча утешали ее, потрясенную и наконец-то свободную. Горы пели, открывая для нее тропы, поляны, сундуки с сокровищами и глухие убежища, где ведьму никто не найдет, где сам собой курится огонь в старой печке, где тепло и восхитительно одиноко, где не надо соответствовать ничьим ожиданиям.

И Эгле вошла в эти горы, как в теплую воду, и поплыла в тумане, будто в молоке, не касаясь подошвами снега. И горы обрадовались, что Эгле наконец-то вернулась домой.

Приходили волки и тыкались ей в колени мокрыми носами. Спускались с крон пряные запахи, никогда прежде не слыханные, и укрывали голову, будто пестрое покрывало. Лес был светел без луны и без звезд. Эгле шла, не разбирая дороги, но с каждым шагом приближаясь к цели. Она еще не знала, что случится этим утром.

Наступил рассвет. Эгле спустилась с перевала, обогнула скалу и увидела фигуру на обочине дороги-серпантина, у поваленного ограждения, над пропастью. Внизу змеилась мерзлая речка. Впереди, внизу, поднимались дымы: селение Тышка, умиротворенное и сонное, начинало новый день.

Эгле остановилась.

– Ты нарочно идешь за мной? – пробормотала Лара Заяц, не оборачиваясь.

– Н-нет…

– Д-да, – передразнила девчонка и повернула голову.

Это больше не была девчонка. Длинная тень в два человеческих роста, лицо как белый мрамор, руки ниже колен, тонкие сильные пальцы. Ниспадающие одежды. Глаза, как дыры в другое пространство, черное, без намека на свет. Эгле, не удержавшись, попятилась.

– Нечего бояться, – сказала Лара Заяц. – Ты сама это сделала… Ты этого хотела. И сейчас очень хочешь. Стать такой, как я.

– Нет… – пролепетала Эгле.

– Хочешь. – Лара снова посмотрела на поселок по ту сторону ущелья – укрытый свежим снегом, украшенный вертикальными дымами, будто зимняя открытка.

– Подожди! – Эгле сделала шаг вперед. – Они уроды! Они много зла тебе причинили, но мне – мне тоже! Я же не пытаюсь их убить?!

– Меня тошнит от тебя, – медленно, с расстановкой сказала бывшая Лара Заяц. – Уйди с дороги, инквизиторская шлюха.

Дверь кабинета отлетела к стене. Референт вскочил на порог, лоб его блестел от пота:

– Патрон… новости из удаленных районов…

Он смотрел сквозь Мартина, будто не замечая его, явно обращаясь к кому-то другому.

– Пожар? – Руфус понимающе улыбнулся, будто спрашивая об очевидном.

– Непонятно. Очень плохая связь. Беспорядочные звонки на горячую линию, кричат «ведьма!», а что происходит – неясно. Похоже, люди с ума сходят в этом селении Тышка…

Люди в кабинете замерли, как на старой фотографии, а может быть, это у Мартина внутри остановилось время.

– Кто со мной?! – услышал он собственный голос.

Никто не шелохнулся, только чьи-то веки опустились, чьи-то взгляды потупились, даже Томас поспешно отвел глаза. Мартин целую секунду думал, что его авторитет здесь погиб безвозвратно, поэтому его сторонятся, как чумного.