Станислав Лем - Охота [сборник litres]

У нас была обычная электрическая печатная машинка, выполняющая роль телетайпа. Мы печатали на ней соответствующим образом составленный текст и обрывали его в наперед выбранный момент, так, чтобы компьютер был вынужден продолжать фальсифицированное «сообщение».

Харт в ту ночь принес игровые кости и как раз раскладывал свои вещи, когда зазвонил телефон. Это был дежурный линотипист, Блэквуд. Он был из посвященных.

– Слушай, – говорит он, – у нас тут Эми Фостер, знаешь, жена Билла. Тому удалось сбежать из больницы, он пришел домой, силой отобрал у нее ключи от машины и поехал, ну, в известном состоянии, она уже сообщила полиции, а теперь прилетела сюда, мол, не поможем ли мы ей чем-либо. Я знаю, что смысла в этом нет, но если этот твой пророк – может, он бы что-то придумал, как полагаешь?

– Не знаю, – отвечаю я, – не представляю себе… но… знаешь… ее неправильно было бы просто так отправлять, слушай, пришли ее к нам, пусть поднимется служебным лифтом.

А поскольку поездка эта должна была продлиться какое-то время, я обратился к Харту и объяснил ему, что наш коллега, журналист Билл Фостер, в последние несколько лет серьезно спился, потягивал даже на дежурствах, пока его не выгнали с работы, и тогда он добавил психоделики, за месяц попал в две аварии, поскольку садился за руль в полубессознательном состоянии, у него отобрали права, дома – сущий ад, и вот жена наконец с тяжелым сердцем отдала его на лечение, а теперь он как-то выбрался из больницы, вернулся домой, забрал машину и выехал не пойми куда – естественно, как минимум пьяный. А может, и под наркотиками. Жена прибыла сюда, полиции она уже сообщила, ищет помощи, понимаете, господин доктор, как оно. Собственно, сейчас она сюда прибудет. Как вы полагаете – мы можем что-то сделать? И показываю глазами на компьютер.

Харт не удивился: не тот он был человек, которого можно легко поймать врасплох. Сказал только:

– Что ж, рискнем? Прошу вас, подсоедините машинку к компьютеру. – Я еще делал это, когда появилась Эми. По ней было видно, что она не сразу отдала ему эти ключи. Харт пододвинул ей стул и сказал:

– Садитесь, у нас мало времени, верно? Потому прошу не удивляться никаким вопросам, которые я стану вам задавать, но прошу отвечать как можно точнее. Сперва мне нужны подробные личные данные вашего мужа: имя, фамилия, внешний вид и все такое.

Она отвечает – и чувствуется, что неплохо себя контролирует: только руки у нее и трясутся:

– Роберт Фостер, Сто тридцать шестая авеню, журналист, тридцать семь лет, пять футов семь дюймов роста, брюнет, носит роговые очки, на шее ниже левого уха – белый шрам от несчастного случая, сто шестьдесят девять фунтов веса, группа крови первая положительная… этого достаточно?

Харт не отвечает, просто начинает печатать. Одновременно на экране появляется текст: «Роберт Фостер, живущий на Сто тридцать шестой авенью, мужчина среднего роста, со шрамом пониже левого уха, с первой положительной группой крови, выехал нынче из дома машиной…».

– Прошу вас назвать марку и номер автомобиля, – это уже ей.

– «Рамблер», Нью-Йорк, шестьсот пятьдесят семь девятьсот девяносто два.

– «Выехал нынче из дома автомобилем марки «Рамблер», регистрация в штате Нью-Йорк, шестьсот пятьдесят семь девятьсот девяносто два и сейчас находится…»

Тут доктор нажимает выключатель. Компьютер предоставлен себе самому. Не колеблется ни секунды, текст на экране растет:

«…и сейчас находится в Соединенных Штатах Америки. Плохая видимость, вызванная дождем, при низкой облачности, затрудняет управление машиной».

Харт выключает компьютер. Задумывается. Начинает писать снова, с той разницей, что после «находится» пишет дальше «на отрезке дороги между» – тут снова отключает поступление информации. Компьютер без колебаний продолжает: «…Нью-Йорком и Вашингтоном. Придерживаясь крайней полосы, обгоняет длинную колонну грузовиков и четыре цистерны SHELL, превысив максимально допустимую скорость».

– Уже что-то, – бормочет Харт, – но нам не хватит направления, нам нужно больше прояснить ситуацию.

Приказывает мне стереть то, что есть, и начинает еще раз. «Роберт Фостер… и так далее… находится на трассе между Нью-Йорком и Вашингтоном, между указателем расстояния номер…» – и тут выключает кабель. Компьютер тогда делает нечто, чего мы еще ни разу не видели: аннулирует часть текста, который уже появился на экране, и мы читаем: «Роберт Фостер… выехал из дому… и сейчас находится в молоке на обочине дороги Нью-Йорк – Вашингтон. Должно опасаться, что потери, понесенные фирмой «Мюллер-Уорд», не будут покрыты страховой компанией «Юнайтед TWS», поскольку закончившийся неделю назад полис не был продлен».

– Он что, с ума сошел? – спрашиваю я. Харт дает знак, чтобы я сидел тихо. Начинает писать снова, доходит до критичного места и выстукивает: «Находится сейчас на обочине дороги Нью-Йорк – Вашингтон в молоке. Его состояние…» – Тут он останавливается. Компьютер продолжает: «таково, что непригодно к использованию. Из обеих цистерн вытекло 29 гекалитров. При нынешних рыночных ценах…»

Харт приказывает мне стереть это и говорит сам себе: «Типичное недоразумение, надо навести порядок с грамматикой, а то «его» могло относиться как к Фостеру, так и к молоку. Еще раз!»

Я включаю компьютер. Харт упорно пишет это странное «сообщение», после упомянутого молока ставит точку и молотит с нового абзаца: «Состояние Роберта Фостера в настоящий момент…», обрывает себя, компьютер замирает на секунду, потом очищает весь экран – перед нами пустой, чуть светящийся квадрат без единого слова; признаюсь, у меня даже волосы на голове зашевелились. Потом формулирует текст: «Роберт Фостер сейчас не находится ни в одном определенном состоянии, поскольку как раз переезжал на машине «Рамблер», штат Нью-Йорк, 657 992 границу между штатами». Вот же черт, думается мне, пока я перевожу с облегчением дыхание. Харт с лицом, кривящимся неприятной ухмылкой, снова велит мне знаком убрать все и начинает сначала. После слов «Роберт Фостер пребывает сейчас в месте, чья локализация описывается…» нажимает выключатель. Компьютер продолжает: «…по-разному в зависимости от того, какими взглядами обладает всякий, размышляющий по этому поводу. Надлежит признать, что речь идет о персональном мнении, чье наличие согласно с нашими законами и Конституцией невозможно навязывать другому. По крайней мере, так полагает наша газета». Харт встает, сам выключает компьютер и дает мне легкий знак, чтобы я вывел Эми, которая, как мне кажется, ничего из этой магии не поняла. Когда я вернулся, он говорил по телефону, но столь тихо, что я ничего не расслышал. Отложив же трубку, он посмотрел на меня и сказал: