Иван Миронов - Высшая каста [litres]

– А эти? – Владимир обвел взглядом гостиную.

– Ага. Они все дримеры, – Блудов слегка наклонил голову.

– Но это же гостайна, – зашептал Мозгалевский, опасаясь быть услышанным.

– Период полураспада тайны – от двух до трех суток, – как на экзамене выговорил Блудов. – Хотя, конечно, это неправильно.

– Миш, а ты не знаешь, что это за чувак? – Мозгалевский кивнул в сторону Леонида.

– Не узнал? Это же Стрелков.

– Шутишь! Это который с хохлами воюет за Новороссию?! – удивился Владимир.

– Тише, тише. Он самый, – заулыбался Блудов.

– А чего у него вид странный такой?

– Нынче все порядочные люди странные, – заключил Блудов, довольный спонтанным афоризмом.

– А он тоже сны смотрит? Откуда у него такие бабки?

– Веня дал, так сказать, для оттачивания образа.

– Какого образа?

– Понимаешь, Козявин придумал собственную концепцию, согласно которой трансплантированная память, пропущенная через сновидения, способна переформатировать человеческую личность. Если мышка видит сны льва, она становится львом.

– С мышиной комплекцией это опасно, – возразил Мозгалевский.

– Установление факта и оценка факта – вещи разные. Ты пытаешься оценить, а Веня установить.

– Установил? – Мозгалевский покосился на Стрелкова.

– Хрен его знает. Похоже, да. Это все равно что твоему водителю привить Гагарина и отправить его в космос.

– Его и так можно отправить.

– Отправить-то можно, но где взять волю, подавляющую разум.

– Оптимизм воли преодолевает пессимизм ума, – продекларировал Мозгалевский.

– Именно! Веня взял штымпа, который охранял у него какую-то проходную, ни мозгов, ни характера, с дурной кровью и пустой биографией. Привил ему адмирала Колчака, откопанного в Иркутске. Вроде сначала все нормально шло. Отмыл, вставил зубы, научил говорить громко, почти не картавя, и отправил командовать ополченцами. Леня справлялся: организовал людей, наладил на Донбасс контрабанду оружия, гуманитарку и всего-всего. Сам не рулил, но подруливал. А потом началось: стал уходить со связи, бессмысленно расстреливал людей, глумился над пленными. Короче, выяснилось потом, что Колчак был законченным марафетчиком, вот и Леня увлекся. Он на всякий случай даже смягчил наказание за хранение наркотиков – с тюрьмы на штраф. Веня очень переживал, ведь ДНР и ЛНР его проекты, его ответственность перед президентом. Безумненький наркоша, военные преступления на оккупированных, в смысле аннексиров… не суть, территориях. Не о таком театре мы мечтали. Второго Крыма не вышло.

– Ерунда все это, Миш. – Мозгалевского всегда раздражало в Блудове разочарование в режиме, которому он служил и от которого получал. – Георгич говорит, что скоро Киев возьмем.

– Это да. Генералу виднее, – примирительно зевнул Блудов.

– А что теперь со Стрелковым?

– Ничего. Отозвали, подлечили. Кодировать нельзя во время трипа. Веня под страхом смерти запрещает ему даже кефир пить.

– И работает?

– Не уверен. Уже была пара срывов, и поскольку кровавой расправы со стороны Козявина не последовало, значит, будет еще.

– А сам Вениамин, хм, Валерьевич балуется? – Мозгалевский лукаво прищурился.

– Еще бы. Царскими мощами причастился. Александром Вторым грезит. Месяц назад Высочайший манифест об усовершенствовании государственного порядка издал. По этому поводу банкет организовал в Ливадии, таких пиров даже Коломойский не закатывал. С крамолой борется, к войне готовится.

– Ему идет, – Мозгалевский украдкой бросил взгляд в сторону олигарха, поглаживающего окладную бороду с колечками усов.

– Скажешь тоже, – Блудов раздраженно поморщился, растирая левый локоть. – Там великий царь, а тут мелкий бес.

– Миш, не в обиду, но тебя просто зависть гложет.

– Зависть? Возможно и зависть. Только я никогда не перешагивал через дружбу и принципы.

– Ты еще о понятиях вспомни, – Мозгалевский слабо сопротивлялся одолевавшему его хмелю. – Миша, люди делятся на тех, кто живет, как хочет, и тех, кто живет, как надо. Отличники и моралисты всегда за кем-то доедают.

– Носим ношенное, жуем брошенное, едим – давимся, хрен поправимся, – процедил Блудов. – Понахватался ты, Володь, дворянского цинизму.

– Вот что у тебя за натура, Блудов? За что людей так не любишь? – из-за плеча Мозгалевского возникла удалая физиономия Красноперова.

– Извините-с, талантом сим обделен, – ласково огрызнулся Михаил.

– Ну, чем тебе Козявин не угодил? – Почувствовав подставленное генеральское плечо, Мозгалевский двинулся в контрнаступление. – Хороший парень-то.

– Хороший парень не профессия, – отмахнулся Блудов.

– Я тебе всегда говорил, – улыбнулся генерал. – В аду очень много хороших людей. Для меня давно уже нет хороших и плохих, есть только свои и чужие. Что толку в праведнике, если он роет тебе могилу? Ладно, черт с ними. Давайте лучше накатим.

– Хватит накатывать, – неожиданно рядом раздалось шипение Вики.

– Говорила мне мама, не прикармливай собак и женщин – не отвяжешься, – осклабился генерал, проглотив алкоголь, и тут же получил злой дамский толчок в печень.

Дабы не усугублять, Красноперов сжал в объятиях девушку, перехватив тяжелыми губами негодующий ротик, топя в нем гневную отповедь подруги.

– Миш, я с тобой согласна, – высвободившись из объятий, девушка решила позлить обидчика. – Жить надо без лицемерия, по божественным законам.

– Нашла кому это говорить, – рассмеялся Красноперов, – человеку, которого испортили попы.

– Ну тебя, Вить, – Блудов раздраженно отмахнулся и вышел на палубу.

– Зачем ты про попов? – нахмурилась Вика.

– Как будто я не прав. Можешь у Вовы спросить, – усмехнулся Красноперов. – Когда Мишу в 98-м недострелили ореховские пацаны, наш подранок шибко уверовал, принялся храмы возводить, воровато блудить и совестливо воровать. Погудит недельку, потом месяц постится – грехи замаливает, чтобы к причастию допустили. А Ленка, его бывшая жена, возьми и познакомь его со «старцем» модным, который окормлял двух замов МВД, зама ФСБ и одного дотационного губернатора. Короче, авторитетный пастырь Мишане грехи не только отпускал, но за компанию с ним и греховодил. Когда Лена начала бунтовать, батюшка развод благословил и суженых развенчал.

– Правильно. Зачем ему такая дура? Миша очень хороший человек, в противном случае вы бы с ним не дружили, – Вика скользнула взглядом по Мозгалевскому.

Красноперов заметил, но значения этому придать не успел. Все его внимание тут же поглотил Вениамин Валерьевич, увлекший генерала на палубу. Мозгалевскому оставалось лишь наблюдать беседу генерала и олигарха за широким иллюминатором. Собеседники еле сдерживали эмоции, время от времени яростно жестикулируя. Когда Красноперов злился на Козявина, что Мозгалевскому казалось крайне неожиданным и странным, олигарх толстыми пальчиками судорожно мусолил императорскую бороденку, пытался возражать, но, натыкаясь на лишь нараставший гнев, сдавался вконец и трусливо внимал.