Игорь Маранин - 11-я поправка Уэша [СИ]

Вышедший на крыльцо отец нервно посмотрел на гостей и торопливо прикрыл за собой дверь, оставляя Ластика в доме.

— Кто вы такие?

— Коллекторское агентство «Радость встречи», — представился Усатый. — Кредитор передал нам право на взыскание с вас долга по закладной земли.

— Хана тебе пришла, Фама, — вклинился Однобровый, шумно отхлёбывая из банки. — Смекаешь, босота? Работы нет, бабла нет, долгов куча. Нам таких в городе не надо.

На его бритой голове и волосатых руках вспыхивали и гасли наколки: черепа, кости, клыкастые уродливые морды неведомых тварей вперемешку с матерным граффити и пылающими в огне пожаров зданиями. Казалось, он пылал изнутри подобно некоему адскому созданию. Из окна Ластик видел, как напрягся отец, но голос у него остался спокойным.

— Попрошу предъявить документы, — потребовал он. — И пусть ваш спутник прекратит мне угрожать.

— Это ознакомительный визит, — вежливо ответил Усатый. — Вам следует погасить долг в течение десяти календарных дней.

— Слышь, Фама, я те по-простому заясню, — его спутник допил «Опохмелин», шумно отрыгнул и, смяв банку, бросил её под ноги отцу. — Гаси долг либо катись на помойку. А то некоторые продолжают гондоны штопать, пока с их детьми что-нибудь не случится. На наркоту подсаживаются, например.

Он похлопал по карманам куртки и вытащил голографическую шутиху — разноцветную пластиковую трубку с тонким шнурком. Держа одной рукой за корпус, другой громила дёрнул шнурок, и в тот же момент последовала ослепительная вспышка, после которой во дворе появилось полупрозрачное светящееся изображение — девчонка, похожая на их маленькую Бульку, истерически хохотала, находясь под кайфом.

— Я иду в полицию, — внезапно севшим голосом произнёс отец. — Напишу заявление об угрозе жизни и здоровью моей семьи со стороны…как вас там?… агентства «Радость встречи».

— Заявите на нас? — удивился Усатый, издевательски глядя на хозяина дома. — Я вам не угрожал. Если вы про своего гостя, — он кивнул на спутника, — то я с ним незнаком. Более того, в нашем агентстве он не числится. До свидания, Фама Стегг! Рад был с вами познакомиться и, надеюсь, радость нашей встречи была взаимной.

— Сколько твоей девчонке, девять? — осведомился, пылая наколками, Однобровый. — Жалко её, ничего в жизни и не видела ещё.

В следующий момент отец резко выбросил свой чахлый кулак, стремясь угодить говорившему в зубы. Но тот был начеку. Лениво, безо всякой суеты, выставил навстречу ладонь, а другой рукой резко, со знанием дела, заехал должнику в бок, отчего тот согнулся и осел на крыльцо, жадно хватая ртом воздух. Ластик выскочил из дома и бросился к отцу.

— Всё нор… нормально, — держась за бок двумя руками, успокоил его Фама.

Во дворе продолжала хохотать голографическая наркоманка. Она успокоилась только через полчаса, напугав и взбудоражив всех соседей.

Сенатор Уэш смотрел с экрана так, словно находился тут же, рядом со своим зрителем, а не в Зелёном Доме, где заседал избранный городской Совет. Это был фирменный взгляд Уэша, проникновенный и убедительный.

— Добрый вечер, господин Председательствующий! — начал он. — Добрый вечер, господа сенаторы! Сегодня исполняется ровно тридцать лет со дня исторического заседания, на котором были приняты Седьмая и Восьмая поправки к Закону о Всеобщем избирательном праве. Благодаря этому решению жители Города получили возможность свободно распоряжаться правом избирать Совет, а через этот представительный орган — и Городского голову. Мне посчастливилось принимать участие в том самом заседании, и я отчетливо помню как трудно, «с боем» проходило принятие поправок. Сейчас мы можем с огромным удовлетворением заявить, что это смелое решение полностью оправдало себя. Что толку иметь право избирать, если ты не можешь его продать, подарить, завещать, заложить — иначе говоря, полностью владеть им и свободно распоряжаться? Знаменитая «Седьмая» устранила этот нелепый недостаток, очистила закон от замшелых, давно отживших своё древних догм, а Восьмая — понизила избирательный возраст граждан с 14 до 11 лет.

После визита коллекторов прошло двое суток, и Фима не нашёл ничего лучшего, как отправиться в бар после второй бессонной ночи размышлений. Пил он мало. Просто сидел за стаканом виски и ни о чем не думал. Но трансляция из Зелёного дома вывела его из этого странного оцепенения. Бармен тоже заинтересовался и прибавил громкость.

— К сожалению, и сегодня находятся отдельные граждане, желающие вернуться к прежним порядкам, — продолжал свою речь сенатор. — Эти уравнители говорят нам: свободный рынок голосов лишает права избирать бедных и позволяет богатым иметь сотни и даже тысячи голосов. Позвольте! Бедных никто ничего не лишает. Право избирать предоставлено каждому гражданину, достигшему одиннадцатилетнего возраста. Мы ничего не отбираем у человека — наоборот, мы даем ему свободу распоряжаться не только собственным имуществом, но и собственными правами! Священная частность собственность не должна ограничиваться только кастрюлями и личным автомобилем. Каждый имеет полное право не только иметь что-либо, но и продать это что-либо. Либо купить у другого. Может быть, господа уравнители хотят всех одеть в одинаковые штаны и поселить в одинаковых домах? Может, они желают ввести для горожан универсальные завтраки, обеды и ужины? А, может, они планируют «усреднить» человека с помощью новейших достижений науки? Зачем нам умные, правда? Давайте сделаем всех одинаковыми по уму!

Разговоры в баре смолкли, люди прислушивались к трансляции — не только у Фимы были непосильные долги. Население Последнего города стремительно расслаивалось: немногие богатели, а остальные нищали. Избирательные права (своё и сына) Ефим давно продал, но тоже внимательно слушал оратора.

— За тридцать лет, прошедших с исторического заседания Сената, — рубил на трибуне рукою воздух Уэш, — Седьмая поправка дала мощный толчок развитию экономики. Достаточно взять в руки любой статистический сборник, чтобы убедиться в этом лично. Финансовые рынки обогатились новыми инструментами: избирательное право теперь можно страховать, под него можно взять в банке кредит, его можно заложить, в конце концов! У всех бывают трудные времена, знаете ли. И Город в лице его лучших представителей, избранных народом, всегда готов протянуть руку помощи нуждающимся. У тебя ничего нет от рождения? Тебя, не подумав, зачали и родили в лачуге безответственные папа и мама — не бойся, Город окажет тебе поддержку! Он дарует тебе право избирать, и если у тебя ничего не было — теперь у тебя есть твоя первая частная собственность. Совет, а не господа уравнители! Они, наоборот, хотят тебя обобрать. Обобрать тысячи человек, лишить их имущества и даже работы. Например, в городской экономике работает множество частных фирм, специализирующихся на финансовых операциях с избирательными правами. Давайте вместе с их работниками (а это сотни рабочих мест!) спросим у господ уравнителей, они готовы выгнать людей на улицу, оставив их без работы? Уважаемый Совет! Граждане Последнего города! Наша цель — новые возможности и новые права! Наша цель — расширение поля гражданских свобод. Сегодня мною и моими товарищами выносятся на голосование Девятая и Десятая поправки к Закону об избирательном праве, предусматривающие понижение избирательного возраста с 11 до 8 лет и введении так называемого «избирательного предела». Как известно, сейчас избирательное право ликвидируется в случае смерти (иногда внезапной) первичного владельца. Мы предлагаем ввести нормативное время действия голоса избирателя — 100 лет и передавать его по наследству. Таким образом, мы не только решим названные мной проблемы, но и упорядочим всю экономическую систему в области избирательного права. Да здравствует свобода, господа! Да здравствует наш Город!