Дмитрий Самохин - Сад зеркал [сборник litres]

– Я не знаю. Никто не знает. Быть может, позднее отыщется способ, но как нам дожить до того дня? Все одно говорят: мирный уговор обрёк нас на смерть. Медленную, как задушье. Не лучше ль нам было сгинуть, сражаясь за свой дом, ясочка?

Дочь долго молчала.

– Ты не можешь спасти весь мир.

Староста кивнул и опустил глаза. Но тут же поднял голову, почуяв её взгляд.

– А одну деревню?

«Прошу без всякого промедления выстроить вблизи Сливки и Новой ещё одну деревню и передать её для переселения эльфам».

Дочь недоверчиво смотрела на появляющиеся из- под пера буквы.

– Папа, что ты делаешь?

Адыр сердито подул на бумагу. Это была плохая бумага, тонкая и серая, и дубовые чернила немного расплывались на ней.

– Пытаюсь спасти Сливку, ясочка. Суккубы, если мне верно сказали, имеют какие-то особые отношения с негодяями-эльфами. Если «слаб» – это «слабость», то рогатые твари оставят в покое наших мужиков. А эльфы… Быть может, им попросту нужна твёрдая рука, и тогда они окажутся не совсем пропащими и беспутными, а? Вдруг этот каталожник – не такой уж болван? Ведь у другомирцев тоже есть свои порядки, значит, нам, чтобы выжить, нужно понять: а как выживают они?

Староста снова подул на бумагу и добавил:

– Быть может, люди и впрямь смогут ужиться с другомирцами, если разузнают всё про этих тварей и научатся правильно их совмещать. Во всяком разе, такого делать ещё никто не пытался, а ничего иного я придумать не могу, – староста помолчал и неохотно добавил: – а может статься, мы не сможем ужиться, но сумеем дотянуть до того дня, когда отыщется способ отвадить нелюдей миром. А может быть, «слаб» – никакая не «слабость», и тогда всё станет ещё хуже. Не знаю, ясочка, что я сейчас делаю: строю между нами мост, ускоряю нашу погибель или попросту выгадываю время для деревни. Но попробовать нужно, как считаешь? Что нам ещё остается?

Адыр с прищуром оглядел серую бумагу с подсохшими чернилами и решительно вывел на ней свою подпись.

Месяц Зерна деревня Сливка провожала шумно: позади славные и трудные летние месяцы, урожай собран, можно разрешить себе два дня празднеств перед неспешной подготовкой к зиме.

Вытащили к дальнему колодцу столы, накрыли полотняными скатёрками. Хозяйки потащили снедь: пироги с яблоками и грибами, мясные кулебяки, квашеную капусту, солёные арбузы. Потянулись мужики с наливкой, квасом и жутким сливковым самогоном, после которого голова вроде бы всё понимает, а куда несут ноги – одним богам ведомо.

Адыр, преследуемый по пятам двумя каталожниками и одной несказанно настырной бабой из соседней деревни, безуспешно пытался отдавать подопечным последние указания.

Никто никого не слушал, всё бурлило и шумело, под ногами путались вопящие дети и чьи-то куры.

Понемногу люди успокаивались, рассаживались. Адыр тоже пятился к столу, хотя было понятно, что гости не отстанут от него и во время гуляния.

– Всё ж таки зря мы никого их не позвали, – беспокоился дед Вась и оглядывался на Новую. Там, вдали, мельтешили на огородиках нелюди: одни – стройные, в цветастых нарядах, другие – плечистые, длинноухие. – Нехорошо получается, не по-соседски!

Жена деда, расставлявшая на столе последние плошки, погрозила ему кулаком.

– Тю! – кузнецова невестка уперла полные руки в бока. – Так ты сбегай дед, позови! Сарай-то мой во, недалечко, вилы ещё неубратые стоят – зови-зови!

Взопревший Адыр, стряхнув с рукава каталожника, упал наконец на лавку, подхватил протянутую зятем кружку с наливкой. Оглядел рассевшихся вокруг довольных односельчан, уставленный снедью стол, глубоко вдохнул вкусный воздух с осенней прохладцей и провозгласил:

– Ну что – за тех, кто продержится!

Я возвращался из магазина, когда обнаружил на пороге дома незнакомого мужчину средних лет в коричневом теплом пальто и шапке-ушанке с болтающимися ушами. С утра подморозило, но в таком костюме можно свариться заживо. Только незнакомец не потел, а выглядел возбужденно. Он лихорадочно расхаживал из стороны в сторону и бросал взгляд то на занавешенные окна моего кабинета, то на наручные часы.

Заслышав приближающийся автомобиль, незнакомец в пальто резко обернулся, и его лицо исказила улыбка. Он дождался, пока я выберусь из машины, и бросился ко мне, схватил за руку, стал лихорадочно трясти её и приговаривать:

– Преподобный Крейн, преподобный Крейн…

– Уважаемый, я, конечно, рад вашей радости, только руку мне отрывать не надо. Уверен, что в будущем она мне еще пригодится, – озадачил я его.

Незнакомец оторвался от моей руки, отпрыгнул на несколько шагов и произнес:

– Я Ларм Изжога. Так меня все зовут. И у меня к вам срочное дело.

– Очень рад знакомству. Подождите, я разгружу покупки. И тогда смогу вам уделить пару минут.

Я открыл багажник и стал доставать пакеты, когда опять подвергся нападению господина Изжоги.

– Позвольте, я помогу вам, преподобный.

Изжога выхватил у меня несколько пакетов. Неудачно. Оторвал на одном ручку, из пакета посыпались продукты. Яблоки разбежались в разные стороны, несколько забежало под машину. Пачка сыра, два батона и бутылка минералки приземлились в лужу.

– Подбрось да выбрось, – не смог я сдержаться.

Еще раз эта Изжога дернется мне помогать, и я вообще без продуктов останусь. Надо побыстрее с ним разобраться. Страшно подумать, что он может сотворить у меня дома. Но все же придется впустить. Не разговаривать же о делах на пороге.

С грехом пополам мы внесли покупки в дом. Оставив их в прихожей, я пригласил Ларма Изжогу пройти в кабинет, где он тотчас удобно расположился в кресле. Без спросу вытащил из коробки, стоящей на столе, сигару и раскурил ее. Выглядел при этом очень довольным.

– Что у вас стряслось? Рассказывайте, – потребовал я.

– Так я и рассказываю. У меня случилась небольшая неприятность. Понимаете, я живу в районе Соляной улицы. Чудесное место, надо сказать. Рядом парк Авиаторов, с другой стороны речка, безымянная. Она так и называется – Безымянная река.

Ларм Изжога развалился в кресле, заложил ногу на ногу, и я понял, что гость задержится. Я достал из ящика стола стакан и бутылку минералки, налил себе до краев и с удовольствием отпил. Взял из коробки сигару, откусил кончик гильотиной и закурил.