Сергей Синякин - Фантастическая проза. Том 3. Поезд в один конец

— Шутить изволите, — сухо выплюнул милиционер. — Документики попрошу предъявить.

Паспорта он разглядывал так, как этот делает неграмотный человек, впервые в жизни открывая букварь. Потом переписал данные в специальный блокнот, вернул паспорта пассажирам, отдал честь и с тоскливой подозрительностью посмотрел на пустой столик, еще раз козырнул и вышел. Слышно было, как он стучится в следующее купе.

За ним пришла проводница, принесла комплекты белья. Белье выглядело белоснежным и совершенно сухим, что порадовало Таганцева.

— А в самом деле, не принять ли нам по пятнадцать капелек молочка от бешеной коровки? — поинтересовался попутчик, вопрошающе поднимая брови и искусительно глядя на Таганцева. — За знакомство, так сказать, а?

Молока от бешеной коровки Таганцев никогда не пробовал, поэтому он только нерешительно пожал плечами. Оказалось, что бешеная коровка дает чистый самогон, от которого перехватывало дыхание. Самогон этот был налит у Ивана Александровича в объемистый термос, поэтому сохранял ледяную температуру и ломил зубы.

По вагону прошел слепой в черных очках, профессионально разбрасывая на столы реализуемую продукцию, оказавшуюся примитивной порнографией низкого качества. Следом прошла коробейница с иллюстрированными журналами, в которых эта же порнография присутствовала, но несравненно более высокого качества. В проходе стоял милиционер и неодобрительно смотрел на обоих. Но коробейница гордо прошла мимо, поскольку у нее все документы на торговлю были выправлены, а слепой, похожий неуловимо на кота Базилио, остановился, о чем-то беседуя со стражем закона, а потом незаметным движением вложил в расстегнутый карман рубашки милиционера купюру непонятного достоинства. Милиционер похлопал его по плечу, и слепой отправился дальше продвигать искусство обнаженной натуры в пассажирские массы.

Вслед за продавцами обнаженной натуры прошли двое странных бледных мужчин в глухих одеяниях с треугольными капюшонами, отчего одеяния были похожи на монашеские рясы.

— А не углубить ли нам наше знакомство? — лукаво поинтересовался Иван Александрович, похлопав рукой по гладкому боку объемистого термоса.

Таганцев показал глазами на выход.

Попутчик его понял.

— Пустое, — сказал он. — Не стоит волнений. Они сейчас в другой вагон уйдут.

И действительно, вскоре милиционеры перешли в соседний вагон, а знакомство было углублено. Поезд стучал колесами, увозя Таганцева в неведомую и опасную даль, и ему вдруг в голову пришла странная мысль. «А ведь он меня спаивает, — подумал Иван Федорович, глядя на попутчика, который, постелив на столике газету „Советский спорт“, трудолюбиво и любовно, словно выпиливал что-то, пластал на ней сырокопченую колбасу и пармезан. Он накладывал пластинки сыра и кружки колбасы на тоненькие ломтики турецкой булки, превращая мучное изделие в гастрономический деликатес. Копченое сало попутчик порезал отдельно. — Двести граммов за полчаса, а ведь еще Питер за горизонтом не скрылся!»

Внутренний голос укорил: «Мнительный ты, Сидор! Хороший человек, прекрасный собеседник… К чему такая гнусная подозрительность?»

— Футбол смотрите? — поинтересовался Иван Александрович и, не дожидаясь ответа, горячо заявил: — А я болельщик со стажем. «Зенит» в этом году, а? Ну разве так можно? Набрали варягов в команду, бешеные деньги им платят, а где игра? Нет ее, нет! «Спартак» их на прошлой неделе порвал, смотреть было стыдно!

Неизвестно, сколько бы он развивал футбольную тему, к которой Таганцев был совершенно равнодушен, но Ивана Александровича прервал стук в дверь.

На пороге стоял еще один попутчик.

Невысокий, смуглолицый, с легкой небритостью на щеках, он совершенно точно отвечал определению «лицо кавказской национальности». Его одновременно можно было посчитать армянином, грузином, дагестанцем, аварцем, осетином, ингушом и даже — упаси Боже! — чеченцем. В руке он с видимым напряжением держал огромную сумку.

— Добрый день! — с мягким акцентом и некоторой гортанностью пожелал он.

Кавказец закинул сумку наверх, едва не рухнув под ее тяжестью в проем между полками, разулся и торопливо залез наверх. Некоторое время он лежал неподвижно, глядя в потолок и по-покойницки скрестив руки на груди, потом, видимо закончив молиться, достал откуда-то карманного формата книжицу и принялся сосредоточенно ее изучать.

Иван Александрович подмигнул Таганцеву.

— Эй, друг, — позвал он. — Выпить хочешь?

Кавказец вздрогнул. Налитые ужасом глаза его уставились на Ивана Александровича.

— Не могу, — сказал сын гор. — Магомет не разрешает.

— Это ты брось, — строго возразил Иван Александрович и даже погрозил кавказцу указательным пальцем правой руки. — Коран виноградное вино пить запрещает. Где там хоть слово о хлебной водке? Тебя как зовут?

— Ахмед, — представился кавказец и отложил книжку.

— Слезай, Ахмед, знакомиться будем, — сказал Иван Александрович и хлебосольным жестом обвел стол.

Ахмед нерешительно спустился вниз, некоторое время с ужасом смотрел на колбасу, потом извинился и, зажав рот рукой, выбежал из купе.

— К Магомету побежал, — благодушно заметил Иван Александрович. — Разрешения спрашивать!

— В колбасе же свинина, — объяснил Таганцев. — А мусульмане свинину не принимают.

— Тоже Магомет запретил? — пошутил Иван Александрович и наполнил стаканчики.

— Пьете? — в купе озабоченно заглянул давешний милиционер.

Отпираться было бы глупо.

— Я бы тоже выпил, — признался милиционер, с достоинством принял стаканчик, медленно выцедил его и, уже не спрашивая разрешения, взял с газеты бутерброд с колбасой.

— И часто вы так ездите? — поинтересовался Иван Александрович, вновь наполняя стаканчик, но уже для себя.

— Часто, — сдавленно сказал милиционер, тщательно пережевывая бутерброд. — Начальство требует… Чтобы теракты не случились… Разные сволочи ездят, от них всего можно ожидать, — милиционер прожевал бутерброд, и голос его стал более внятным. — Про «Невский экспресс» слышали?

— Ясно, — качнул головой Иван Александрович. — Еще по одной?

— Не могу, — с сожалением в голосе и в глазах отказался милиционер. — Служба! Вы тут тоже поглядывайте. Если чего подозрительное заметите, только свистните, мы в соседнем вагоне базируемся.

И ушел, два раза оглянувшись.

Иван Александрович и Таганцев выпили еще по одной, но уже исключительно ради того, чтобы называть друг друга на «ты». Кавказца все не было. Иван Федорович встал, потянулся и взял с постели Ахмеда брошенную им книжку. Книжка была неинтересная, чисто техническая, называлась она «Справочник подрывника». «Надо же, — подумал Таганцев, возвращая книжку на место, — на вид невзрачный, а какую интересную специальность человек имеет».