Сергей Синякин - Фантастическая проза. Том 3. Поезд в один конец

На перекрестке я немного потоптался в раздумьях. Но не домой же возвращаться! Махнул рукой и потопал в «Чужбину», там в отличие от улицы холодное баварское пиво подавали с солеными крендельками, сосисками и тушеной капустой.

В баре было пусто.

Бармен меня узнал, вскинул удивленно брови, потом махнул рукой и через пару минут притащил две кружки пива и тарелочку с крендельками. На всех столиках стояла табличка, которая на русском и немецком языке извещала посетителей, что разделывать вяленую и копченую рыбу, а тем более употреблять ее в баре категорически ферботен. И штраф указан такой, что любой здравомыслящий человек, если он с рыбой пришел, тут же выкинул бы ее в ближайшую урну. Во избежание неприятностей и провокаций.

— Ты чего по городу шляешься? — негромко поинтересовался бармен. — Сгребут ведь?

— Чего ради? — возразил я и с наслаждением сделал глоток. — У меня с документами нормально.

Холодное баварское пиво подействовало на организм чудотворно, все шлаки выпали в осадок, впервые за утро я почувствовал себя хорошо.

— Им на твои документы баллон положить, — хмыкнул бармен. — Ты что, еще ничего не слышал?

— А что именно?

— Два короба бесов утром взорвали, — оглядываясь, тихо сказал бармен. — Говорят, есть жертвы!

Я чуть пивом не подавился.

Жертвы среди бесов? Так они же чуть ли не бессмертными считаются! У них ведь, сам видел, раны за десять минут без следа затягиваются.

— Может, и затягиваются, — хмуро сказал бармен. — Говорят, разнесло на куски. Нечему затягиваться было.

Он отошел, а я некоторое время потягивал холодное пиво, раздумывая над его словами.

Надо же, как дела оборачиваются! Значит, правду люди говорили, что в последнее время появились беспредельщики, которые бесов ни в грош не ставят! Казалось бы, незыблемая иерархия за десятилетия сложилась, а вот гляди-ка, два короба, это, значит, двадцать бесов урыли, и концов не найдешь. Мне-то все это барахтанье по барабану, я же понимаю, что против лома нет приема, и сила силу ломит, но есть люди, которые с бесами смириться не могут. Сам я таких людей не видел, но сплетней о них хватало. Мне лично бесы не особенно мешали. Главное, на глаза им не попадаться и солнце им не застить, чтобы под светоруб не попасть. У них, бесов, своя большая жизнь, у нас своя, пусть и маленькая.

Бармен скучал.

От безделья он принялся протирать вафельным полотенцем и без того сверкающие стаканы. Дохнет в стакан и ну его натирать, потом посмотрит на свет, кивнет и снова натирает. Работка у него неплохая, и с каждой рюмки, что клиент выдует, бармену обязательно пфенниги падают, но я бы не смог вот так — каждый день и на одном месте, не смог бы, даже если бы втрое больше посулили.

Откуда бесы взялись, никто сказать не может. Началось все в сорок третьем году прошлого века, когда дойчи Европу за пищик взяли, а потом и Украину оккупировали. Только что-то у них дальше не пошло, застряли они в Сталинграде, именно в это время бесы на своих коробах и объявились. А что им можно было противопоставить? Да ничего! Говорят, тогда под Мюнхеном отборная дивизия СС выступила против десятка бесов со светорубами. Сам я того, что происходило, не видел, мал еще был, но рассказов наслушался. То еще месиво получилось! Боевые бесы дело знали, а пули из шмайссера их не брали, можно было попластать кинжалом, скорее всего из-за надписи «Gott mit uns» на нем, но ты еще до него, до беса, доберись с ножиком, когда он умело светорубом размахивает! На наш металлургический потом «пантеры» и «тигры» на переплавку привозили, я еще пацаном был, сам по машинам лазил, до сих пор помню оплавленные прорубы в броне.

И хваленые Штаты ничего противопоставить им не смогли.

Недели за две они весь мир под себя подмяли. Отец рассказывал, носились эти их короба по всем дорогам и динамики хрипло ревели: «Мир вам, жители Земли!». Нет, война и в самом деле прекратилась. Между собой воевать глупо, а с ними кулаками махать бесполезно. Между прочим, штаб-квартиру бесы в Берлине организовали. Вот тут уж и дойчи взвыли. Одно дело, когда ты себя культуртрегером чувствуешь и цивилизацию отсталым народам несешь, и совсем другое, когда тебя самого за дикаря считают. Ходили слухи, что во всем виноваты спецы из немецкой организации «Анненербе». Вроде бы они пытались демонов вызвать и себе подчинить. Но что-то у них не так пошло или демоны подчиняться не захотели, а в результате вся Земля оказалась у них под пятой.

Наступило время, которое все называли Лихолетьем.

Война естественным образом прекратилась, а оккупированная дойчами территория так и осталась ничейная. Как немцы поделили ее на гау, так оно все и осталось. И все организации, ими созданные, тоже остались — гестапо, крипо, магистраты, биржи труда. И колхозы — с еще довоенных времен.

Неожиданно все в зале задрожало, тарелочки на столе запрыгали, и мимо окон прополз голубовато-серый борт короба. Непонятно было, как такая махина держится в воздухе, ни колес, ни опор каких-нибудь под коробом не наблюдалось. Страх внушало это сооружение, один страх.

Мобила снова тоненько запищала: «А я для сердца твоего»…

И гадать не стоило — звонила Элка. Видно, у пожарного сына ей ничего не обломилось, и на всякий случай она захотела помириться со мной. Но у меня мириться никакого желания не было. Мне надоели ее закидоны. Если она каждому на гм… шею, скажем, кидаться станет, то мне таким круторогим ходить — любой бес позавидует!

О бесах никто ничего не знал.

Твердо было известно одно — не из космоса они к нам пожаловали, нет, скорее, из другого измерения. А я лично считаю, что из ада они к нам пришли. А война, которую немцы развязали, была тем самым Армагеддоном, о котором в Библии говорилось. Можно лишь удивляться живучести человеческого племени, мы ведь и в этой обстановке ухитрились выжить. И не просто выжили, еще и прижились, общий язык с бесами нашли.

Мобильник снова завел «А я для сердца твоего».

Ладно, поднес я его к уху.

— Что надо? — спрашиваю.

— Адичка, солнышко, — запищала Элка в трубку. — Ты сердишься, котик?

— На тебя? — злобно возразил я. — У меня дел невпроворот. Ты уж без нежностей, говори сразу, чего тебе надо.

— Тебя, — сказала Элка с томным вздохом.

— А что, Киряк плохо стругает? — злобно удивился я.

— Лучше тебя я плотника еще не встречала, — подыграла мне Элка. — И потом, я наглых не люблю, я лучше со всей пожарной командой трахнулась бы, чем с этим заморышем!

Ага, размечталась! Но злость у меня на нее уже прошла. Если не прошла, то очень сильно убавилась.

— Увидимся сегодня? — проворковала Элка.

— Не знаю, — сказал я. — Ты что, не видишь? На улицах такое творится!

— Ты про бесов? — осведомилась она. — Ну это у них день траура. Нам-то что? Впрочем. если хочешь, мы будем медленно и траурно, с выражением скорби и печали на лицах.