Сергей Синякин - Фантастическая проза. Том 2. Младенцы Медника

Но большой белый вождь непобедим, потому что у него есть маленький медный вулкан, из которого вождь ежедневно пьет кипящую лаву, кроме того, у вождя есть толстая книга с заклинаниями, которые позволяют ему вызывать духов холода и дождя. Еще у большого белого вождя есть штаны, почти такие же, как у Русского, еще у него есть вторая твердая голова, только белая и без глаз. Еще у большого белого вождя есть стеклянная бутылка, на которой изображен бородатый Расступ и, если смотреть сбоку, этот Расступ даже мигает одним глазом. Километра через полтора Русской обнаружил, что под перечисление имущество большого белого вождя по саванне и бежится быстрей. Остальные пигмеи сопровождали рассказ одобрительными пронзительными песнопениями. Еще через пару километров пигмей на хорошем русском языке сказал, что он не врал, но, как говорится, здорово преувеличивал. Насчет второй головы и запасных глаз, как и насчет белых штанов, и бутылки с Расступом, Мголо Нголо не врал. А в целом большой белый вождь колдун не слишком сильный, он, как и Илья Константинович, тоже из России, зовут его по-простому — Председателем, и вулканом своим он знающего человека никогда не обманет, потому что, живя в России, Мголо Нголо такие домашние вулканы видел у многих, никакой лавы в них нет, просто они делают воду горячей. А что касается книги заклинаний, то это просто Избранные сочинения А. С. Пушкина, известного русского поэта, правда, в жарких условиях Африки стихи этого поэта и в самом деле обрели некую магическую силу, видимо, сказала свое веское слово африканская кровь и родословная гения.

Открылась деревня, хижины ее были искусно сплетены из пожелтевших высохших ветвей и пальмовых листьях. Забор вокруг деревни напоминал плетень, что ставят казаки вокруг дворов по-над Доном. На входе в деревню висел кусок выцветшего кумача, на котором, к своему великому изумлению, Илья Константинович увидел сделанную по-русски надпись «Колхоз „Тихий Нил“ Добро пожаловать!» и ниже белели стихотворные строки, которые менее устойчивого к стрессам человека могли ввергнуть в пучину безумия.

Под кумачовым плакатом сидел негр средних лет и играл на гармошке. Несмотря на то, что негр был черным и в набедренной повязке, играл он такую знакомую и родную мелодию, что у Ильи Константиновича слезы на глаза навернулись. И не зря они навернулись, ведь играл негр мелодию, что с детства была знакома каждому россиянину — «Ой, мороз, мороз».

Пигмей подошел к негру, тот резко сжал меха своей вздохнувшей тальянки и некоторое время о чем-то поговорил с Мголо Нголо. Тот вернулся к товарищам и сделал успокаивающий жест.

— Все в порядке, — сказал он. — Председатель в правлении.

В самой большой хижине, стоящей посреди деревни, слышались голоса. Около хижины стояло несколько острых кольев, над которыми висел пояснительный кумачовый транспарант, на котором белыми буквами было начертано: «Наши отстающие». К облегчению Ильи Константиновича, колья были пусты, и лишь на одном из них был бурый косой мазок, похожий на кровь.

В хижине прямо на полу, скрестив ноги, сидели несколько человек. Один был с косматой копной волос и в жуткой бело-красной маске. Человек этот негромко, но мелодично постукивал в барабан, то и дело закатывая глаза и шевеля толстыми губами. У второго негра не было руки и ноги. Негр был тосклив и хмур. Третий, похожий немного на негра губами и приплюснутым носом, был совсем не негр. Он был белым, загоревшим до черноземной густоты.

Лженегр что-то строго выговаривал настоящему чернокожему, который не выпускал из рук барабана. Красно-белая жуткая морда покорно кивала.

— И больше никаких жертв, — донеслось до Ильи Константиновича. — Никаких, ты меня понял?

Странное дело, говорили на русском языке.

— Посмотри на Бумбу, — продолжал непонятный белый. — Вот до чего его твои игры с крокодилами довели! Урожай тот же, а у человека ни руки, ни ноги.

— Это не из-за меня, — сказал негр в маске. — Это из-за Бумбы. Кто же по частям жертвы приносит? Вот если бы крокодилы его всего съели, то у нас и буйволицы молока бы вдоволь давали, и хлебное дерево три раза в год родило. А он что? Даст полруки откусить, а потом орет, как больной слон, на всю саванну.

— Я сказал, — нахмурился старший. — Еще одна конечность, и ты у меня сам жертвой станешь. Ты меня понял, Ненегро?

— Понял, — хмуро и неохотно сказал Ненегро. — Как тебя не понять, о великий Председатель!

Тут Председатель повернулся к выходу и увидел пигмея Мголо Нголо и неизвестного ему белого человека.

— А это еще кого ты мне притащил? — недовольно спросил пигмея Председатель.

— Здравствуйте, — сказал Илья Константинович, делая шаг вперед. — Собственно, я из России…

— Журналист? — лицо Председателя исказилось гневом. — Погоди, Ненегро, кажется, сейчас тебе будет работа!

— Я предприниматель, — сказал Русской. — Кажется, вы меня неправильно поняли.

— Жулик! — сказал Председатель. — Хватай его, Ненегро! Вот тебе жертва! Посмотрим, будет ли с ней богаче наш урожай!

Илья Константинович Русской и опомниться не успел, как его свалили на землю умелой подсечкой и спеленали крепким травяным канатом.

— И сюда добрались! — гневно сказал Председатель. — Ладно, в России вы все прихватизировали, теперь уже и до свободной Африки добрались?

Недоразумение выяснялось долго и по-африкански неторопливо. Наконец, Ненегро с сожалением развязал Илью Константиновича, а Председатель в знак примирения подарил ему зуб неизвестного науки животного Тама Гочи.

— Извини, брат, — похлопал он Русского по плечу. — Вижу, что ты наш, можно сказать, селянин. А я тебя за последователя Чубайса принял!

Илья Константинович Русской и в самом деле был ярым поклонником Анатолия Борисовича Чубайса, но признаваться в этом Председателю, естественно, не собирался, ввиду такой явно выраженной недружественной реакции последнего на деяния рыжего приватизатора.

Постепенно разговорились. Мголо Нголо достал было большую сушеную тыкву с «жеванкой», но Председатель остановил его небрежным жестом, и место на столе занял прозрачный стеклянный поплавок рыболовецкой сети, наполненный кристально чистой жидкостью, пригубив которую, Илья Константинович немедленно признал за превосходный арбузный самогон.

— Вот так и живем, — сказал Председатель. — Эй, Ненегро, тащи, брат, закуску. Только смотри, не оплошай, среди нас последователей Бокассы нет!

Застолье располагает к беседе.

Попробуйте сами сидеть за столом, раз за разом опрокидывая стопки с водкой в рот и водя осоловелыми уже глазами по столу, и вы поймете, что простая пьянка противна самому понятию застолья, прежде всего оно предполагает человеческое общение. Говорить можно о чем угодно. Есть застолья, которые предпочитают разговоры о женщинах, другие — самоценные — ограничиваются разговорами о самой выпивке, ее качестве и способности отдельных лиц ее потреблять в умеренных или неумеренных количествах. Иные застолья посвящены глобальным космическим проблемам, есть и такие, на которых ведется обязательный разговор о видах на урожай или перспективах, скажем, животноводства. Некоторые застолья посвящены исключительно работе или нестройному исполнению народных песен. Но застолье без тостов и бесед равносильно стопке без закуси, а потому по сути своей противозаконно и противоречит всему развитию человеческого общества. Уж лучше тогда вообще не садиться за празднично накрытый стол!