Инна Шаргородская - Божественный театр

Домой Пиви летела как на крыльях. Целый месяц после этого она готовила приворотный напиток и составляла хитроумный план по заманиванию в гости Дуду Альенсы, который давно уже ее избегал.

Заманила-таки… и зелье подействовало!

Через две недели Дуду сделал предложение. Пиви, исполненная неземного счастья, согласилась стать его женой.

Первые сомнения в этом самом счастье появились у нее, по правде говоря, еще до свадьбы. Но она их старательно отгоняла. Как же, ведь это ее истинная, единственная любовь!.. Пиви убеждала себя, что, должно быть, попросту привередничает. Слишком быстро привыкла быть любимой, вошла в образ роковой капризницы…

Через полгода после свадьбы, увы, сомнения превратились в уверенность. Она больше не любила Дуду Альенсу. Более того, перестала понимать даже, с чего вообще когда-то увлеклась им – этим неженкой, маменькиным сынком, не приспособленным ни к чему неумехой, истеричным слабаком, нытиком и недоумком!..

Жить с ним она не могла и не хотела.

Зелье, однако, продолжало действовать. И все попытки завести разговор о разводе заканчивались истериками Дуду, рыданиями и угрозами покончить с собой. Он не мог и не хотел жить без нее.

Пиви кое-как продержалась еще полгода. А потом… снова нацепила рюкзачок и отправилась к колдунье Ваме – за отворотным зельем.

Та приняла ее очень холодно. Чуть не выставила с порога. Не преминула напомнить о былых отговариваниях и долго ругала за глупость и безответственность. Когда же сжалилась наконец – Пиви и слезы горькие перед ней лила, и на коленях стояла, – заявила следующее: «Рецепт я тебе, конечно, дам. Но поможет ли он – не знаю. Вмешиваться в чужую судьбу вообще не позволено, платить всегда приходится и тому, кто это делает, и тому, кто об этом просит. А уж вмешиваться дважды… Мне-то моя расплата известна, но вот для тебя последствия могут оказаться страшными. Так что, девушка, если зелье всего лишь не подействует – радуйся…»

Пиви очень надеялась, что подействует. Устав от навязчивой любви и вечного нытья Дуду, она была готова, как ей казалось, к любым последствиям – лишь бы развестись и никогда больше его не видеть и не слышать. Но напоить мужа отворотным зельем не успела.

В тот же день Пиви сделалась вдовой – пока она ездила к колдунье, Дуду Альенса погиб в автокатастрофе.

…Проблема как будто решилась сама собой. Сколь бы трагичным это решение ни было, его приняла сама судьба, и второго вмешательства в нее со стороны Пиви не потребовалось.

Однако свободы она так и не обрела.

Ей было искренне жаль Дуду – пусть он был слабак, но не злодей все-таки, и ничего худого по большому счету своей молодой жене не сделал. Она даже проплакала о нем весь вечер. А ночью к ней впервые явился его неприкаянный дух.

И закатил истерику, как при жизни. И заявил, что знает теперь всю правду. Никакой любви с его стороны нет и не было, а было и остается мерзкое колдовство. Которое привязывает его к Пиви даже после смерти. Дорога в высшие миры для него закрыта, он – в ловушке из-за ее проклятой ворожбы. Обречен скитаться вечно среди таких же неприкаянных духов и не отстанет от своей бывшей жены никогда. Если только она не снимет с него эти чертовы чары…

«Как?» – испуганно спросила Пиви у бестелесного голоса, будучи уверена в тот миг, что это – галлюцинация. – «Как я могу их снять?»

«Не знаю!» – возопил Дуду. – «Сама натворила дел, сама и думай! Иди опять к своей колдунье, спрашивай у нее!»

Он явился и на вторую ночь, и на третью, а потом начал донимать ее не только по ночам, но и среди бела дня, требуя освобожденья от чар. Измученная страхом и бессонницей, не понимающая, что происходит, Пиви снова посетила колдунью Ваму.

Та потемнела при виде ее лицом. Выслушала и сказала, что это вовсе не галлюцинации. Что такое, увы, бывает. И что она решительно не знает, чем помочь. Спрашивай, мол, девушка, у самого неприкаянного духа – ему сейчас доступны многие знания, сокрытые от живущих.

Круг замкнулся. Дух отсылал к колдунье, колдунья отсылала к духу…

Пиви чувствовала, что сходит с ума. Но каким-то чудом все же удержалась в здравом рассудке. Постепенно привыкла к разговорам с невидимым мужем и даже снова начала с ним переругиваться – как при его жизни.

Дуду, когда услышал, что способ избавленья от чар он должен искать самостоятельно, раскричался, как всегда, и расхныкался. Потом исчез и не появлялся неделю. А потом…

Дойдя до этого момента в своем сбивчивом повествовании, Пиви успела слегка прийти в себя. Слезы ее иссякли, она умолкла и беспокойно шевельнулась в объятиях Катти.

Та сразу отпустила девушку, давая ей возможность утереть глаза и высморкаться. Пиви полезла за платком, кармана на привычном месте не обнаружила – он почему-то оказался на животе, и вместо платка в нем лежала книжица «Откровений», – и только тут с тихим ужасом сообразила, что на ней по-прежнему костюм служанки. Латаные-перелатанные платье и фартук. И полулысый парик на голове… Покидая, как ей казалось, навеки театр Папаши Муница, она забыла переодеться.

– Кошмар, – сказала Пиви, торопливо стаскивая парик и стыдливо пытаясь спрятать ноги вместе с драной юбкой под лавку. – Позорище… в таком виде…

Катти успокаивающе улыбнулась:

– Зато мы с Волчком издалека тебя заметили, – и протянула ей свой платок.

Пиви кое-как привела себя в относительный порядок, потом взглянула на нее с вызовом.

– Думаешь, я и впрямь сошла с ума?

Она имела в виду вовсе не свою забывчивость, и Катти это поняла.

– Нет, – серьезно ответила она. – Меня саму считают полоумной в этом городе, и если ты – не в своем уме, то не больше, чем я… И что было дальше? Он нашел способ?

Пиви пристально всмотрелась ей в глаза, но ничего, кроме искреннего интереса с долей сочувствия, в них не увидела. Безумная повесть о неприкаянном духе, похоже, и вправду не казалась этой славной женщине бредом.

– Нашел.

…Наверное, следовало на этом остановиться. Зачем кому-то, даже очень славной женщине, знать, что делает она в театре Папаши Муница? Хватит и того, что об истинных ее намерениях наверняка догадываются соперники.

Вот именно. Соперники у нее есть, а друга нет. Ни одного.

Пиви колебалась недолго.

– Поэтому я здесь. Падаю на сцене, перевираю текст и трясусь от страха перед Драконом. Пять лет гналась за тем единственным, что может мне помочь, и наконец догнала. Оно почти в руках, но пока еще не дается…

Катти выслушала ее с широко открытыми глазами.

– У-ни-вер-сус, – задумчиво повторила она по слогам. – Исполняет все желания… Удивительно.

– Верится с трудом, – кивнула Пиви. – Но так говорят неприкаянные духи. Кстати, – сообразила она вдруг, – а ведь этот универсус, наверное, может и тебе помочь. Я имею в виду, разузнать что-то о твоем муже… извини, если лезу не в свое дело.