Инна Шаргородская - Божественный театр

До тех пор, пока Пиви не толкнула ее в бок и не шепнула на ухо:

– Шляпка могла исчезнуть неспроста…

Тогда она вспомнила об универсусе. И перестала думать об унижении. Принялась увлеченно перебирать свои вещи, выискивая среди них вовсе не шляпку, а то самое волшебное зеркальце.

Пиви рылась в своем бауле с не меньшим увлечением.

Красавица Фиалка хмурилась – досмотр явно претил ее аристократическому нраву, но приказ все же исполняла покорно. Как и раздраженная Фина Пышечка – жену Дракон тоже не пощадил, отправив ее на Складскую улицу осмотреть опустевший театральный амбар.

Иза, не раз уже проверившая и свое, и мужнино имущество, принялась было перебегать от одного актера к другому, с надеждой заглядывая в чужую поклажу. Но ее остановил Беригон. Прошептал что-то на ухо, отчего лицо у «злодейки» вдруг вытянулось. Глаза расширились, слезы высохли…

И Пиви снова подтолкнула Катти в бок. Гляди, мол, – кажется, тоже сообразила…

Ни у кого из женщин в багаже тюрбана не нашлось.

– Нету, – сказал с ухмылкою и «злодей» Ворон, захлопывая свой баул. – «Бог дает, Бог и отбирает». Пророк Маргил, книга первая, глава пятая.

– Шестая, – поправил добродушный Титур Полдень. – И у меня нету.

Все посмотрели на Князя.

Тот развел руками.

– Кто последним заходил вчера в фургон с реквизитом? – спросил Дракон.

– Я, – признался «благородный отец». – Но никаких шляпок не видал. Костюмы в сундук сложил, да и вышел…

Старик скрежетнул зубами. И прорычал:

– Значит, черти ее унесли! Провались все… едем наконец, дармоеды! Сколько времени потеряли!

Иза горестно ахнула было, но под взглядом Муница съежилась. И первой полезла в фургон, подвывая:

– Только разик и успела надеть… у-у-у…

Времени и впрямь было потеряно немало. Колокол на городской ратуше начал отбивать десять, когда караван из четырех обшарпанных зеленых повозок выехал наконец из Байема, направляясь в Брет.

Возглавлял его Папаша Муниц – сидя на козлах личного фургона, в коем расположилась отдохнуть от трудов праведных, охраняя заодно семейное имущество и кассу, его жена. Обычно старик доверял управление кому-нибудь из «дармоедов», но нынче был настолько зол из-за пропажи ценной шляпки и непредвиденной задержки, что послал всех к бесам и забрался на козлы сам.

Вторым шел фургон с реквизитом, которым правил герой-любовник Беригон Ветер. Третьим, с Аглюсом Вороном на облучке, – «дамский», где ехала (и ночевала во время случавшихся порой стоянок в чистом поле) женская половина труппы. В хвосте, под управлением нового комика, вынужденного глотать дорожную пыль за всеми остальными, катил фургон, служивший таким же прибежищем мужчинам.

Титур Полдень, оставшийся не у дел, улегся отдыхать тоже, в мужском фургоне. И храп его донесся оттуда до слуха капитана Хиббита, не успели еще растаять в знойном воздухе последние отзвуки байемского колокола.

«Счастливчик», – с тоской подумал Кароль, уставший за неделю, прожитую без магии, больше, кажется, чем за все десять лет, отданные квейтанской разведке. Подъем чуть свет, вечный недосып, бесконечные репетиции и спектакли, беготня по поручениям Муница. Мелкие услуги, постоянно оказываемые и самому старику, и всей труппе – дабы обаять, покорить, развеять возможные подозрения… Фигаро тут, Фигаро там, двумя словами. Бедный, бедный Фигаро. К услужливости которого все так быстро привыкли, что под конец даже малевание афиш попытались на него спихнуть. Спасибо, Ворон все-таки сжалился, оставил их за собой…

Упряжкой капитан сегодня правил впервые в жизни и отдохнуть в пути не надеялся. Однако дело это оказалось нехитрым – смирные лошадки привычно соблюдали положенную дистанцию между собою и катящим впереди фургоном и в присмотре как будто не нуждались. Поэтому через некоторое время Кароль все же расслабился. И мысли тотчас устремились к вопросу, что волновал его в последние дни больше всего на свете.

Кто есть кто в «божественном» театре Папаши Муница?

От кого ждать подвоха, от кого – помощи?

Да уж, задали загадку окаянные монтальватцы, без которой он вполне мог бы обойтись! Как-нибудь да выкрутился бы, зная хотя бы своего подстраховщика, сумел бы себя не выдать, раз вся эта конспирация затеяна в целях его же безопасности – как уверял кавалер Виллер. По мнению Виллера, тот самый не вычисленный гениальный маг (по умолчанию – черный, иначе зачем бы его так опасаться?) вполне мог обладать силой достаточной, чтобы распознать даже и монтальватского агента, мастера Абеля, в рядах труппы, а в таком случае всякие, чуть более доверительные, чем нужно, отношения капитана с этим агентом автоматически поставили бы его под подозрение…

Впрочем, нынче утром судьба послала-таки ему подсказку. Пропажа шляпки слегка всколыхнула всеобщую безмятежность, так что в результате появилось о чем поразмыслить. И свои пожитки по приказу Муница он просматривал довольно невнимательно, поскольку куда сильней, чем красный тюрбан, могущий оказаться универсусом, Кароля интересовала реакция на его исчезновение окружающих.

И, разумеется, он не пропустил ни озабоченности на лице Беригона, ни смятения Изы – после того, как муж сказал ей что-то на ухо. Не укрылся от его внимания и необъяснимый азарт, с которым рылись в своих баулах новоиспеченные подружки Катти и Пиви. Взял он на заметку и несокрушимое спокойствие Титура, и хмурую покорность Талы, и скептическую ухмылку Аглюса, и холодное раздражение Фины, и небывалое долготерпение Муница, позволившего потратить кучу времени на поиски какой-то паршивой шляпки…

Хотя последних двоих из списка подозреваемых, наверное, можно было исключить – следуя простой логике. Но… для начала не мешало попытаться привести в порядок все свои впечатления.

Капитан испустил тяжелый вздох.

«Итак, что мы имеем, душа моя Кароль?» – спросил он у себя. – «Имеем мы трех… нет, пожалуй, все-таки четырех соперников – и это не считая Раскеля…»

Аркан-соглядатай скрываться и не думал, так что обнаружить его оказалось проще простого. Всюду следуя за труппой Папаши Муница, в Байеме этот смазливый чернокудрый малый устроился помощником конюха при гостинице «Зеленый шатер». Ухаживал за лошадьми, в том числе, надо полагать, и за театральными, и посещал все представления до единого. Как дневные, так и вечерние. Был, в общем, на виду, однако ни с кем из актеров сблизиться не пытался. Что до него, загадкой оставалось только одно – каким именно образом он собирается опознать в случае нужды универсус. Поубивать всех и каждого и на досуге, не торопясь, перещупать театральное имущество, включая гвозди, вбитые в фургонные стенки?…