Инна Шаргородская - Божественный театр

Личность примы, честно говоря, ставила капитана Хиббита в некоторый тупик. Поскольку ей не подходила ни одна роль, кроме той, в которой она и выступала, – чертовски талантливой девочки из хорошей семьи, живущей лишь сценой и на сцене. И в то же время Фиалка порой казалась старше своих лет. Глубже и значительней, словно за внешностью девочки таились зрелый ум и немалый жизненный опыт. Поэтому исключить ее из списка возможных соперников он не мог. И оставалось гадать опять же – друг, враг?

Правда, одну маленькую слабость за ней он, кажется, все-таки заметил. Перехватил пару раз испытующий и печальный взгляд, украдкой устремленный на Ворона. Который хотя и отпускал частенько комплименты прекрасной приме, однако влюбленным в нее вовсе не казался.

Слабость вполне простительная. Фиалке – двадцать лет, Аглюс – остроумный и привлекательный, несмотря на «злодейскую» внешность, мужчина… Только вот замаскированным монтальватцем в таком случае девушку уже не сочтешь. Не стал бы мастер Абель заглядываться на Ворона.

Хотя… можно ли быть уверенным, что монтальватцы говорили правду и только правду? И что руководитель их поисковой группы – действительно мастер, а не мастерица?

Капитан Хиббит даже сплюнул в сердцах. На кой черт, спрашивается, такая таинственность? Кому помешало бы, знай он своего единственного помощника?… Сплюнул, тяжело вздохнул и вновь предался размышлениям.

Дорого он дал бы за возможность услышать, о чем беседуют сейчас дамы. Такие разные, такие все непростые и загадочные. Должны же они о чем-то говорить, едучи в одном фургоне и не имея других занятий?

Дамы между тем говорили… о любви.

Хотя, спроси кто у них, с чего вдруг зашла об этом речь, вряд ли они ответили бы. Поскольку никакого такого разговора заводить поначалу не собирались, а утешали Изу Стрелу, которая, едва фургон тронулся, снова принялась проливать горькие слезы.

Верней сказать, утешала ее одна Фиалка. Пиви, будучи уверена, что Иза горюет отнюдь не о шляпке, ей искренне сочувствовала – с одной стороны. А с другой – по этой же причине не могла найти нужных слов и больше вздыхала, чем говорила.

Катти же и вовсе помалкивала – у самой сердце вдруг оказалось не на месте.

Она впервые покидала так основательно и надолго родные края. Практически навсегда. Уже этого хватило бы, чтобы разволноваться… А ей к тому же пришла в голову неожиданная и пугающая мысль – что будет, если Имар вернется домой именно этим летом, раньше, чем бродячий театр доберется до Ювы и она обретет постоянный адрес? Где он будет ее искать? Тем более что постоянного места в Юве ей тоже никто не гарантировал – хозяйка книжной лавки вполне могла уже найти себе другую помощницу.

В какой-то миг Катти показалось даже, что она совершает большую глупость и лучше бы ей было остаться дома.

Но… что сделано, то сделано. Решение принято, путешествие началось. Вернись она сейчас, ее будут ждать одни насмешки. И одиночество еще более беспросветное – теперь, когда она узнала наконец, каково это, быть своей среди равных. И нашла друзей…

Жаль, что нету здесь, в фургоне, Волчка, думала она, уж он-то ее подбодрил бы. Поддержал бы пошатнувшуюся уверенность в том, что она поступает правильно. Изу заодно успокоил бы… это он умеет. Вся труппа расцветает при его появлении, будто солнце из туч выглядывает, даже Кобра смягчается и оттаивает старый Дракон. При одной только мысли о нем на душе становится легче… удивительный человек!

И непростой…

Теперь, когда она знала, что в «Божественном» театре имеется тайна, магический предмет, только в поисках которого в труппу и вступили несколько человек, Катти невольно смотрела на все и всех другими глазами – в том числе и на Волчка. Ей уже успели вспомниться и его загодя собранный баул, и впечатление, которое произвел на нее Волчок при первой встрече… А вдруг и он оказался в Байеме и поступил в театр неспроста?

Впрочем, каждый имеет право на свои секреты. И ее догадки, конечно же, должны остаться при ней…

Тем временем безутешность Изы утомила даже и долготерпеливую Фиалку.

Красавица прима покачала головой и пробормотала себе под нос:

– Стоит ли так убиваться из-за какой-то тряпки, обшитой стеклышками?

И это вдруг подействовало. Иза взвилась:

– Что бы ты понимала, рассудительная ты наша?!

Злоба в ее голосе настолько не соответствовала ничтожности повода, что Иза и сама это заметила. И тут же, спохватившись, добавила тоном ниже:

– Она мне шла как никакая другая в жизни! Боже, как я была в ней хороша! – Затем она утерла слезы и с фальшивым оживлением затараторила: – Между прочим, вчера во время спектакля один господин из первого ряда, молодой такой, с усиками, в парчовом жилете, глаз с меня не сводил! Жену его аж перекосило, я видела, видела!

Пиви слегка озадачилась.

– Для тебя это так важно? Ты ведь замужем и вроде бы любишь своего мужа?

– Люблю, – кивнула Иза. – И что?

– Как что? Думаешь, ему приятно видеть твои заигрывания со всякими господами в парчовых жилетах?

Иза наставительно подняла палец.

– Женщина, имеющая красивого мужа, обязана быть кокеткой, – изрекла она. – Чтобы он ревновал ее, высматривал соперников и не замечал других женщин, которые на него заглядываются.

Все уставились на нее с удивлением.

– Надо же, – после паузы сказала Пиви. – Тут, оказывается, не так все просто, тут база подведена. Сама додумалась, или научил кто?

– Научил! – огрызнулась Иза. – Умный человек, между прочим, – моя бабушка. Уж она-то знала, как с мужем обращаться.

– И как?… – спросили хором заинтригованные дамы.

– Мужа надо развлекать, – убежденно сказала Иза. – Чтобы ему не было скучно и не хотелось искать веселья на стороне. Домой он должен идти с радостью – так бабка говорила, – зная, что никто его там пилить не будет. А наоборот, и чарочку поднесут, и выслушают, и пожалеют. И пошутят с ним, и подурачатся. И никакие кабаки ему тогда не будут нужны, ни дружки-приятели, ни девки всякие – тьфу!.. Вот. И, между прочим, дед мою бабку без памяти любил. И меня, – с вызовом добавила она, – Беригон без памяти любит. Никого больше не замечает. А ведь на такого красавчика охотниц много!

Дамы немного помолчали. Потом Фиалка сказала:

– Что ж, не так это и глупо…

– Еще бы! – фыркнула Иза.

– …только, – продолжила Фиалка, – мне всегда казалось, что люди, любящие по-настоящему, должны друг другу доверять. А не превращать свою жизнь в театр. Не бороться каждый миг за любовь.

– Мы и доверяем! И никакая это не борьба за любовь, это… – Иза замялась в поисках слова.

– Просто игра такая, – закончила за нее Катти и одобрительно кивнула. – Кажется, я понимаю, о чем ты говоришь.