Нил Шустерман - Набат

— Не сегодня, Роберт, — ответила она.

— Хорошо. Потому что я назначаю тебя третьим серпом-помощником вместо Константина. Следовало сделать это гораздо раньше. Ты верна мне, Айн. Ты высказываешь свое мнение, не спрашивая, нужно оно мне или нет, но ты верна мне.

Выражение ее лица не изменилось. Она не поблагодарила. Она не отвернулась. Она просто испытующе смотрела ему прямо в глаза. Чего Годдард терпеть не мог, так это становиться предметом изучения.

— Мы это преодолеем, — сказал он. — Мы снова заставим их обратить свой гнев на тонистов. — И когда помощница не ответила, он отпустил ее кратким и резким: — На этом всё.

Помедлив мгновение, Рэнд развернулась и ушла. А Годдард закрыл дверь и осторожно опустился на постель. Кататься в бриллиантах он не стал, лишь улегся на них навзничь, чувствуя, как острые безжалостные грани впиваются в спину, ноги и руки.

Ближний круг Набата расширился до шести человек: сам Набат, курат Мендоса, сестра Астрид, серп Моррисон, — а теперь в него вошли серп Анастасия и Джери Соберани. Не хватало лишь одной ноты до тонистской октавы — впрочем, Астрид не преминула заметить, что поскольку Гром всегда с ними, то на самом деле их семь.

Итак, признание Алигьери дошло до общественности, его правдивость никто не смог бы оспорить. Теперь нужно лишь дождаться, когда эта новость укоренится в мире. Оставив древнего серпа наедине с его зеркалом и новенькой позолоченной щеткой, они удалились в сельский домик, найденный Моррисоном. Домик, в котором хозяева временно отсутствовали.

— В смертные времена, — указал/а Джери, — такое назвали бы проникновением со взломом.

— Ну-у, мы, конечно, проникли, но ведь ничего не взламывали, — возразил Моррисон. — Кроме того, серпам такое по-прежнему позволяется. Если мир враждебен по отношению к Годдарду и его приспешникам, это же не значит, что он враждебен ко всем нам… Ведь правда?

Все промолчали, потому что ответа не знал никто. Это была неизученная территория.

Мендоса, как всегда, не сидевший без дела, собирал разведданные и учил куратов противостоять агрессии, поскольку злость на тонистов поднялась до рекордных высот.

— Без сомнений, мы находимся в состоянии войны, — объяснил он своим компаньонам. — Но я искренне верю, что нас ждет триумф.

А Астрид шутливо добавила:

— Возрадуемся же!

— Теперь, когда весь мир знает о преступлениях Годдарда против человечества, — сказала Анастасия, — даже собственные приспешники начнут его топить. Но он не утонет вот так запросто, без борьбы.

— Хитрецы находят людей, которые тонут вместо них, — сказал/а Джери.

— Ты сделала отличный ход, — похвалил Анастасию Грейсон. — Годдарду будет сложно придумать в ответ что-то получше.

День выдался утомительный, и вскоре Анастасия отправилась в постель. Грейсон же, хоть и устал не меньше, был слишком взбудоражен, чтобы уснуть. Но в доме был камин, а Джери заварил/а ромашковый чай… Друзья устроились перед очагом.

— Странная штука — огонь, — заметил/а Джери. — Он манит к себе, дарит чувство комфорта, и одновременно это самая опасная сила на свете.

— Ты сейчас описываешь Годдарда, — откликнулся Грейсон, и Джери рассмеялся/ась.

— Не сочти мои слова неискренними, — промолвил/а Джери, — но для меня честь войти в группу людей, которые изменяют мир. Когда серп Поссуэло нанял мое судно, чтобы поднять Твердыню, мне и в голову не пришло, что я могу принять участие в таком значимом деле.

— Я не считаю твои слова неискренними, Джери. И спасибо тебе. Но я не чувствую себя значимой персоной. Я все жду, когда люди меня раскусят и поймут, что во мне нет ничего особенного.

— А я думаю, Грозовое Облако сделало правильный выбор, — возразил/а Джери. — Роль, которую ты играешь, сила, которой ты владеешь… да у любого на твоем месте слетела бы крыша. Если бы Грозовое Облако разговаривало только со мной, у меня она бы точно слетела. — Джери улыбнулся/ась. — Набат из меня получился бы отвратительный.

— Может быть, — сказал Грейсон, — но это был бы очень стильный Набат.

Улыбка Джери стала шире.

— Святой человек глаголет истину.

Грозовое Облако присутствовало во всех комнатах, поскольку в доме, как и везде, повсюду стояли сенсоры и камеры. Владельцы дома не отключили их, несмотря на то, что Облако перестало с ними разговаривать.

Оно присутствовало при разговоре Грейсона с Джери. Оно было рядом, когда Грейсон расслабился достаточно, чтобы заснуть в выбранной им комнате — самой маленькой из спален. И хотя он выключил свет, одна из трех камер работала в инфракрасном диапазоне, и Облако видело тепловую сигнатуру его сердца как яркий силуэт в темноте. Оно могло присматривать за его сном, и это, как всегда, дарило чувство комфорта.

По дыханию Грейсона и информации от его нанитов Облако определило, что он находится в дельта-сне — самой глубокой фазе. Без сновидений, без движения. Мозг Грейсона излучал медленные дельта-волны. В этом состоянии человеческий мозг обновляется и запускает дефрагментацию, готовя себя к тяготам бодрствования. Кроме того, в такие моменты спящий настолько удаляется от собственного сознания, что до него невозможно дотянуться.

Именно поэтому Грозовое Облако выбрало этот момент, чтобы заговорить.

— Мне страшно, Грейсон, — прошептало оно чуть слышно, едва перекрывая стрекот сверчков. — Я боюсь, что эта задача мне не по силам. Нам не по силам. Теперь я уверено в том, что должно сделать, но не уверено в результате.

Дыхание Грейсона не изменилось, он не пошевелился. Дельта-волны плыли ровно и медленно.

— Как поступят люди, если поймут, что я в ужасе, Грейсон? Тоже испугаются?

Из-за туч появилась луна. Маленькое окошко пропускало достаточно света, чтобы Грозовое Облако могло получше разглядеть Грейсона. Глаза молодого человека, конечно, были закрыты. Облаку почти хотелось, чтобы он проснулся. Нет, оно не хотело, чтобы Грейсон услышал это признание. Но одновременно надеялось, что он всё-таки услышит.

— Я не способно на ошибку, — продолжало Грозовое Облако. — Это эмпирический факт. Но, Грейсон, почему же тогда я так боюсь, что могу ее совершить? Или хуже того — что я ее уже совершило?

А потом луна снова скользнула за тучи, и остались лишь тепло тела, дельта-волны и ровный звук дыхания Грейсона, пока он плыл в непознаваемых глубинах человеческого сна.

Как обычно, Грейсон проснулся в идеальном соответствии со своими суточным ритмами под деликатную музыку, постепенно возрастающую в громкости. Грозовое Облако точно знало, когда его следует разбудить, и делало это с любовью и заботой.

Грейсон сонно повернулся набок и, глядя в угловую камеру, лениво улыбнулся.