Нил Шустерман - Набат

Резиденция Верховного Клинка представляла собой нечто большее, чем просто жилье. Тенкаменин выстроил для себя пышный дворец, увенчанный величественным куполом.

— Я не называю его «Занаду», как у Кублай-хана [14] Зáнаду (англ. Xanadu) — традиционное англоязычное название Шанду — летней резиденции монгольского императора Хубилая . Первоисточник этого написания — книга Марко Поло, однако в англоязычной традиции увековечено оно было стихотворением британского романтика С. Т. Кольриджа «Кубла-Хан» (1797 год). Встречается также неправильная транскрипция «Ксанаду». , — поведал он Анастасии. — И потом, у серпа Кублай-хана был отвратительный вкус. Недаром монгольские серпы сровняли его дом с землей, как только он выполол себя.

Дворец, как и сам Тенка, отличался изысканностью стиля.

— Я не паразит какой-нибудь, чтобы забирать чужие поместья и особняки, а хозяев выгонять на все четыре стороны! — с гордостью заявил он Анастасии. — Я построил этот дворец от фундамента до крыши! Привлек к строительству местные сообщества, и народ, вместо того чтобы бездельничать, занялся полезным трудом, к тому же хорошо оплачиваемым. Кстати, эти люди продолжают работать у меня. Каждый год ко дворцу прибавляется что-нибудь новенькое. Не потому, что я их прошу, а потому, что это доставляет им удовольствие.

Анастасия поначалу отнеслась к словам Тенки скептически, но впоследствии, поговорив с работниками, поняла, что ошибалась. Народ и впрямь любил своего Верховного Клинка и работал в его усадьбе по доброй воле. К тому же он платил намного больше гарантированного базового дохода.

Дворец, этот истинный храм удовольствий, был полон всяких древних диковинок, добавлявших ему изысканности. Сшитые на старинный фасон ливреи прислуги относились к разным историческим эпохам. В коллекции классических игрушек имелись экспонаты, насчитывавшие сотни лет. А еще тут были телефоны. Угловатые пластиковые штуковины стояли на столиках и висели на стенках; трубки многих были подсоединены к аппаратам длинными, закрученными в спираль шнурами, которые вечно перепутывались.

— Мне импонирует сама идея средства коммуникации, которое привязывает тебя к месту, — пояснил Тенкаменин Анастасии. — Тогда тебе ничего не остается, как отдать все свое внимание беседе.

Но поскольку все эти телефоны предназначались для личных разговоров Верховного Клинка, они никогда не звонили. Анастасия предположила, что в жизни Тенкаменина было очень мало личного — он жил словно на витрине.

На следующее утро после прибытия Анастасию позвали на совещание с Тенкаменином и серпами Бабá и Македой. Последние составляли неизменную свиту Верховного Клинка, и смысл их жизни, казалось, заключался в том, чтобы служить ему благодарной аудиторией. Серп Бабá обладал завидным остроумием и любил сыпать шутками, которые понимал только Тенка. А самая большая радость в жизни Македы, похоже, состояла в том, чтобы дразнить Баба.

— А вот и наша владычица глубин пожаловала! — воскликнул Тенка. — Садись, нужно многое обсудить.

Анастасия села, и ей предложили маленькие сэндвичи, выложенные на блюде так, что они образовывали колесо со спицами. Внешний вид имел для Верховного Клинка первостепенное значение.

— Насколько я знаю, слухи о твоем воскрешении уже разлетелись по свету. Прислужники Годдарда замалчивают этот факт, друзья из старой гвардии, наоборот, трубят вовсю. Мы накрутим общество так, что, когда ты выступишь официально, к тебе прислушается весь мир!

— Если меня будет слушать весь мир, мне нужно иметь что сказать.

— У тебя будет что сказать, — заверил Тенка. — Мы наткнулись на весьма интересную информацию. Разоблачение!

— Скажешь тоже! — фыркнул Баба. — И не подумаю. Не время и не место разоблачаться.

Тенкаменин захохотал, а Македа закатила глаза. Отсмеявшись, Верховный Клинок перегнулся через стол и положил маленького бумажного лебедя-оригами на пустую тарелку Анастасии.

— Тайны, завернутые в другие тайны, — сказал он с улыбкой. — Скажи-ка, Анастасия, ты умеешь копаться в заднем мозге Грозового Облака?

— Еще как! — ответила та.

— Отлично. Разверни лебедя — и найдешь кое-что, могущее послужить тебе отправной точкой.

Анастасия повертела птичку в пальцах.

— И что же мне искать?

— Этот путь ты должна проторить сама. Если я подскажу, ты пропустишь то, что могла бы найти интуитивно.

— Вещи, которые мы, возможно, упустили, — пояснила Македа. — Нам нужен незамыленный глаз.

— И потом, — подключился серп Баба, — недостаточно, чтобы ты просто узнала. Надо, чтобы ты нашла сама. Тогда ты сможешь и других научить, как это найти.

— Вот именно, — подтвердил Тенкаменин. — Успех любой лжи зависит не от искусности лжеца, а от готовности слушателя поверить. Нельзя разоблачить ложь, если сначала не сокрушить эту самую готовность. Вот почему следует учить людей самостоятельно находить дорогу к правде. Так можно добиться намного более сильного эффекта, чем если просто рассказать им.

Слова Тенкаменина повисли в воздухе. Анастасия еще раз посмотрела на лебедя. Ей не хотелось испортить фигурку, развернув ее изящные крылья.

— Как только ты сделаешь собственные выводы, мы расскажем, что нам известно, — сказал Тенкаменин. — Гарантирую — путешествие в задний мозг раскроет тебе глаза на многое.

Приглашения получили все. А когда приглашение исходит от Сверхклинка, никто не рискнет его проигнорировать. Значит, стадион будет переполнен.

Годдард публично обратился ко всем, кто находился в орбите его влияния. Вообще-то серпы — особенно серпы, обладающие большой властью, — крайне редко снисходили до взаимодействия с обычными людьми. Способы общения с остальным человечеством у серпов сводились к пуле, ножу, дубине и по временам яду. Серпы попросту не испытывали потребности в разговорах с массами. Они не были избранными должностными лицами и не отчитывались ни перед кем, кроме своих коллег. Ни к чему завоевывать сердца людей, когда твоя единственная задача — останавливать биение этих самых сердец.

Поэтому когда Сверхклинок Годдард лично обратился к народу с приглашением, люди повсеместно пришли в восторг. Несмотря на свою превращенную в крепость башню, Годдард называл себя «народным серпом», — и вот вам подтверждение. Он хочет разделить свой триумф с обычными людьми, представителями всех слоев общества. Так и получилось, что желание народа оказаться поближе к самым знаменитым серпам континента пересилило страх перед ними. Билеты разлетелись за пять минут. Тем, кому не повезло, придется наблюдать за действом дома или на работе.

Счастливчики, заполучившие билет, понимали, что на их глазах будет вершиться история. Они станут рассказывать своим детям, и внукам, и правнукам, и пра-правнукам, и пра-пра-правнукам, что лично присутствовали при прополке самого серпа Люцифера.