Нил Шустерман - Набат

Нынешний приступ истерики был вызван вторым обращением серпа Анастасии к миру.

— Найти ее! — требовал Сверхклинок. — Найти и выполоть!

— Ее нельзя выполоть, — пытался урезонить его Ницше. — Нравится вам это или нет, но она все еще серп.

— Тогда мы ее найдем и заставим самовыполоться, — вопил Годдард. — Она у меня будет так страдать, что сама захочет покончить с жизнью!

— Ваше превосходительство, вас начнут подозревать. Она того не стоит.

Годдард швырнул стул через весь конференц-зал. Стул врезался в стену, но не сломался.

Айн сидела спокойно и наблюдала за разворачивающейся драмой. Ницше поглядывал на нее время от времени, прося помощи, но она не собиралась попусту сотрясать воздух. Годдард будет беситься, пока не выдохнется. И точка. А потом придумает рациональное оправдание всему, что натворил за тот период, когда слетел с катушек.

Айн привыкла верить, что все поступки Годдарда являются частью более масштабного плана. Но теперь она знала правду: план всегда следовал за поступком. Что Годдард умел великолепно — так это разглядеть осмысленные очертания в тучах собственной ярости.

Вот убедил же он себя, что «Высокоградская прополка» была заранее продуманной акцией. Последствия массовой прополки дали о себе знать незамедлительно. Регионы — противники Годдарда отгородились от него. Полдюжины коллегий объявили, что дадут иммунитет всем, кто решит покинуть зону его влияния, и множество людей восприняли это как приглашение. Впрочем, одновременно активизировались и поклонники Годдарда, говорившие, мол, поделом «этим людям» на стадионе, поскольку все, кто явился посмотреть на казнь, заслуживали прополки. И не важно, что сами говорившие наверняка наблюдали за действом, пока эфир не прервался.

Однако большинство людей не заняли никакой позиции. Они хотели просто раствориться в удовольствиях собственной жизни. Ну бывает, случаются неприятности, но они же происходят с кем-то другим, кого мы не знаем, так что это не наши проблемы. Кроме тех случаев, когда я знаю кого-то, кто знал кого-то, кто был в тот день на стадионе и не вернулся домой.

Ницше всё пытался успокоить Годдарда, метавшегося по конференц-залу.

— Анастасия — пустое место, ваше превосходительство, — увещевал Ницше. — Реагируя на ее болтовню, вы придаете ей больше значимости, чем она того заслуживает.

— И что, мне просто игнорировать и ее саму, и ее обвинения?

— Это всего лишь обвинения, не больше, к тому же мы не знаем, что она вам инкриминирует. Анастасия — чесотка, которую лучше не расчесывать, ваше превосходительство.

Эта метафора рассмешила Айн. Она легко могла себе представить, как Годдард расчесывает свербящее место, пока оно не начнет кровоточить.

Наконец, истощившись, Годдард рухнул на стул и постарался взять себя в руки.

— Рассказывай, что там происходит, — потребовал он. — Расскажи все, что мне следует знать.

Ницше сел за стол.

— Коллегии-союзники либо поддерживают то, что вы сделали на стадионе, либо хранят молчание. Враждебные коллегии призывают вас к самопрополке. Но больше всего меня беспокоит поток людей, хлынувший через границу в регион Одинокой Звезды.

— Ты хотел страха, — вклинилась Айн. — Ты его получил.

— Мы продумываем варианты постройки стены, чтобы остановить исход.

— Самому не смешно? Стены строят только идиоты, — отрезал Годдард. — Пусть уходят. И как только мы поглотим регион Одинокой Звезды, все, кто покинул Средмерику, получат метку: «предназначен для прополки».

— Значит, так ты теперь решаешь любую проблему? — спросила Айн. — Выпалывая ее?

Она ждала, что Годдард окрысится на нее, но тот уже успокоился.

— Это наша работа, Айн. Инструмент, который нам доверили, единственный инструмент в нашем распоряжении.

— Кроме того, — продолжал Ницше, — надо решить тонистский вопрос.

— Тонисты! — простонал Годдард. — И почему мы вечно обсуждаем этих тонистов?

— Ты превратил их пророка в мученика, — объяснила Айн. — Что бы ты ни думал, с мертвыми врагами сложнее бороться, чем с живыми.

— Вот только… — неуверенно начал Ницше.

— Что «вот только»? — подтолкнул его Годдард.

— Вот только мы получаем сообщения о появлениях Набата на публике.

Годдард с отвращением фыркнул.

— Знаю, знаю. В облаках, да в картинках на горелых тостах.

— Нет, ваше превосходительство. Набат, похоже, появляется во плоти. И мы начинаем думать, что эти донесения правдивы.

— Ты серьезно?

— Ну, у нас ведь нет доказательств, что предъявленное нам тело на самом деле принадлежало Набату. Вполне возможно, он по-прежнему жив.

Айн сделала глубокий вдох, подозревая, что сейчас снова полетят предметы, отказывающиеся ломаться.

«Я знаю, широкая публика не следит за событиями в Ордене серпов. И это естественно. Орден был создан специально для того, чтобы большинство людей не имело никаких дел с носителями смерти, пока смерть не принесут к ним самим.

Но падение Твердыни повлияло на всех нас. Из-за него умолкло Грозовое Облако, превратив всех в негодных. А в Ордене нарушился баланс власти, ведь Великих Истребителей, которые его поддерживали, больше нет.

Более двух веков наш мир оставался стабильным. Однако теперь все изменилось. Если мы хотим вернуть стабильность, мы должны сражаться за нее. Не только мы, представители Ордена, но все люди. И когда вы услышите то, что я собираюсь вам сказать, вы захотите сражаться.

Знаю, о чем вы подумали. «Неужели серп Анастасия хочет выдвинуть обвинения? Неужели она намерена публично показать пальцем на Годдарда как на убийцу Великих Истребителей и разрушителя Твердыни?»

Вам придется немного подождать, потому что сначала нам необходимо изучить другие события. Рассмотреть другие обвинения. Я планирую показать вам историю немыслимых поступков, противоречащих всему, что призван защищать Орден серпов.

Эта история начинается не с Годдарда. Собственно, она началась еще до его рождения.

В Год Рыси в лунной колонии «Нектарис-1» случилось то, что потом назвали катастрофической утечкой атмосферы. Весь запас кислорода — даже резервы жидкого кислорода — унесло в космос. Все колонисты погибли. Не выжил никто.

Об этой катастрофе знают все, о ней рассказывают в школе. Но вы когда-нибудь читали сообщение на первом экране в официальной базе исторических данных? Ну, знаете, то, что написано мелким шрифтом? Его еще надо раздражающе долго прокручивать, и мы всегда его пропускаем, чтобы поскорее добраться до нужных нам сведений. Если бы вы действительно его прочитали, вы увидели бы маленькую оговорку, закопанную во всем этом юридическом камуфляже. Она утверждает, что содержимое баз исторических данных должно получить одобрение серпов. Почему? Да потому что серпам позволено делать все, что им заблагорассудится. Даже цензурировать историю.