Грег Иган - Город Перестановок

— Нет. Я хочу работающий терминал. Хочу, чтобы вы позволили мне позвонить моему оригиналу. Хочу поговорить с ней, и вдвоём мы, вероятно, решим, что мне делать, когда я выберусь из этого поганого дурдома и переберусь на свой аккаунт в JSN.

Дарэм выглядел смущённым, и на мгновение Мария поверила, что наконец достучалась до него. Но он тут же заявил:

— Я разбудил вас не без причины. Скоро мы собираемся вступить в контакт с ламбертианами. Это могло произойти и раньше, но были некоторые осложнения, политические пертурбации.

Теперь она его совершенно не понимала.

— Контакт с ламбертианами? Что это должно значить?

Дарэм указал на неподвижное насекомое, всё ещё обращённое к ним брюшком и гениталиями.

— Это не просто случайно подвернувшийся вид, а вершина жизни в «Автоверсуме». Они разумны, обладают сознанием и очень умны. Технологиями они почти не владеют, зато их нервная система почти в десять раз сложнее человеческой, а для решения некоторых задач они могут заходить и гораздо дальше, образуя своими роями нечто вроде компьютеров. У них есть физика, химия, астрономия. Им известно о существовании тридцати двух атомов, хотя управляющих атомами законов клеточного автомата они пока не вычислили. И ещё они построили модель прапланетного облака. Это разумные существа, и им хочется знать, откуда они взялись.

Мария провела рукой перед экраном, повернув ламбертианина обратно головой к ним. Она начинала подозревать, что Дарэм действительно верит в каждое слово, которое произносит. В таком случае, может быть, не он сам придумал этих инопланетян. Может, какая‑то другая его версия — оригинал из плоти и крови? — обманывает их обоих. Если дело обстоит именно так, она спорит не с тем, с кем нужно. Но что ещё ей делать? Возносить небу молитву об освобождении?

— В десять раз сложнее человеческого мозга? — повторила она, еле шевеля языком.

— Их нейроны используют для передачи сигнала полимеры-проводники вместо потенциала действия на мембранах. Сами клетки по размеру сравнимы с человеческими, но каждый аксон и дендрит способен переносить множественные сигналы, — Дарэм сдвинул точку обзора в глубь глаза ламбертианина и продемонстрировал. Нейрон зрительного нерва при ближайшем рассмотрении включал тысячи молекул, похожих на верёвки с хитро вывязанными узлами и протянувшихся по всей длине клетки. В дальнем конце каждый полимер соединялся со своего рода пузырьком-везикулой. Узенький молекулярный канатик казался крохотным даже рядом с этим микроскопическим мешочком из клеточной мембраны, отделённым от внешнего мира. — У них почти три тысячи разных нейромедиаторов; всё это белки, состоящие из трёх субъединиц, каждая из которых существует в четырнадцати вариантах. Немного напоминает человеческие антитела — тот же трюк для образования широкого спектра форм. И они связываются со своими рецепторами столь же избирательно, как антитело с антигеном, так что каждый синапс представляет собой биохимический коммутатор на три тысячи каналов без малейшей возможности перепутать линию. Такова молекулярная основа мышления ламбертианина. — Не без иронии, он прибавил: — А это больше, чем имеем вы или я, у нас нет молекулярной основы для чего бы то ни было. Мы по‑прежнему пользуемся старыми мозаичными моделями человеческого тела — расширенными и модифицированными по вкусу, но базирующимися на тех же принципах, что и первая говорящая копия Джона Вайнса. Существует долгосрочный проект с целью дать людям возможность вычисляться на атомарном уровне… но, не говоря о политических сложностях, даже энтузиасты этого дела постоянно находят себе более насущные занятия.

Дарэм вновь сдвинул точку обзора, провёл её сквозь оболочку клетки и развернул, так что стала видна хвостовая часть нейрона. Цветовой код он сменил с атомарного на молекулярный, выделив разные нейромедиаторы различными оттенками. Потом разморозил изображение.

Несколько сереньких везикул — пузырьков, образованных липидной мембраной — вскрылись, исторгнув потоки ярко окрашенных пятнышек; кувыркаясь, пятнышки проплывали мимо точки обзора, оказываясь вблизи глобулами сложной неправильной формы, поражающими разнообразием структур. Дарэм вновь развернул точку обзора и двинул её вперёд, к противоположной стороне синапса. Наконец Мария различила разноцветные рецепторы, погружённые в клеточную мембрану принимающего сигнал нейрона: длинноцепочечные молекулы, скрученные в плотные кольца с углублениями неправильной формы на том конце, который виднелся снаружи клетки.

Несколько минут они следили, как тысячи разномастных нейромедиаторов отскакивают от одного из рецепторов, пока Дарэм не соскучился и не обратился к программе: «Покажи совпадение». Изображение на секунду расплылось, затем вернулось к первоначальной скорости, как раз перед тем, как молекула нужной формы наконец ударилась о мишень. Она соответствовала рецептору и встала на место. Дарэм протолкнул точку обзора сквозь мембрану как раз вовремя, чтобы показать, как внутренняя, погружённая часть рецептора в ответ на присоединение медиатора меняет конформацию.

— Теперь, — пояснил Дарэм, — рецептор катализирует активацию другого медиатора, который передаст энергию соответствующему полимеру, если только с ним уже не связан ингибитор сигнала, блокирующий медиатору доступ. — Он снова отдал приказ программе, та взяла на себя управление точкой обзора и продемонстрировала все упомянутые стадии.

Мария, совершенно замороченная, потрясла головой.

— Скажите правду, — кто всё это организовал? Три тысячи нейромедиаторов, три тысячи рецепторов, три тысячи вторичных медиаторов. Не сомневаюсь, что вы можете показать мне структуру каждого, и что все они действительно ведут себя так, как вы утверждаете. Даже написать программу, которая всё это подделывает, огромная работа. Кто вас подрядил на это? Ответственных не может быть много.

— Это я подрядил вас , — мягко поправил Дарэм. — Не может быть, чтобы вы забыли. Зародыш биосферы. Демонстрирующий, что жизнь в «Автоверсуме» может быть такой же сложной и разнообразной, как на Земле.

— Ну нет. Чтобы перейти от A. hydrophila к этому, понадобятся…

— Миллиарды лет по времени «Автоверсума»? Вычислительные мощности, превышающие на порядки все ресурсы Земли двадцать первого века? Именно это необходимо планете Ламберт, и она это получила.

Мария пятилась от экрана, пока не наткнулась на стену и осела на пол, покрытый пушистым ковром, возле красной оконной шторы. Спрятав лицо в ладонях, она постаралась дышать помедленнее. Чувство было такое, что её похоронили заживо.

Неужели она ему поверила? Это уже почти не казалось важным. Что бы она ни сделала, он будет бомбардировать её подобными «доказательствами», упорствуя в своих утверждениях. Лжёт он преднамеренно, или введён в заблуждение другой версией самого себя, или всё‑таки гипотеза пыли в самом деле верна, он никогда не выпустит её отсюда в реальный мир. Сумасшедший обманщик, ещё одна жертва или носитель истины. В любом случае освободить её он не может.