Нил Шустерман - Жажда [litres]

– Я не думаю, что даже они знают, – отвечаю я.

– Как и мы? – произносит Алисса.

Но затем в разговор вступает Келтон. Указывая вперед, где над перевалом в тумане рассвета встает солнце, он говорит:

– Они идут к озеру Эрроухед.

Мгновение медлит и продолжает:

– Но им туда не дойти. Между ними и озером два горных хребта и территория двух округов.

Похоже, святые пилигримы вернули Келтона на землю. Я пользуюсь возможностью вытащить из него побольше сведений.

– Именно там ваше укрытие?

Он качает головой:

– Нет. Ближе. В Национальном заповеднике Анджелес. Это, скорее, к северу, чем к востоку.

Келтон осматривает машину.

– Но на этой нам туда не добраться, – говорит он. – Нужно что-то с более высоким клиренсом. Полноприводное.

– Ты имеешь в виду грузовик с высокими колесами? – предполагает Гарретт. – Как у дяди Базилика?

– Именно! Как у вашего дяди, – отвечает Келтон.

– Он сейчас у своей бывшей, – говорит Алисса. – В Голубином каньоне.

Наконец-то мы знаем, куда нам ехать.

18)Генри

Если человек хочет добиться серьезного успеха, он обязан мыслить определенным образом. Вы можете владеть лучшей в мире текстильной фабрикой, можете быть разработчиком новой системы ракетной тяги для НАСА, можете даже написать новую «Мону Лизу», и на всем этом заработать кучу денег. Но состоятельным человеком вы не станете, потому что для этого нужно иметь еще одно качество, а его у вас нет.

Все дело в том, что состоятельность – это состояние ума.

Как говорит мой наставник, вице-директор Метцер: «Богатый – это прилагательное, а состоятельность – глагол». Вообще-то, это существительное, но это неважно.

Состоятельным человек становится после того, как приучит себя инвестировать в активы, которые генерируют доход, достаточный для покрытия расходов. В настоящий момент мои расходы минимальны, зато мой новый гидратационный бизнес, резко стартовав, пробил крышу и стремительно возносится в стратосферу.

Мы с моими родителями живем в охраняемой зоне, именуемой Голубиный каньон. А когда вы принадлежите к высшим кругам среднего класса округа Ориндж и особенно к тем, кто живет в Голубином каньоне, главное для вас – это постоянное движение вверх. Именно поэтому мои отец с матерью вложились в дом, расположенный практически на самой вершине холма. Это один из самых больших домов в нашей округе. Из его окон открывается панорамный вид на поле для гольфа и все прочие дома, принадлежащие к нашему поселку. А поскольку на прошлой неделе родители отправились в отпуск, мне выпало счастье следить за нашим домом в одиночку, что я и делаю, несмотря на тяжелые времена.

Исчерпание ресурсов не только способствовало моему личностному росту, но и предоставило мне неслыханный опыт в сфере бизнеса и коммерции. Некоторое время назад отец посоветовал матери открыть собственный бизнес, а она вместо этого легкомысленно позволила одной из своих подруг уговорить ее на покупку шестидесяти ящиков «Аква Виты». Получилась бизнес-пирамида, на которую мать угрохала фантастическую сумму, чтобы сидеть потом в гостевой комнате с семьюстами двадцатью бутылками алкалиновой, настоянной на ягодах годжи, минеральной воды, которая абсолютно никому не нужна. Зато теперь, когда стоимость воды взлетела до небес, с этой «Аква Виты» я получаю значительную прибыль.

Главное, что я узнал, осмысливая этот опыт, так это то, что самые удачливые инвесторы создают свой капитал во времена кризиса. И хотя это может показаться бесчеловечным, долг гигантов экономики как раз и состоит в том, чтобы гордо возвышаться над житейским морем и генерировать доход, который, в свою очередь, пойдет на потребление, что станет стимулировать экономику – к вящей для всех пользе.

Я поедаю красную лакрицу и печенье, оставшееся после вечеринки, которую для своей компании устраивал мой отец, и в это время в нашу дверь звонят. Я подхожу к двери и, к своему удивлению, вижу Спенсера, моего однокашника по школе, который живет несколькими домами выше по нашей улице. Меня Спенсер, в общем-то, никогда особо не интересовал. Их дом находится на самой вершине холма; он больше нашего, зато наш выше. Когда мы с ним учились в начальной школе, то открыли напротив друг друга киоски с лимонадом, а став постарше, молча состязались за подписки журналов для школьных фондов. Когда становилось ясно, что Спенсеру у меня не выиграть, его родители покупали «Ридерз Дайджест» для каждого из своих знакомых, что мои родители делать отказывались, в результате чего я всегда приходил лишь вторым. Тогда это меня огорчало. Теперь же мне видится в этом полезный урок здоровой состязательности. И все равно, Спенсера я не люблю.

– Привет, Генри!

– Привет, Спенсер, как дела? Заходи.

Я приглашаю Спенсера в дом и веду в гостиную. Идет он медленно и нерешительно.

– Хочешь чего-нибудь? – задаю я формальный вопрос, обычный перед открытием переговоров.

Спенсер садится на кожаный диван. Выглядит ослабленным. Его явно лихорадит. Многие сегодня так выглядят, и, думаю, это не только от обезвоживания.

– Ты в порядке? – спрашиваю я. И хотя невооруженным глазом видно, что это не так, мне интересно – признает он это или нет.

– Это все вода из старого резервуара на холме, – качает Спенсер головой. – Не знаю, но мне кажется, она плохая.

Если все в Южной Калифорнии изо всех сил пытаются запастись водой, то мы в Голубином каньоне считаем, что с этим у нас все о’кей. Хотя наши основные запасы были почти исчерпаны уже перед общим отключением воды, на самой вершине холма мы располагали старым резервуаром, которым, правда, долгое время не пользовались. Кому-то пришла идея подключить его к системе, и – ура! Вода у нас была на два дня дольше, чем во всем остальном штате. Проблема только в том, что все теперь от этой воды болеют. Все, кроме меня, потому что я никогда не доверял воде из-под крана, даже в том случае, если она считалась хорошей. Кроме того, когда торгуешь чем-то, ты обязан не только верить в свой продукт, но и жить им.

Спенсер тяжело, натужно вздыхает, крутит головой и спрашивает:

– Я слышал, у тебя есть вода.

– Есть, – отвечаю я и глубоко погружаюсь в соседний диван, намеренно делая ситуацию неловкой.

– Я дам тебе мяч с автографом Пейтона Меннинга, – говорит Спенсер, делая, таким образом, свой первый ход, стратегически неудачный.

Хотя он и думает, что это его лучшее предложение, – по сути, это лишь база для переговоров. Шикарная прическа лишь выдает его глупость.

– Это едва ли потянет на полбутылки, – говорю я. – И ты же знаешь, я не большой любитель футбола. Кроме того, этот мяч стоит не больше двухсот пятидесяти долларов.