Светлана Тулина - Наука как она есть/нет (выбрать нужное) [СИ]

Ведь для того, чтобы ни разу даже случайно не ответить правильно, знать и учить приходится намного больше

— Нет, нет и нет, мой мальчик! Я сделаю вид, что не слышал твоих опрометчивых слов. Да я их и не слышал, потому что не мог мой ученик впасть в ересь диалектического дуализма, столь пагубного для неокрепшего ума. Это его попутал кто, не иначе, ибо мой ученик должен бы помнить, что вторичность иллюзорна, как и любое отражение, а значит, не стоит того, чтобы на нее обращали внимание или тратили время. Только наиболее оголтелые физики способны настаивать на биполярности мироздания. Но мир устроен гораздо проще, чем они утверждают, в нем лишь одно измерение, первое и единственное, а продолжающие чтить и использовать бинарный код лишь подтверждают этот вечный и незыблемый постулат, проявляя похвальную однобокость мышления.

В природе нет деления на плохое и хорошее, минус и плюс, первичное и вторичное, это искусственные абстрактные понятия, выдуманные человеком на ранних этапах развития, своеобразные ментальные костыли, которые окрепший разум должен отбросить без сожалений. Точно так же, как отказалась от них сама природа в бесконечной своей мудрости, ибо добро для зайца оборачивается злом для капусты, и наоборот. Концепт «второго» негативен по сути своей, почти всегда обозначая ненужность, избыточность или низкое качество — вспомни, мой мальчик, что называют «вторым сортом», «вторсырьем», «вторичным продуктом» или «осетриной второй свежести».

К тому же мой ученик должен помнить, что путь к просветлению ведет через покой и мирное созерцание, а в самом понятии второго уже заложен конфликт, диалектика подразумевает не только единство, но и борьбу противоположностей, а любая борьба, как бы глубоко она не была скрыта, колеблет основы мироздания и морщит волнами идеальную гладь озера нирваны. Что может отразиться во взбаламученной воде — и какими пагубными искажениями будет чревато подобное отражение?

Нет и еще раз нет, что по сути является все тем же первым «нет», мой мальчик! И никакого иного решения быть просто не может. Концепция так называемого «второго» вредна и иллюзорна в любой своей трактовке и однозначно неприемлема для каждого, желающего достичь сатори. Никакого второго нет и не может быть! И чем раньше ты это осознаешь, мой мальчик, тем быстрее сделаешь очередной шаг по пути к просветлению.

… Ученик покорно склонил голову и вздохнул, с раскаянием осознавая, насколько же он пока еще далек от просветления. Ибо несмотря на всю свою пагубность, вредоносность и иллюзорность концепция второго завтрака по-прежнему казалась ему весьма привлекательной.

Я уже получил проходческий жетон и кивнул — включай, мол, таймер, — когда Капрал добавил этак глумливо-сочувственно:

— Сегодня дополнительное условие — никаких котиков!

— Что?! — взвыл я, поспешно отдёргивая ногу в тяжёлом армейском ботинке, уже опустившуюся было в разноцветный пушистый и мяукающий ковёр.

— Для глухих, — Капрал ухмыльнулся. — Никаких котиков! Заденешь хоть одного — и никакого зачета. Будешь сдавать заново. Ну что, включать? Или домой пойдешь?

Скотина. Знает ведь, что без его штампа никто меня никуда не выпустит. А значит, и выхода нет. Придется. Хотя из-за допусловия стандартный и не слишком-то сложный ежемесячный квест превращается в задание высочайшего уровня сложности. Санек смотрит на нас испуганно — он не с тринадцатой экспериментальной, на каникулы прилетел и мало че понимает в нашей жизни, а со мной сегодня увязался просто так, за компанию. Ему ничего сдавать не надо — его все равно никто никуда не выпустит без спасалки. Капрал ухмыляется — наверняка спецом допусловие замутил, чтобы меня перед гостем опозорить. Щерюсь. Не на того напал!

— Условие принято. Включай!

Стратегия та же — пройти полигон до конца и вернуться, не дав себя пометить. А вот тактику приходится менять на ходу. Вернее — на бегу. Первый участок пробегаю по стенке, толчковой инерции как раз хватает на три метра, засеянные котиками наиболее густо. Наверняка тоже проделка капрала — никогда их тут столько не собиралось. Базовые котэ — твари умные и давно усвоили, что от полигона лучше держаться подальше, если хотят жить долго и счастливо. Но не сегодня — сегодня их сюда словно со всей базы согнали. Инерция падает, тело заваливается почти параллельно полу, а по правую руку все еще пестрит мохнатый ковер — хотя уже и с крупными прорехами. Не сдам! Завалюсь! Упаду сейчас прямо на этих тварей, сразу все огребу — и нарушение допусловия, и штрафные очки за падение, и в расчетное время не уложусь!!!

Паника!

Паника — это отлично. Взрыв адреналина буквально на пустом месте дает те самые три прыжка, которых так не хватало — и я приземляюсь за пределами кошачьего ковра. Кувырком гашу остаточную инерцию. Вскакиваю. Вовремя — на меня уже прет робогоп с розочкой в правой клешне и семками в левой. В прыжке бью его армированными ботинками в корпус, сальтирую и допударом уже упавшему ломаю левую клешню — она опаснее, семки он даже обездвиженный может прицельно швырнуть метра на три, а они взрываются, вот тебе и метка. Зеленую плесень выжигаю десинтором — та еще гадость. «Туристов» бью как в учебнике — по ушам, по глазам и в пах. На улицах они как правило не опасны, но во время зачета лучше не рисковать. От «шахтера» ухожу на скорости, с ними лучше не связываться. Шарахаюсь от двух рыжеполосатых тварей, невесть как тут затесавшихся. Теперь обратно.

Стоп.

А это что за хз? Вроде рыжее, вроде полосатое — но шесть лап! И в холке не меньше метра… размазать бы тварь из десинтора — но вдруг тоже котик? На всякий случай набираю разгон и оббегаю по потолку.

— Ма-ла-дец, — тянет Капрал, улыбаясь кисло. — Зачет на типичного засланца сдан. Можешь гулять до заката без спасалок. Свободен. Пока. Жду челез месяц.

Лафа! Сдираю детскую спас-браслетку — теперь она мне понадобится только если пойду куда ночью, когда ограниченный беспредел на улицах заканчивается и начинается безграничный. Через месяц Капрал наверняка опять че-нить придумает. Ну и пох. Справимся.

— А почему он тебя засланцем назвал? — спрашивает Санёк. — Это местный сленг? Он тебя послал, да?

— Да не… — морщусь я, заклеивая медгелем разбитую коленку. — Он просто букву эр не выговаривает.