Светлана Тулина - Наука как она есть/нет (выбрать нужное) [СИ]

Слишком много ошибок.

Слишком поздно.

Слишком близко…

Осыпается песок, чёрное дуло деструктора смотрит в упор, до него меньше метра, а мой парализатор направлен совсем в другую сторону, и нужна доля секунды, чтобы его повернуть…

Не успеть.

Слишком близко.

Слишком поздно.

Слишком…

— Не может быть…

Смотреть на выпученные глаза диспетчера приятно. Он попросил меня подежурить, пока сбегает перекусить «на десять минут». Вернулся через час, пропустив самое интересное, и теперь не верит собственным глазам.

— Пятикратное опережение норматива…, но как?

Поясняю скучным голосом:

— По ровной местности боевые роботы развивают скорость до трёхсот километров в час. По пересечёнке — сто пятьдесят. Влёгкую.

Диспетчер обиженно морщит лоб. Ему очень хочется признать незаконным установленный только что рекорд и дисквалифицировать триста шестнадцатую, которая сумела всех обмануть и сдать ОБЖ при полном отсутствии шансов. Мне его даже жаль. Почти. Настолько обиженным выглядит.

Но теперь уже у него — никаких шансов. Не в этот раз.

— Но она же нарушила! Никакой техники, правилами запрещено!

Надеюсь, моя улыбка злорадна не менее, чем его собственная час назад.

— Конечно. Никакой техники, принесённой с собой . А всё, что они найдут на Полигоне и сумеют использовать… Тут, дорогой мой, никаких ограничений не предусмотрено. Впрочем, прецедентов не было. И не могло быть. Боевые роботы-экзаменаторы не поддаются перепрограммированию, а другой техники там нет.

— Но как тогда ей удалось?

Отвечаю всё с той же улыбочкой, не колеблясь — у меня был час, чтобы понять. А поначалу я и сам шипел: «Невероятно…» и стучал пальцами по экрану, словно в надежде сменить картинку. Тоже мне, достойное поведение для профессора. Хорошо, не видел никто.

— Своим бездействием. И сентиментальностью. Наши экзаменаторы — они ведь не просто роботы, сложнейшая самообучающаяся система, специальная военная разработка… там, где обычные электронные мозги зависают, эти начинают самонастройку с нуля, ориентируясь на поступающую информацию. И — соответственно этой самой поступающей информации.

Диспетчер смотрит на меня, забыв закрыть рот. Вид у него настолько жалкий, что я перестаю издеваться и говорю уже проще:

— Она его пожалела. Не смогла выстрелить. Была в идеальной позиции, на расстоянии вытянутой руки, слепой — и тот бы не промахнулся, оставалось нажать на спуск. А она не нажала. И тем самым выжгла его причинно-следственную базу. Напрочь. Самую основу — «убей — или будешь убит». Экзаменаторам мы, конечно, выдаем лишь парализующие заряды, но суть от этого не меняется.

Она могла убить и должна была убить — просто потому, что могла…, но не убила. Привычный мир рухнул, система зависла, установки стёрты. Как и положено, он начал самонастройку с нуля, активно ориентируясь на ближайшее окружение. А ближайшим окружением была она… вот она и вписала ему новые базовые установки. После чего ей оставалось только залезть к нему на корпус и продержаться сто километров по пересечённой местности…

— Откуда у неё мнемоник?! Ее же обыскивали на входе!

Диспетчер всё ещё пытается поймать на запретном. Бедолага. Не твой сегодня день. Улыбаюсь настолько широко, чтобы у него отпали последние сомнения — не прокатит.

— У неё не было мнемоника. Можешь прокрутить запись и убедиться — она не подсоединялась. Никакой ментальной перепрошивки, всё исключительно ручками. На пальцах. Примитивно и показательно. Так, наверное, программировали в каменном веке. А он просто скопировал её эмо-поведенческую матрицу и на этой основе выстроил свою. Интересный случай, будет над чем работать.

— Как она это сделала? — Глаза диспетчера широко открыты и… надо же. Он действительно смотрит. Может быть, я не прав. Может быть, даже и у таких есть шанс в конце концов чему-нибудь научиться.

Говорю очень осторожно, стараясь не спугнуть этот новый взгляд:

— Ну, а сам-то ты как думаешь — что она могла сделать? Она, пожалевшая даже котят! Просто протянула руку и почесала нашего великолепного и не поддающегося перепрограммированию боевого робота-экзаменатора за левым акустическим сенсором.

— И этого… хватило?

— Как видишь.

— ТНу уж нет, точно не наш! — твёрдо сказала Переменная Звезда, содрогаясь от негодования и даже чуть сбившись с ритма, чего с ней не происходило со времен давней и весьма бурной молодости. — Нет, мы понимаем, что его нельзя отдавать всяким грязеедным паразитам, пусть даже они и считают себя единственной жизнью во всей вселенной. Но и на нас вы его тоже не повесите. Можно подумать, у нас и без того мало забот! И так трудимся, протуберанцев не покладая, буквально в поте короны. Вы только представьте, какая ответственность на нас возложена — кипятить водород и трамбовать оголённые ядра! Тут уж ни на что отвлекаться нельзя, чуть отвлёкся — и всё, поднимется перекипевшая пенка и сорвёт оболочку, и тогда не только зазевавшейся бедолаге, но и всем вокруг мало не покажется. Нет, даже и не думайте — не наш он! Вы лучше у чёрной дыры спросите, их братия вечно всё под себя утянуть норовит! Даром что мелкие, а весу в них поболе иного гиганта!

— Не, а чё я, а чё я сразу-то? — всполошилась притаившаяся неподалёку Чёрная Дыра, поспешно заворачиваясь в горизонт событий и следя, чтобы он не слишком заметно высовывался из-под сферы Шварцильда. — Чё за наезды-то, а?! У вас как чё — так сразу чёрные виноваты, да?! Если дыра — так всюду затычка?! Не на ту напали! И я вообще, может быть, и не дыра ещё, а совсем даже коллапсар! И прошу не путать! И про паразитов ничё не знаю, у меня их нет и точка! Хоть упроверяйтесь. А про космос вы лучше у вакуума спросите, он большой, ему виднее, вот пусть себе и берёт!

— Забавно, — протянул Вакуум, — я почему-то так и думал, что в конце концов сделать за всё ответственным попытаются именно меня. Не получится, друзья мои, уж извините. Я, знаете ли, по большому счёту пустота. А какие взятки могут быть с пустоты? Вы лучше у комет спросите, эти вертихвостки вечно засоряют моё идеальное всего-отсутствие разнообразным хламом. Шныряют где ни попадя, подметают хвостами всякую заразу, наверняка и жизнь где-то именно они подцепили, а мы теперь страдай!

— Эй, постойте, а мы-то тут при чём? — возмутилась Комета. — Мы вообще подневольные, куда ближайшая звезда крутанёт — туда и летим. А звёзды при этом ещё и полхвоста оторвать норовят, жадюги. Или орбиту укоротить, словно им планет мало. Вот пусть планеты за всё и отвечают, зараза-то эта именно на них появилась…

— Минуточку! — хором завопили планеты. — Да мы вообще пострадавшие! Эта пакость на нас расплодилась, да, но не сама ведь по себе! А от соседей помощи не допросишься, чтоб всплеском радиации выжечь там или астероидом каким ударить да вытравить — не дождёшься ведь! Так и мучаемся с этой пакостью на поверхности, всю исковыряли да изгадили. Надо заставить кого-нибудь ответить по всей строгости! И побыстрее, пока расплодившиеся паразиты сами до космоса не добрались и своим его не объявили, а то с них станется! Они жадные, так и норовят всё ничейное к рукам прибрать.