Анастасия Гор - 2:36 по Аляске [litres]

– Что сделать?

– Преврати Ингрид в человека. Ты ведь сделала из Сары банши, так почему не можешь повернуть этот процесс наоборот?

– Я не…

– А Ингрид даже не банши! Она и так человек. Просто надо напомнить ей об этом… Верни ей разум, прошу тебя.

Каждый вздох – агония. Умолять кого-то – одно дело, а когда умоляют тебя саму – совсем другое. Умоляют сделать то, что делать ты не умеешь вовсе, ведь это работает само по себе. А я до сих пор не разобралась, как именно. То же самое, что просьба превратить воду в вино. Как?

– Август, – как можно мягче заговорила я. – Мне не доводилось делать этого прежде, пойми…

– Попробуй, – надавил он. – Я не стану винить тебя, если не выйдет, но ты станешь винить себя сама, если даже не попытаешься.

Я не могла с этим не согласиться. Вздохнув, я кивнула и обошла Ингрид, открыв дверь шире. Та натянула провод гирлянд, выдергивая их из розетки, и хоровод огней померк. Ингрид дернулась и, замахав руками, разочарованно заплакала.

Августу стоило неимоверных усилий, чтобы не сорваться к ней с места. Он не смог вытащить Ингрид из тюремного отсека, поэтому сам переехал жить сюда: принес подушки, новую постель, мини-холодильник и даже милые штуковины, способные ее занять.

Сев на простыни рядом с девушкой, чьи каштановые волосы были заботливо расчесаны гребнем и завязаны самим Августом, я накрыла ладонью ее плечо. Ингрид подскочила, стряхивая мою руку, но я настойчиво стиснула пальцы.

– Спокойствие, – прошептала я. – Вот что ты сейчас чувствуешь.

Ингрид застыла и, прерывисто дыша, опустилась обратно. Глаза у нее оказались болотно-зелеными, проникающими в самые труднодоступные потемки души. Я вспомнила о том, как Август называл ее ясновидящей, и невольно почувствовала: да, она видит меня насквозь. Читает меня, как книгу. По ощущениям это было похоже на холодок, всколыхнувший все мысли вихрем. И поняв, что только так я смогу подействовать на нее, я доверилась ей, чтобы она доверилась мне – мы открылись друг другу.

Ты контролируешь свой разум, Ингрид. Ты понимаешь, кто ты и где находишься. Рядом с тобой твой муж. Ты ведь знаешь, как безмерно он обожает тебя, не правда ли?

Ее отклик был мягким и невзрачным, но все-таки отклик: прохладные пальцы Ингрид, обвитые проводами гирлянд, нашли мои. Взгляд ее не изменился: стеклянный и невинный. Я осторожно продолжила, признательная Августу за то, что он не двигался и не мешал:

Ты не сходишь с ума. Иллюзия Шона была тяжкой, пережить ее далось тебе нелегко, но ты справилась и проснулась. Ты властна над своим телом и своим даром. Говори, Ингрид, и больше ничего не бойся.

Она медленно повернула голову и взглянула на Августа, затаившего дыхание. Выпутав руки из проводов, Ингрид облокотилась о стену и поползла по ней вверх, вставая.

– Август, – позвала она, и речь ее стала нормальной, человеческой. – Твои волосы отросли. Джейми зовет тебя викингом из-за них.

Я почти смутилась, что Ингрид, успев пошарить в моей голове, принялась разбрасываться моими мыслями направо и налево. Благо Августу было на это глубоко наплевать. Он подошел к ней и защебетал вперемешку на шведском, расцеловывая.

– Инга! Любовь моя. Тебе лучше?

Они прижались друг к другу, соприкоснувшись лбами, и я попыталась незаметно ретироваться.

– Спасибо, ловец, – сказал Август, взглянув на меня. – Спасибо.

Это был первый раз, когда громкий титул ловецне звучал как проклятие. Меня благодарили, а я даже не умела принимать такую благодарность.

– Не за что, – ответила я заторможенно, но Август уже снова увлекся Ингрид, продолжая целовать ее с головы до пят.

– Ты ешь овсянку на завтрак, обед и ужин, – вдруг хрипло сказала она, прикрыв глаза. – Потому что вегетарианское рагу в столовой закончилось. Девочка кормит большую собаку в отсеке F. Ее первый поцелуй случился полчаса назад. Весна… Я скучала по весне. Много дикой земляники будет в этом году.

Я задержалась в дверях, покосившись на Августа, но его лик по-прежнему сиял, будто бы он не услышал, что несет его жена. Похоже, для них это разновидность нормы. Обрывисто и причудливо Ингрид стала рассказывать все, что происходит в аэропорту прямо в эту секунду. Я постаралась уйти от греха подальше, но Ингрид сама перехватила меня за запястье.

– Пистолет, – шепнула она, глядя на меня так снисходительно, будто просто опередила с тем, что я вспомнила бы и сама. – Оберег, из которого он убил себя, но с которым все равно не собирался расставаться. Роза, цветущая уже двадцать семь лет.

День рождения.

Ингрид улыбнулась мне широко и по-доброму. В этой улыбке крылась моя награда – «ты подсказала путь мне, а я подскажу путь тебе».

Я покинула тюремный отсек и прокралась мимо Грейса, катающегося на включенной ленте для багажа. Не упуская шанса подержаться за ручки с Эльмирой, он попутно трепал за ухом и Мадам Дурашку, скачущую у них в ногах. Прежде чем собака заметила бы меня и кинулась следом, чтобы повалить с ног и радушно облизать, я бесшумно проскочила наверх.

Башню Сары оградили резиновыми лентами, как место преступления. После того, как прайдеры, заглянув в кабинет, наткнулись на окровавленную девочку в голубом платье, никто сюда уже не приходил. И не придет.

«Дети. Мы все такие».

Я тряхнула головой, проглатывая терпкий комок из слез, и перебралась через ограду. Протаптываемые осколки хрустели, а окропленные кровью полы никто не собирался мыть. Дойдя до кабинета Сары и стараясь не заглядывать внутрь, я наклонилась к разбитому цветочному горшку. Потребовалось немного покопаться в земле и по углам, чтобы найти и вытащить это – «ТТ» Криса, припорошенный грунтом и всеми забытый.

Отряхнув его, я вдруг поняла, почему это оружие было у Криса любимым: невесомый, удобный и с минимальной отдачей. Именно этот «ТТ» полировала Мэгги, отправляя его на службу. Он был той золотой нитью, что связывала Криса Роуза с тем, каким он был когда-то раньше – доблестным офицером полиции и любящим братом. Я хотела напомнить ему об этом и, отмыв пистолет в ванной, завернула его в салфетку, как подарок.

В моей спальне было спокойно и тихо. Эшли переехал к Барби почти сразу же: все здесь слишком напоминало ему о Джесс, чтобы остаться. Крис и сам потратил немало времени, выводя отсюда ее следы, которые травили меня, как мышьяк. Пока я лежала под одеялом сутками, глотая успокоительное, он вынес вещи Джесс и заменил диваны на широкую двуспальную постель. Зарывшись в ней, Крис коротал со мной плаксивые ночи, пока мне не стало лучше. А затем мы коротали их и по-другому… Несколько раз Крису пришлось отменить вылазку из-за приступов моего невроза, хотя его предлог звучал более тривиально. «Что подумают люди? Легендарная Джеремия Рейс и без сопровождения! Я тут видел среди пробужденных пару твоих ровесников… Симпатичных ровесников. Нет, пожалуй, я останусь».