Анастасия Гор - 2:36 по Аляске [litres]

Парадная дверь закрылась за ним, запуская холодный ветер под плотный джемпер. Вздохнув, я опустила взгляд на сына. Он смотрел на меня широко распахнутыми глазами-льдинками и засмеялся, когда у меня громко заурчал живот.

– Пора кушать, – сказала я и, посадив его обратно в стульчик, открыла шкаф. – Где там твоя молочная смесь и мамины тосты?

– Интересно, Ливви говорит правду, что в это время вы видите сны?

Я мотнула головой, озираясь, пока не поняла, что голос исходит из включенной радионяни на подоконнике. Напрягшись, я взяла рацию и поднесла к уху, прислушиваясь.

Дэйн швырнул на пол разогретую бутылочку и снова засмеялся. Она треснула, и молоко растеклось по всей кухне под его торжествующий щебет.

– Грязнуля, – цокнула я и, выключив радионяню, двинулась в ванну за шваброй и чистыми полотенцами.

Стиральная машинка гудела, и я умылась водой из-под крана, мельком посмотревшись в зеркало. Мое лицо в нем расплывалось: взгляд никак не хотел сосредотачиваться. Казалось, я выгляжу старше, чем должна быть. Потускневшие веснушки, слишком длинные волосы… Я попыталась приглядеться к себе снова, но внимание ускользало, концентрируясь на мелочах: коралловой мозаике над ванной, стаканчике с зубными щетками… Ощущение, будто наблюдаешь за собой в экране телевизора, но все равно чувствуешь холод воды и керамики под пальцами. Натуральная ненатуральность.

Сколько мне лет?

– Мне… – выдавила я едва слышно, и желудок подскочил куда-то к горлу, перегораживая словам путь. – Мне девят…

Меня чуть не вырвало. Я прижала ладонь ко рту, и мысли спутались. Соберись, Джейми! Сколько тебе лет?!

– Надеюсь, ты слышишь меня. Я постараюсь помочь вам, клянусь! Пожалуйста, Джейми… Если ты слышишь, проснись!

Голос, похожий на мой собственный. Я знаю его, но откуда?

– Джейми! Ты где?

Я выключила воду, и жизнь стала прежней. Спустившись вниз, я улыбнулась, увидев в гостиной высокую девушку с добрейшей улыбкой и светлыми волосами, собранными в пучок.

– Я тебя не разбудила? Крис попросил купить продукты по дороге. Что готовим сегодня?

Далекий образ из прошлого. Голубые глаза, точно лед. Этот цвет словно окружал меня повсюду, преследовал: Крис, сын, эта девушка… Я не заметила, как потянулась пальцами к ее светло-пшеничным волосам, мягким, как шелковые ленты. Девушка улыбнулась, и на щеках выступили ямочки. От нее веяло теплом, а еще…

– Ты после смены в больнице? – спросила я. – От тебя за километр разит белизной. Привет, Мэгги.

Сестра-близнец Криса двинулась на кухню и залепетала о работе и том, как тяжело сдавать экзамены на хирурга. Я не слушала ее, хотя пыталась: слова пролетали мимо, и я лишь кивала головой, как болванчик, пока мы разбирали бумажные пакеты с продуктами.

– Вот и наш сердцеед! – воскликнула Мэгги с неподдельной нежностью, и Дэйн довольно заулюлюкал, когда она взяла его на руки, перепачканного в молоке. – Ох, эти глаза… Любую женщину покорят! Крис был таким же милашкой в детстве. Все комплименты вечно доставались ему. Пойдем, малыш, переоденемся.

– Ага, – я принялась распаковывать ингредиенты, пока не раздался хруст: в пальцах раскололось сырое яйцо, сжатое слишком сильно. Оно оказалось гнилым, и я поспешила смыть жижу, воняющую сероводородом, в раковину.

Мэгги подхватила Дэйна и понесла его наверх.

– Я так понимаю, мы готовим чили?

Я согласно замычала в ответ и, боковым зрением удостоверившись, что Мэгги ушла, рухнула на ближайший стул. Голова у меня кружилась. В ней было столько лишнего! Бесполезные образы: диплом журналиста, покупка дома на окраине Анкориджа, спуск на лодках по горной реке, две незапланированные полоски на тесте прямо в туалете вокзала, дрожь в коленках, когда мне надо объявить об этом Крису… Выбор краски для детской, путешествие к брату в Неваду, письма Ларет, познакомившейся с ирландцем и оставшейся жить в Дублине.

– Ты знакома с Эшли? – спросила я, Мэгги спустилась обратно. Дэйн остался в манеже наверху, развлекаясь с игрушками. – С моим старшим братом.

– Конечно, – сконфуженно ответила она. – Я до сих пор вспоминаю его свадьбу. Это было нечто!

– Свадьбу? – ужаснулась я, но тут же успокоилась, когда воспоминания начали насыщаться новым: праздник, двухъярусный торт, церемония. – Ах да. Ему повезло с Тобиасом. А еще кто-нибудь?

– В смысле? – спросила Мэгги, нарезая овощи.

– У меня еще кто-нибудь есть? Из родственников…

– После смерти родителей остались только вы с Эшли, ты же знаешь, – пробормотала Мэгги.

– Точно?

– Да, абсолютно. Как и мы с Крисом, – ободряюще улыбнулась она, и горло у меня снова скрутило. – Одни против всего мира. Ты уже придумала, что подаришь нам на день рождения?

– Это ведь неправда, – вдруг сказала я, и Мэгги застыла, забыв про накаляющуюся сковородку.

– Что неправда?

– Против всего мира Крис остался совсем один.

«Потому что ты умерла».

Мы уставились друг на друга, и мои недоговоренные слова повисли в воздухе, как шаровая молния. Глаза у Мэгги остекленели: выцветший взгляд, лишенный осознанности – пустота шарнирной куклы.

– Иди одевайся, – весело сказала она как ни в чем не бывало. – Крис скоро придет с работы. У вас на сегодня забронирован столик в Forgy's. Ты должна выглядеть на все сто!

Мэгги размяла овощи и, свалив их в сковороду, попробовала на соль, а затем потянулась к стойке с приправами.

– Пожалуй, не хватает паприки… Не переживай, я присмотрю за Дэйном, если после бара вы с Крисом уединитесь где-нибудь еще, – лукаво подмигнула мне она. – Недалеко от центра есть очень хороший и недорогой мотель.

Все, что я смогла выдавить в ответ, – это смятый кивок. Подорвавшись с места, я почти бегом взлетела по лестнице и скрылась в той же спальне, где проснулась. За стеной раздавались повизгивания Дэйна, и я зажала себе уши руками, чтобы не позволить ему снова отвлечь меня.

– Маргарет Роуз умерла, – прошептала я себе под нос, схватив со стола карандаш и принявшись быстро писать прямо на продуктовом чеке. – Крису дали взятку. Пожар. Он рассказывал. – Я застопорилась, с трудом вспоминая, когда именно это было. – Когда, когда же… Он рассказывал… Мэгги мертва, а я…

Я скомкала чек, раз за разом перечитывая написанное, которое мозг рефлекторно отторгал, как не приживающиеся клетки. С каждой секундой думать об этом становилось все сложнее. Я никак не могла вспомнить. Я не хотелавспоминать.

– Мне девятнадцать, – хрипло сказала я, ставя две огромные цифры посередине листка. – У меня не может быть детей! Я и девственности-то не так давно лишилась…

Ухо обожгло мятное дыхание, и я вскрикнула от неожиданности, выронив карандаш.