Анастасия Гор - 2:36 по Аляске [litres]

Почувствовав жжение в горле, я открыла холодильник и наполнила кружку ледяным молоком.

– Черт! Я уже не знаю, чем занять его, чтобы он не приходил.

Пальцы разжались, и осколки кружки дождем обдали щиколотки. Струйки крови побежали по бледной коже, заливаясь в щели на полу. В спешке я потянулась за полотенцем, чтобы остановить ее, но спустя миг никакой крови уже не было. Нагнувшись и ощупав абсолютно гладкую кожу, я задрожала, глядя на подоконник. Радионяня, снова включенная, мигала.

Я взяла ее трясущимися пальцами.

– Я хочу помочь.

Нет, это определенно не сумасшествие.

– Кто ты? – спросила я, и со второго этажа донесся детский всхлип. Опасаясь, что он предзнаменует скорое пробуждение сына, я понизила голос: – Ты меня слышишь?

Рация была двусторонней, но, кто бы это ни был, не собирался отвечать на вопросы.

– Я стараюсь приходить чаще, но Бобби постоянно следит за мной. Его усы стали еще больше! В них вечно застревает маринованная капуста.

– Бобби, – эхом повторила я, оседая на пол, а затем что-то в голове вспыхнуло, как светлячок во тьме, и я ахнула: – Джессамина!

Моя сестра.

– Джесс! – позвала я снова, прижавшись к рации губами. – Где ты? Что происходит со мной?

– Я кое-что узнала!

Она не слышала меня так, как слышно было ее. Я схватила с журнального столика фломастер сына и раскрыла свою ладонь.

– Шон извращает ваши мечты. Вероятно, вы можете встретить в них друг друга. Шон связывает нескольких людей в одной истории, чтобы они заполняли те пробелы, что он может допускать при создании иллюзии. А некоторых он, наоборот, держит подальше друг от друга…

Я записала все, что успела, прямо на руке. Внимание больше не рассредоточивалось, потому что я вернула себе то, что принадлежало мне по праву, – память.

Все было не по-настоящему.

– Это как коридоры: часть из них пересекается, а другая расходится. Вы идете по ним туда, куда Шону нужно.

Вытащив из сушилки в ванной еще влажные штаны, я стремительно надела их, а затем обулась.

– Кто-то служит якорем для тебя, а для кого-то якорь – это ты. Возможно, вы видите с Крисом один и тот же сон. Ну, это было бы логично… Он ведь и в жизни у тебя на поводке.

Я стащила с вешалки зимнее пальто и, застегнув его, застыла перед входной дверью. Весь дом спал: сверху доносилось сопение Криса. Стоило начать с него, но что-то подсказывало мне, что одна я не справлюсь: это место – самый сокровенный уголок его души. Никто не захочет уйти из рая добровольно. Для этого нужна веская причина и… Друзья.

– Разбуди их всех, Джейми! Не все, кого ты видишь, реальны, но ты можешь найти Флейту и остальных. Между снами тоже можно путешествовать…

– Я поняла, Джесс, – кивнула я, вешая себе на пояс радионяню, и, собравшись с духом, выбежала на улицу.

– Надеюсь, ты слышишь меня. Ливви хочет помочь… Он скучает по Роузу. Он сказал, что ты должна меня слышать.

– Да, я слышу тебя, Джесси!

Даже во сне Аляска оставалась губительной и промозглой: сыпал снег, а минусовая температура покрыла льдом асфальт. Запрыгнув в патрульный джип Криса, я принялась шарить руками по зеркалу, ища ключи и стараясь не думать о том, откуда я знаю, что он прячет их именно здесь. Откуда я вообще в курсе, что это именно Dodge Ram и как им управлять?!

– Это похоже на сеанс терапии, – продолжала говорить рация. – Периодически Шон специально насыщает мир новыми деталями. Не дай ему себя отвлечь!

Я взглянула на свою исписанную ладонь и завела мотор. Я не знала, куда ехать, и выбрала направление наобум – пусть иллюзия ведет меня, ведь на то она и иллюзия. Коридор,у которого должно быть и начало, и конец.

– Шон, Сара, Джесс, – начала повторять я как мантру. – Флейта, Тото, Грейс и Барби. Шон, Сара, Джесс…

Автострада была пустой, извилистой и плохо освещенной. За окнами автомобиля завывал ветер. Руки сами поворачивали руль – налево, по узкой развилке, а дальше за лес… Больше машин не было. Этот мир предназначался только для нас с Крисом, но где же он пересекался с мирами других?

– Кто-то идет… Мне пора!

– Нет, прошу, – воскликнула я, кладя рацию на бардачок. – Не оставляй меня! Джесс?.. Джесси!

Радио щелкнуло, и салон внедорожника наполнила усыпляющая музыка с мотивом кантри. Я вскрикнула от испуга и попыталась заглушить ее, но, как бы ни убавляла звук, громкость лишь прибавлялась. Мысли начали смешиваться.

– Флейта, Тото, Грейс, – повторила я, скрипя зубами. – Не забудь, не забудь, не забудь… Не смей забывать! Я не забуду!

Фонарные столбы вдоль автострады начали затухать, выключаясь один за другим. Дорога стала тонуть во тьме, и я прибавила газу, стараясь ее обогнать. Тогда радио завопило так пронзительно, что сделалось больно: пришлось отдернуть от руля руки, чтобы прижать их к ушам.

– Хватит!

Впереди мелькнул разноцветный массив. Я ударила по тормозам, и машину занесло в сугроб. Меня бы перекинуло через лобовое стекло, если бы не ремень безопасности. Машина столкнулась с чем-то и встала, а радио запело снова.

– Прекрати это! – закричала я, избивая руками руль. – У тебя все равно ничего не получится, Шон! Я знаю, что все это не взаправду.

Музыка оборвалась, и все вокруг стихло, как по волшебству. Ритмично стучали только щетки стеклоочистителей, подсвеченные фарами.

Отдышавшись и отстегнув ремень, я вывалилась на улицу прямо в снег. Черный внедорожник увяз в слякоти, съехав с обочины, но выехать обратно на дорогу было бы несложно. Однако вместо того, чтобы вернуться за руль, я обошла машину, повинуясь странному тянущему чувству.

Передние колеса внедорожника практически зажевали белоснежный кусок металла, который я сбила. Искореженный, он все равно выглядел знакомо, как и надпись «Arctic Cat» у него на боку.

Снегоход был припаркован у подъездной дороги темно-синего дома, окна которого призывно горели в ночи. Из них, завешанных тюлем, текла нежная симфония флейты.

Вот мой коридор и пересекся с другим.

Я двинулась к крыльцу, проходя мимо почтового ящика с гравировкой « Кали» . Дверного звонка не было, и я занесла руку, чтобы постучаться, но столкнулась с невидимым препятствием – барьер как стена, сотканная из запрета Шона. Находиться здесь мне было не дозволено. Неужели Шон так боится, что я напомню Элис о правде?

– Ты просто жалок, – фыркнула я. – И иллюзии твои тоже жалкие.

«Помни, кто ты такая».

– Не смей мне указывать, куда идти, – прошипела я и ударила по двери со всей силы. По ощущениям это было похоже, как если бы лопнул мыльный пузырь: барьер раскололся. Я прижала к двери дома ладонь, и глаза ослепил свет. Воющая ночь вдруг сменилась ясным весенним днем, и на небе зажглось солнце.