Роб Харт - Склад = The Warehouse [litres]

Но чип по-прежнему находился у нее за щекой, и ей не хотелось, чтобы Пакстон о нем узнал.

Поэтому она рассказала, как было дело.

Она опустила прежде всего то, из-за чего Рик оказался в больнице, но рассказ возымел действие – лица Пакстона и медсестры вытягивались все сильнее. Особенно лицо Пакстона, он то и дело поглядывал на Рика, все еще лежавшего на спине и смотревшего в потолок. Видимо, Рик понимал, что дело его плохо. Казалось, Пакстон сдерживается, чтобы не подойти и не наступить сапогом на лицо Рику.

– Надо было мне сказать, – сказал Пакстон, когда Цинния закончила рассказ.

Тон неприятно поразил ее.

– Иногда лучше не вспоминать, – сказала она.

Он покачал головой:

– Надо было сказать.

Он сказал это с горечью, и его слова вызвали в Циннии сложное чувство. Она бы не смогла описать его самой себе, но знала, что это чувство ей неприятно.

Палата быстро заполнилась людьми, Циннии задавали множество вопросов. Рика положили на кровать и пристегнули к ней ремнями. Пожилой человек с лицом, похожим на метеорит, и в светло-коричневой форме – тот самый Добс, о котором рассказывал Пакстон – расспрашивал ее о случившемся. Он не высказывал своего мнения, просто хотел услышать историю. Цинния изложила наиболее удобную для себя версию, одновременно по разговорам и задаваемым ей вопросам составляя представление о том, как произошедшее воспринимается окружающими.

Сотрудник службы охраны, назначенный на дежурство в палате, Горанссон, то ли куда-то отлучился, то ли спал в другом помещении. Добс признал, что ответственный за процесс обновления программного обеспечения поднял личное дело Циннии, которое было помечено, когда ее доставили в медицинский корпус, и разослал текстовое сообщение, в котором о Циннии говорилось в неподобающем тоне. Это должностное лицо хотело послать сообщение одному человеку, но получилось так, что его получили все сотрудники службы безопасности.

Именно благодаря этому Пакстон оказался на месте вовремя.

Создавалось впечатление, что к ее жалобе отнеслись серьезно. Ей не хотелось играть роль жертвы, но таким образом, по крайней мере, можно было заставить Рика заплатить за свои поступки. Цинния уже собиралась занести всю эту историю с Риком в графу «победы», когда услышала его крик.

– Спросите ее. Спросите! – кричал Рик, когда его вывозили из палаты.

Добс, разговаривавший с Риком, опустил голову, упер руки в бока и подошел к кровати, на которой лежала Цинния.

– Простите, но я должен вас спросить, – сказал Добс. – Он утверждает, что вы у него на глазах что-то делали с одним из компьютеров. Я не склонен верить этому говнюку, но спросить вас обязан.

Цинния десной ощутила углы чипа.

– Я шла в туалет, когда он меня ударил, – сказала она. – Понятия не имею, что он имеет в виду.

Добс, довольный таким ответом, кивнул. Пакстон, внимательно посмотрел на Циннию поверх плеча Добса, и этот взгляд ей не понравился.

Добс уперся кулаками себе в бока, как будто хотел убрать руки в живот.

– Викрам, сукин сын, – сказал Добс. – Я его уволю после этого. И Горанссона тоже. – Он вздохнул, глядя на суету, царившую в палате. – Насчет тебя пока не знаю.

– Простите, сэр? – не понял Пакстон.

– Ты оставил пост, – сказал Добс. – Говори сейчас прямо, не юли. У тебя с этой женщиной было?

– Мы встречались, да, – сказал Пакстон.

Добс кивнул:

– Мило.

Пакстон покраснел от этого одобрительного замечания.

– Итак, ты оставил пост во время важного задания, – сказал Добс. – А если бы не оставил, этот говнюк проломил бы ей череп.

– Насчет говнюка, – сказал Пакстон. – Цинния говорит, что он часто этим занимался. Были на него жалобы за подобные проступки?

– Об этом не знаю, – сказал Добс. – Придется разобраться с этим поподробней. Система только что заработала.

– В том-то и дело. Потому что, если это вошло у него в привычку, уж вы мне поверьте, я подниму шум, чтобы его отсюда вышвырнули и посадили.

Добс медленно кивал, что-то обдумывая. Пакстон не понимал, что именно, – проще было понять что-либо по лицу мандарина.

– Вот что мне от тебя надо, – сказал Добс через некоторое время. – Ты меня слушаешь?

– Слушаю.

– Мне надо, чтобы ты сыграл, как игрок команды. Ты можешь играть в команде?

– Это как?

– Скажи ей, что мы займемся этим делом, – сказал Добс. – Что говнюка выставят из Облака и через десять минут после этого не примут на работу уже нигде. Викрам тоже заплатит. Но мне надо кое-что в обмен на это.

– Что именно?

– Чтобы она не поднимала шума. Она пережила потрясение, ей досталось, вот тут и требуется твоя помощь. – Добс положил руку на плечо Пакстона. – Скажи ей, насколько нежелателен шум, который она, возможно, собирается поднять. Важно, что справедливость восторжествует, а замятый скандал упростит жизнь всем.

У Пакстона во рту пересохло. Первым его желанием было послать Добса подальше. Он глубоко вдохнул и попробовал мыслить рационально.

Пресечь скандал, не дать ему разгореться.

Но Пакстон чувствовал, что, согласившись, он предаст Циннию. Скажет ей сидеть сложа руки, не поднимать шума. Что, если она не согласится? Что, если она как раз заинтересована в том, чтобы поднять шум? Становиться у нее на пути ему не хотелось.

– Как думаешь, справишься? – спросил Добс.

– Сделаю, что смогу.

Добс стиснул ему плечо:

– Спасибо, сынок. Я тебе этого не забуду. Ну а теперь иди к ней. Убедись, что все нормально. Вы оба можете взять по два дня отпуска. Сегодня и завтра, идет?

– А так можно?

– Конечно. Считай это моим подарком. Вам сегодня обоим изрядно досталось.

Пакстон не знал, что ему изрядно досталось, но выходной был очень кстати. Он улыбнулся, не подозревая, что улыбается, затем стер с лица улыбку. Добс кивнул и отправился тушить пожар в другом месте.

Когда Пакстон подошел к Циннии, она стояла возле своей кровати и двигалась так, как обычно двигаются раненые: осторожно, как будто от слишком резкого движения могут рассыпаться. Под глазом у нее наливался синяк, на щеке была видна царапина. Забинтованные костяшки пальцев напомнили Пакстону о пульсирующей боли в кисти. Он сложил пальцы в кулак. Болело по-прежнему, но на перелом все-таки не похоже.

– Ну и денек выдался, – сказал Пакстон.

Губы Циннии слегка скривились. Грудь заколебалась: она почти беззвучно засмеялась, слышен был лишь шорох выдыхаемого воздуха.

– Можно и так сказать.

– Все улажено, – сказал он. – Сегодня и завтра у тебя выходной. У меня тоже. Врач говорит, что у тебя ничего страшного. Не хочешь уйти отсюда?

– Да, – сказала Цинния. – Было бы хорошо.

Пакстон не разрешил себе обнять или поцеловать ее, а также сделать одну из множества вещей, которые могли бы показаться неуместными в данной обстановке, но предложил ей руку, полагая, что помощь сейчас, по крайней мере, в пределах разумного. Они прошли через толпу собравшихся в палате людей и вышли к трамвайной остановке. Синяк на лице Циннии скрыть было непросто. Женщина с синяком в сопровождении сотрудника охраны. Естественно, на них оглядывались.