Владимир Моисеев - Здравствуй, Марс! [СИ]

— У меня в штате очень хорошие консультанты. Они подробно рассказали о твоей попытке.

— А ты все понял!

— Иногда ирония неуместна. Никто не спорит, что ты очень хороша при проведении экспериментов. Но наука это еще и администрирование. И центр тяжести научных исследований, если я правильно употребляю этот термин, давно сместился в сторону менеджмента и бухгалтерии, где ты, согласись, не сильна. Но мы делаем одну общую работу, она будет выполняться успешней, если мы станем помогать друг другу и ценить вклад каждого из нас.

— Найми себе других консультантов.

— И все-таки, что пошло не так?

— Я и сама еще не до конца понимаю. Надо подумать.

— А вот это правильно. Подумай. Но постарайся успеть сформулировать свое обоснованное мнение к заседанию Комиссии. У тебя четыре дня.

— Куча времени.

— Надеюсь, что справишься. Подготовься, как следует. Сейчас времена тяжелые, вылетишь с работы в два счета.

— Такова жизнь.

— Умная ты женщина, Марта! Все понимаешь, что ж, не буду тебе мешать.

Человек в белом халате галантно склонил голову на левую сторону. Посчитав свою миссию законченной, он отправился назад, в свой кабинет, расположенный на пятнадцатом этаже главного здания Центра психофизики. Короткий перерыв пошел ему на пользу, теперь пора было возвращаться к составлению квартального отчета. Работы было много. И никто не будет делать ее за него.

Марта смотрела ему вслед с искренним любопытством. Психологический портрет человека в белом халате не отличался сложными изысками, его можно было считать примитивным, если бы не тот прискорбный факт, что с каждым годом людей с похожими мозгами в Центре становилось все больше и больше. Можно было винить во всем социальный дарвинизм, да что толку! Марта давно смирилась с тем, что у примитивных сотрудников больше шансов сделать научную карьеру, чем у умников. Нельзя сказать, что это ее как-то задевало или расстраивало. Но их становилось все больше. До сих пор Марта с ними редко сталкивалась по работе, но времена меняются.

Опасности они пока не представляли, поскольку их не увлекала наука, а ее — администрирование. Марте было интереснее разобраться с тем, что произошло с Виком Логовым.

Техническое задание на создание прототипа ложной памяти для проекта псевдозаселения Марса показалось ей перспективным. Идея была очень хороша! И в самом деле, какая разница, доберется ли подопытный «переселенец» до своего инопланетного дома в реальности или сможет в полной мере пережить все перипетии полета и трудного выживания на чужой враждебной планете с помощью тщательно смоделированного блока ложной памяти? Тем более, что внедряемые воспоминания покажутся объекту эксперимента более чем достоверными и неотличимыми от реальных.

На практике было доказано, что обычные человеческие воспоминания, как правило, не только менее красочны и менее информативны, чем искусственные, но и, к тому же, имеют тенденцию со временем забываться, чего с блоками ложной памяти произойти не может.

Человеческая память на удивление коварна и лжива. Часто воспоминания имеют лишь отдаленное отношение к происшедшим событиям. Кое-что важное мы забываем, кое-что домысливаем, кое-что перевираем. Наша психика пытается вытеснить из воспоминаний все негативное и болезненное, мешающее оптимальной работе организма. Люди даже не замечают, что их память деформирована, они привыкли жить с естественной ложной памятью и не видят в этом ничего дурного.

Во многих отношениях искусственная ложная память, каким бы парадоксом это не казалось, с точки зрения поддержания здоровья, предпочтительнее естественной.

Но это всего лишь теория. А в реальности получается не так гладко. Марте, например, пришлось столкнуться со странной реакцией Вика Логова на внедренную ложную память. Конечно, это была ее ошибка. Еще на курсах повышения квалификации ее предупреждали, что ни в коем случае нельзя использовать в качестве испытуемого литератора, тем более, настоящего писателя. Врожденный эгоизм, свойственный представителям этой профессии, немедленно переводит элементарную психологическую задачу в разряд трудновыполнимых.

Но и с писателем Марта справилась бы, но совершила свою вторую ошибку — забыла проанализировать список фобий и навязчивых идей, важных для этого человека.

С Виком Логовым надо было прекращать работу в тот самый момент, когда она в первый раз услышала от него дурацкую максиму: «Если я не смогу писать книги, зачем жить»? Но Марта решила, что человек, отправляющийся на Марс, решивший раз и навсегда покончить со своей земной жизнью, про книги не вспомнит. Она ошиблась, и все пошло не так. А ведь еще ее учитель, профессор фон Заусениц, любил повторять, что психофизик не способен решать за своего пациента. Нельзя бороться с натурой человека, нужно использовать ее в своих целях. Почему Марта забыла про эти слова, осталось загадкой для нее самой.

И природа человеческой психики показала себя во всей своей красе. Две мощнейшие психологические установки: твердое желание лететь на Марс и нежелание продолжать жить, потеряв возможность заниматься писательским трудом, естественно, вступили в противоречие.

Его сознание нашло удивительный по своей простоте выход: оно разделилось на условного «переселенца» Логова и «писателя» Вика. Марте было чрезвычайно интересно наблюдать за такой необычной метаморфозой. По теории, одна половина Логова должна была справиться с другой. Но к немалому ее удивлению, вытеснения не произошло. Они общались друг с другом, словно и в самом деле были разными людьми.

Логов подробно рассказывал Марте о придуманной жизни «переселенца». Это были поистине удивительные беседы, он довольно быстро потерял способность отделять реальность от проекции блока ложного воспоминания. Умельцы из Центра свою работу делают качественно. Но вот что никто не мог предсказать, так это нешуточную борьбу, которую он вел со своей писательской сущностью. Чтобы стать примерным «переселенцам», желающим только одного — считаться одним из парней, которым удалось покорить чужую планету, он должен был сначала отказаться от главного стержня своего существования, того, что раньше было принято называть смыслом жизни. «Зачем мне жить, если я не смогу писать книги»? Логов повторял эту фразу вновь и вновь, понимая, что ничего подобного человек, мечтающий стать одним из славного списка безымянных героев, говорить не может. Конечно, это мешало работе блока ложной памяти. В результате возник психологический дискомфорт, вызванный в его сознании столкновением конфликтующих представлений. Специалисты называют это состояние когнитивным диссонансом. Писательская сущность была отвергнута.