Максим Мортем - Смотрители (СИ)

Я не знаю, смогли ли люди в конце этого сна уничтожить Бога, заняв его место, то было последнее, о чём я могу поведать тебе.

– …Я помню это. А что видела ты вовремя своего сна в капсуле?

– Весёлые у тебя сны, конечно. Я помню всего-то какие-то убийства, кровь, смерти, ничего особенного. Не только это, понятное дело, были и лужок, и птички, но всё же. По крайней мере, я не вижу в этих снах какого-то смысла, даже если он есть, из-за недостатка деталей, отложившихся в памяти. Должна признать, ты лучше запоминаешь сны, чем я.

– Это не умаляет твоё воображение.

– Пусть так, но я хочу запоминать сны лучше, чтобы искать в них вдохновение. Проблема в том, что исправить это мне не удаётся, как бы не старалась. Да даже в кошмарах я бы могла найти то, что направило бы меня на моём пути, Лавкрафт же описывал то, что видел в них, так чем я хуже?

– Ещё жива, не боишься кальмаров, и это как минимум. Да и давай признаем, что никто в конечном итоге не выберется отсюда. Шанс того, что ты сможешь поведать хоть кому-то, кроме меня, о своих интереснейше-безумных идеях и сюжетах, крайне мал, практически равен нулю. Всё не будет хорошо, я в этом уверен.

– Ты всегда уверен, что всё будет плохо. Даже не знаю, лучше ли это заядлых оптимистов.

– Готовлюсь к худшему.

– И надеешься тоже.

– Меня моё чутьё ещё никогда не подводило.

– Потому что ты до сих пор оставался жив, записывал ведь в свой условный списочек любую самую безобидную мелочь, которая якобы повисла над тобой, как самая большая угроза. Даже не знаю, как ты можешь спокойно спать.

– Практически как младенец. Мёртвый младенец… – Он усмехнулся. – И, знаешь, раз уж мы заговорили о нашей скорой смерти, то верила ли ты когда-нибудь в людское, скажем так, будущее всевластие, как в моём сне?

– Нет. Эти идеи всегда казались мне странными. Мы всего лишь очередные твари, букашки, паразиты на теле Земли, которым суждено стать перегноем. Я почему-то сомневаюсь, что разговоры о реальных полётах в космос и скорой колонизации всего и вся не были фикцией или простейшим обманом, который и проверить-то уже нельзя.

– Теперь ты начала говорить о том, что всё тлен, хотя я и сам не лучше. Ну, знаешь, я всё же почему-то верю всем тем новостям о скором создании нашей Межгалактической Человеческой Империи, но я всё же сомневаюсь, что люди смогут стать богами, это слишком пафосно звучит. Глупо ли было верить в нашу будущую империю – вероятно, но здесь, когда ничего меня в общем-то и не касается, я ж всё равно помру, могу лишь порадоваться за тех, кто выжил. Скорее всего, я уже не доживу до тех времён, когда человечество будет жить вечно… Хотя почему бы это не исправить? Пусть я стану одним из тех, кто дарует людям столь желанную смерть Смерти. У меня ведь всё ещё есть хоть немного времени, которое я могу потратить на благо людей… Разве это не глупо – гореть ради других?

– Глупо, бесспорно. Впрочем, все мы совершаем ошибки, я ведь тоже не идеальна и тоже когда-то верила людям. Но моя вера в человечество всё сильнее напоминает гнилой труп, как бы я не старалась вновь уверовать в эти создания. Да и подумай сам, технологии, созданные людьми тысячи лет назад, до сих пор иногда превосходят наши в точности, пирамиды и иные древние постройки, возводимые без современных технических средств, стоят дольше, чем большинство домов, так что же это за деградация? – С некоторыми разочарованием и злостью в голосе промолвила она. – Или мы променяли разум на человечность и несколько лишних прав с рождения? Если так, то я не желаю верить в таких людей, раз у многих не достаёт ни того, ни другого.

– Так и знал, что ты не утратила свою любовь к полемике и осуждению.

– А что в этом плохого? О мёртвых либо хорошо, либо ничего, кроме правды, а её с фактами ты получил. Если моё негодование современными людьми и восхваление творцов прошлого можно считать фактами.

– Сомневаюсь, но твои претензии я уловил. Ты считаешь, что, например, религия в средние века принесла одно только зло, что из-за неё мы потеряли множество великих умов, я бы даже в таком случае провёл аналогию с Древней Спартой, в которой немощных и больных детей скидывали со скалы, но ты представь, сколько из них могли стать величайшими умами того времени, отсутствие подобной расточительности в Афинах и обеспечило жителей Греции Архимедом, Гиппократом, Платоном и много кем ещё. Но ведь ты должна понимать, что вина не столько и не только на самой религии, сколько на самих людях в целом, которые искали утешение и спасение в религии. Да и потом, это миф, что инквизиция сжигала всех подряд, изучи историю получше. Да, быть учёным было опасно, что мне и самому не нравится, но ведь церковь, пусть и немного в извращённой форме, но обеспечивала некоторых образованием. Пусть образование в каком-нибудь Древнем Риме всё равно было лучше… Хотя как их сравнить, если между ними пропасть в тысячу лет?

– Может быть и да, я довольно негативно отношусь к религии, но всё же осознаю её некоторый вклад, частично в мораль, немного в науку, но тем не менее она не нужна для контроля нравственности, истинно-хороший человек способен собой управлять без надзора свыше, разве нет?

– Отчасти я согласен, религии устаревают, но они никогда не умрут окончательно. Люди, стремящиеся к вечному блаженству, были, есть и всегда будут, от этого не уйти, в кого-нибудь вера всё равно останется. Но религии нельзя использовать для управления массами, ведь атеистам важно, чтобы каждый думал головой, а не собственными предрассудками.

– Так почему бы не забрать у жаждущих блаженства после смерти религию и не подарить им взамен науку, которую они сами смогут развить до такого состояния, в котором они и создадут это самое вечное счастье для себя, своих близких и всего мира? Кто им мешает удариться в столь любимый многими Агресс, чтобы вершить добро при жизни, получив в результате её вечный аналог с привкусом счастья?

– Они ведь не смогут перейти на следующий уровень, в этом и проблема. Но не забывай, что есть множество верующих учёных, черпающих вдохновение именно в своей вере, именно благодаря ей они по сути и живут, раскрывая секреты Вселенной. Проблематично в наше-то время утверждать, что чем выше интеллект, тем ниже склонность к религиозности. Да и разве это плохо, что кто-то хочет после встречи со Смертью поиграть в покер с Богом?

– Да, потому что они думают лишь о своей собственной шкуре, желая больше всего на свете, чтобы в Аду горели все, кроме них. Верующие – эгоисты.

– Неужели? К твоему сведению, все люди от природы эгоисты. А если кто-то не эгоист, то он, можно сказать, порабощён системой и общественными устоями, ведь среди людей принято делиться. Правда, не болью, но это детали.