Максим Мортем - Смотрители (СИ)

– Не люблю давать и называть имена. – Ответил Он сухо.

– Nomina sunt odiosa? Не потому ли, что в имени таится душа человека? Не говоришь ли ты таким образом, что являешься бездушной мразью?

– Верно подметил. Никому ещё не удалось спасти мою душу из пасти уныния.

– Что же, найдёт ли она своего хозяина хоть когда-нибудь? Вопрос без ответа…

– Как там, за пределами Сектора? – С некоторой надеждой перебила она их перепалку.

– Там – никак, там – Смерть.

Она, опустив глаза и изменившись в голосе, проронила. – Почему я не удивлена… Что же, тогда не было смысла нам выбираться из этих тюрем, раз окажемся в другой – в гробу. Впрочем, кто нам его даст? Природе больше нет до нас дела, перегной в нашем лице бесполезен впредь.

– Не знаю. – Говорил Смотритель. – Но мне кажется, что все мы так или иначе ещё можем пригодиться, ведь мы, как никак, – звёздная пыль, которой ещё предстоит бороздить просторы Вселенной. Даже от таких, как мы, может быть польза.

– Сомневаюсь. – Продолжала Она. – Каждый из нас виновен в фактическом вымирании человечества. Нет нам прощения, подобная вечная жизнь, пусть и без разума и самоосознания, лишь докажет, что либо Бога нет, либо Он – бесчувственная тварь, жаждущая чужих мучений.

– Тварь ли он дрожащая или право имеет? – Усмехнулся Смотритель. – Разве тот, кто даровал жизнь, не может забрать её по собственной прихоти?

– Нет. Тот, кто дал жизнь, не должен иметь право отбирать её по собственному желанию, кем бы он не являлся, это непозволительно, отвратительно, мерзко.

– Это по человеческой морали такое непозволительно, отвратительно и мерзко, но ведь у богов своя, божественная мораль. Не забывай, что для богов ты такая же тварь, как и муравьи для нас, но при этом никто никогда не поднимал шума, когда кто-то из людей топил их норки или совершал иные действия по отношению к ним. Ты не можешь знать, скольких бабочек задавила, да и признай, что нравится тебе хруст позвоночника мышки в зубах кота. Что за двойные стандарты? Если смеешь менять чужой мир, то прими тот факт, что кто-то посмеет изменить твой. Или неужели люди имеют настолько большую гордость, что не могут даже допустить возможность того, что кто-то стоит выше, чем они? Многим из людей стыдно за нас самих, так разве не это провал эволюции – ненависть к своему собственному виду? Зачем нужны были все эти поколения мучений, неужели сама эволюция оказалась бессмысленной, а не только наши жизни? Что же, так или иначе, Бог молодец, ведь Он умеет развлекать себя нашими страданиями; очень жаль, что именно нам прикрутил эмпатию, болью нас не развлечь, как бы печально это не было…

– Зато Он наделил нас психическими расстройствами и прочими болезнями и ошибками сознания.

– Да, вот вы знаете, насколько же неприятно, но в некотором роде и интересно, испытывать сонный паралич? Смерть будто бы оказалась за моей спиной, хотя я лежал, и начала то ли шептать, то ли просто дышать мне на ухо. Чувство страха обхватило меня в тот момент, я даже в полусне ощутил, как подскочил пульс. Благо, были только слуховые галлюцинации, я не видел какой-нибудь чёрной тени, спускавшейся с потолка. И забавно, что сначала я подумал, что это был вещий сон и скоро помру, но спустя время до меня дошло, что это был паралич… Ах да, точно. Не за тем я сюда пришёл, чтобы обсуждать нашу с вами различную боль. Я лишь хочу предложить вам помощь… или спасение, называйте, как хотите.

– Знаю я ваше спасение. – Отрезал Он. – Общался я с одним будущим Смотрителем до того, как оказался здесь, и нет у меня желания с тех пор доверять подобным тебе.

Смотритель изменился в лице, будто бы у него испортилось настроение. – Не все Смотрители злодеи, но я тебя понимаю, являюсь ведь выходцем по сути из семьи убийц. Но мне есть, чем оправдаться: я ни одного не убил, каждый отсек продолжает функционировать, а ведь прошло довольно много времени. – Он оглядел всех здесь присутствующих. – Да ладно вам. Если бы не Смотрители, то всех вас уже давно бы не существовало на этой хреновой Земле! – Прокричал он с некоторым удовлетворением в голосе. – Мы были необходимы, чтобы спасти ваши бренные душеньки. Что бы вы без нас делали? Дохли. И это ваша благодарность? Бессмысленное восстание, пустая трата времени? Неужели вам столь нравится убивать, что вы аж готовы пожертвовать единственной надеждой на спасение – мной? Глупо…

– Не было бы восстаний, не появились бы и несоблюдаемые ныне права людей. Правители тех лет тоже говорили: “Зачем вам восстание, если у вас есть уверенность в завтрашнем дне, стабильность? Без нас вы пропадёте”. У нас нет причин верить тебе.

– Но и не верить тоже.

– Перестраховаться необходимо.

– Зачем вам это постоянное стремление всё уничтожить, оставить после себя одни только трупы и падаль? Почему вы пытаетесь разрушить всё, что создано не вами? Кто вам дал моральное право решать чужие судьбы?.. Кто его дал мне, хотите спросить? Хороший вопрос. Я бы хотел избавить себя от всех этих мучений, связанных с присмотром за вами, но не могу. Меня фактически заставили. – Голос Смотрителя становился всё тише и нервознее. – Я боюсь, что они узнают о моей измене. Да, вероятно, они все уже давно мертвы. Но я не могу так рисковать собственной и вашими жизнями. Простите, если когда-то причинил вам вред…

– Если ты ни в чём не виноват, то зачем пытаешься загладить чужую вину?

– Я устал быть один. Боюсь, что когда-нибудь обрету безумие в этой вечной тишине. Это тяжело – переживать одиночество длительностью в года. Я поражён, почему до сих пор мой параноик внутри не свёл меня с ума. Я начал бояться каждого шороха, которого могло и не существовать… Паранойя гложет меня даже сейчас. В глубине души я ч-чувствую, что всё это было зря, что вы уничтожите меня и всё то, ради чего меня сюда направили, что мои мучения были напрасны… Знаете, ненавижу этот салатово-зелёный цвет, который ассоциируется у меня с паранойей. Она, как слизь, проникает через уши и глаза в мой разум, вызывая вязкое, липкое чувство постоянной тревоги и страха. Даже врагу не пожелаю постоянно испытывать подобное, пусть и возникает она вспышками. И ладно бы этот вечный страх никак не отражался на мне, но нет же – мне постоянно снятся кошмары, в которых я либо погибаю, либо наблюдаю страдания некогда дорогих мне людей; уверен, что когда-нибудь всё же свихнусь.

– Измучился совсем? – С сарказмом спросил Он.

Как-то неприятно Смотритель усмехнулся. – “В мучениях наша сила” – говорили они. “В страхе покой обретём… Или умрём.” – отвечали мы. Помню эти слова, будто в бреду… Странно это всё… Мне надо пройтись. Неуютно как-то.

– Но мы же немного поговорили. – Как-то жалобно уронила она.

– Non multa, sed multum. Немного, но о многом. Учите латынь, господа, ведь никто с вами на иных языках разговаривать в Аду не будет.